Собрание сочинений, том 26, ч.1

«Те, которые живут на прибыль» (деятельные капиталисты), «кормят всех остальных людей; только они увеличивают общественное богатство и создают все наши средства наслаждения. Так и должно быть, потому что труд является источником всякого богатства и потому что только они одни дают полезное направление текущему труду, применяя с пользой накопленный труд» (стр. 242).

То, что они «дают полезное направление текущему труду», означает на деле только то, что они применяют полезный труд, труд, имеющий своим результатом потребительные стоимости. Но то, что они «применяют с пользой накопленный труд», — если это не должно означать опять то же самое, а именно, что они используют накопленное богатство производственно, для производства потребительных стоимостей, — означает, что они применяют «с пользой накопленный труд» для того, чтобы покупать на него больше текущего труда, чем содержится в нем самом. В только что цитированной фразе Дестют наивно резюмирует противоречия, составляющие сущность капиталистического производства. Так как труд есть источник всякого богатства, то источником всякого богатства оказывается капитал; и настоящим творцом растущего богатства является не тот, кто трудится, а тот, кто извлекает прибыль из труда других. Производительные силы труда оказываются производительными силами капитала.

«Наши способности составляют наше единственное первоначальное богатство; наш труд производит всякое другое богатство, и всякий хорошо направленный труд производителен» (стр. 243).

Отсюда, по мнению Дестюта, само собой следует, что деятельные капиталисты «кормят всех остальных людей, что только они увеличивают общественное богатство и создают все средства наслаждения». Наши способности (facultes) — наше единственное первоначальное богатство, поэтому способность к труду (рабочая сила) не является богатством. Труд производит все другие богатства; это значит, что он производит богатства для всех остальных, кроме самого себя, и не он сам составляет богатство, а лишь его продукт. Всякий хорошо направленный труд производителен; это значит, что всякий производительный труд, всякий труд, приносящий капиталисту прибыль, хорошо направлен.

Нижеследующие замечания Дестюта, относящиеся не к различным классам потребителей, а к различной природе предметов потребления, очень хорошо передают взгляд А. Смита, высказанный им в книге II, глава 3, где он, в конце главы, исследует, какой род (непроизводительного) расхода, т. е. индивидуального потребления, потребления дохода, является более выгодным и какой род менее выгодным. Смит начинает это исследование следующими вступительными словами (перевод Гарнье, том II, стр. 345) [Русский перевод, том I, стр. 292]:

«Если бережливость увеличивает общую массу капиталов, а расточительность уменьшает ее, то образ действий тех, кто свои расходы в точности соразмеряет со своим доходом, ничего не накопляя и не затрагивая своих фондов, не увеличивает, равно как и не уменьшает, общую массу капиталов. Однако существуют некоторые способы расходования дохода, которые, по-видимому, больше других содействуют увеличению всеобщего благосостояния».

Дестют так резюмирует рассуждение Смита:

«Если потребление бывает весьма разнообразным в зависимости от характера потребителя, то оно изменяется также и в зависимости от природы потребляемых вещей. Правда, все вещи представляют труд, но стоимость его в одних вещах фиксирована более прочно, чем в других. Устройство фейерверка может стоить столько же труда, сколько добыча и шлифовка бриллианта, и потому первый может иметь такую же стоимость, как и второй. Но поело того как я купил их, заплатил за них и использовал тот и другой, от первого через полчаса у меня ничего не останется, тогда как второй еще и через сто лет может служить для моих внуков источником богатства… Точно так же обстоит дело с теми продуктами, [407]которые называют» (т. е. называет господин Сэй) «нематериальными продуктами. Какое-нибудь открытие обладает вечной полезностью. Какое-нибудь литературное произведение, какая-нибудь картина тоже обладает более или менее длительной полезностью, тогда как полезность бала, концерта, спектакля мгновенна и тотчас же исчезает. То же самое можно сказать о личных услугах врачей, адвокатов, солдат, домашних слуг и вообще всех тех, кого называют служащими. Их полезность существует лишь в тот момент, когда в них нуждаются…Наиболее быстрое потребление является наиболее разорительным, так как именно оно за равный промежуток времени уничтожает наибольшее количество труда или в более короткое время уничтожает то же количество труда; в сравнении с этим всякое более медленное потребление есть своего рода образование сокровищ, так как оно дает возможность наслаждаться в будущем частью того, чем мы сегодня пожертвовали… Каждый знает, что гораздо экономнее иметь за ту же цену одежду, которая носится три года, чем одежду, изнашивающуюся уже за три месяца» (стр. 243–244).

[15) Общая характеристика полемики против смитовского различения между производительным и непроизводительным трудом. Апологетический взгляд на непроизводительное потребление как на необходимый стимул к производству]

Большинство писателей, полемизировавших против смитовского различения между производительным и непроизводительным трудом, рассматривают потребление как необходимый стимул к производству. Поэтому в их глазах те наемные работники, которые живут за счет дохода, т. е. непроизводительные работники, наем которых не производит богатства, а сам является новым потреблением богатства, оказываются столь же производительными даже в смысле создания материального богатства, как и производительные рабочие, потому что они расширяют область материального потребления, а тем самым и область производства. Большей частью это было, следовательно, апологией, с буржуазно-экономической точки зрения, отчасти праздных богачей и тех «непроизводительных работников», услуги которых они потребляют, отчасти «сильных правительств», делающих крупные затраты, апологией роста государственных долгов, апологией обладателей доходных местечек в церкви и государстве, всякого рода синекур и т. д. Ибо все эти «непроизводительные работники», — услуги которых фигурируют в числе расходов праздных богачей, — имеют между собой то общее, что, производя «нематериальные продукты», они потребляют «материальные продукты», т. е. продукты труда производительных рабочих.

Другие политико-экономы, как, например, Мальтус, принимают различение между производительными и непроизводительными работниками, но доказывают «деятельному капиталисту», что последние столь же необходимы ему даже для производства материального богатства, как и первые.

Здесь ни к чему фразы о том, что производство и потребление тождественны или что потребление является целью всякого производства или что производство представляет собой предпосылку всякого потребления. В основе всей полемики — помимо указанной тенденции — лежит скорее следующее:

Потребление рабочего равно в среднем лишь издержкам его производства, а не его продукту. Весь избыток рабочий, следовательно, производит для других, и таким образом вся эта часть его продукта оказывается производством для других. Далее, «деятельный капиталист», принуждающий рабочего к этому перепроизводству (т. е. к производству сверх собственных жизненных потребностей рабочего) и пускающий в ход все средства для того, чтобы возможно больше увеличить это относительное перепроизводство в противоположность необходимому производству, непосредственно присваивает себе прибавочный продукт. Но в качестве персонифицированного капитала он производит ради производства, стремится к обогащению ради обогащения. Поскольку он является простым исполнителем функций капитала, т. е. носителем капиталистического производства, его интересует меновая стоимость и ее увеличение, а не потребительная стоимость и увеличение ее количества. Его интересует увеличение абстрактного богатства, растущее присвоение чужого труда. Он охвачен совершенно таким же абсолютным стремлением к обогащению, как и собиратель сокровищ, с тем только различием, что он удовлетворяет это стремление не в иллюзорной форме образования золотых и серебряных сокровищ, а в форме образования капитала, которое является действительным производством. Если перепроизводство у рабочего есть производство для других, то производство у нормального капиталиста, у «деятельного капиталиста», каким он должен быть, является производством ради производства. Правда, чем больше возрастает его богатство, тем больше он изменяет этому идеалу и сам становится расточительным, хотя бы для того, чтобы выставлять напоказ свое богатство. Но это всегда — потребляющее богатство с нечистой совестью, с задней мыслью о бережливости и расчетливости. При всей своей расточительности «деятельный капиталист», как и собиратель сокровищ, остается по существу скрягой.

Если Сисмонди говорит, что развитие производительных сил труда дает рабочему возможность пользоваться все большими наслаждениями, но что сами эти наслаждения, если бы они были ему предоставлены, сделали бы его (как наемного рабочего) непригодным к труду^{43}, то не менее верно и то, что «деятельный капиталист» становится в большей или меньшей степени неспособным к выполнению своей функции, как только он сам делается представителем потребляющего богатства, как только он начинает стремиться к накоплению наслаждений вместо наслаждения накоплением.

Таким образом, «деятельный капиталист» тоже является производителем перепроизводства, производства для других. Этому перепроизводству на одной стороне должно противостоять перепотребление на другой стороне, производству ради производства — потребление ради потребления. То, что «деятельный капиталист» должен отдавать владельцам земельной ренты, государству, кредиторам государства, церкви и т. д., которые только потребляют доход [408], абсолютно уменьшает его богатство, но не дает застыть его жажде обогащения и таким путем сохраняет его капиталистическую душу. Если бы получатели земельной и денежной ренты и т. д. тоже стали тратить свой доход на производительный труд вместо непроизводительного, то цель осталась бы недостигнутой. Они сами стали бы «деятельными капиталистами», вместо того чтобы представлять функцию потребления как такового. В дальнейшем мы еще ознакомимся с чрезвычайно комической полемикой по этому вопросу между одним рикардианцем и одним мальтузианцем [86] .

86

В XIV тетради своей рукописи (эта тетрадь входит в III часть настоящего тома) Маркс, после разбора взглядов Мальтуса, останавливается на двух анонимных произведениях, из которых одно выступает с рикардианских позиций против Мальтуса, а другое защищает взгляды Мальтуса против рикардианцев. Первое озаглавлено: «An Inquiry into those Principles, respecting the Nature of Demand and the Necessity of Consumption, lately advocated by Mr. Malthus, from which it is concluded, that Taxation and the Maintenance of Unproductive Consumers can be conducive to the Progress of Wealth)). London, 1821. Второе называется: «Outlines of Political Economy). London, 1832. — 277.

Производство и потребление внутренне [an sich] нераздельны. Из этого следует, что так как они в системе капиталистического производства фактически отделены, то их единство восстанавливается посредством их противоположения, тем путем, что если А должен производить за В, то В должен потреблять за А. Подобно тому, как каждый отдельный капиталист, что касается его самого, желает, чтобы расточительность проявляли те, которые являются участниками его дохода, так и вся старая меркантилистская система основана на той идее, что нация должна быть скромной по отношению к себе самой, но должна производить предметы роскоши для чужих наций, предающихся наслаждению. Здесь мы имеем все ту же идею производства ради производства на одной стороне, а потому и потребления чужой продукции — на другой стороне. Эта идея меркантилистской системы выражена, между прочим, в «Moral Philosophy» доктора Пейли, том II, глава 11:

«Умеренный и трудолюбивый народ направляет свою деятельность на удовлетворение спроса, предъявляемого богатой, предающейся роскоши нацией» [87] .

* * *

«Они» («наши политики», т. е. Гарнье и др.), — говорит Дестют, — «выставляют тот общий принцип, что потребление есть причина производства и потому чем оно больше, тем лучше. Они утверждают, что именно это создает большое различие между общественной экономией и частной» (цит. соч., стр. 249–250).

87

Эту цитату из книги Уильяма Пейли «The Principles of Moral and Political Philosophy) (London, 1785) Маркс приводит на французском языке из книги: Т. R. Malthus. «Essai sur le principe de population». Traduit de l'anglais sur la cinquieme edition par P. Prevost et G. Prevost 3-е edition francaise. Tome IV, Paris — Geneve, 1836, p. 109. — 277.