Собрание сочинений в 2-х томах. Т.I : Стиховорения и поэмы

5

Мы — белые. Так впервые Нас крестит московский люд. Отважные и молодые Винтовки сейчас берут. И натиском первым давят Испуганного врага, И вехи победы ставят, И жизнь им не дорога. К Никитской, на Сивцев Вражек! Нельзя пересечь Арбат. Вот юнкер стоит на страже, Глаза у него горят. А там, за решеткой сквера, У чахлых осенних лип, Стреляют из револьвера, И голос кричать охрип. А выстрел во тьме — звездою Из огненно-красных жил, И кравшийся предо мною Винтовку в плечо вложил. И вот мы в бою неравном, Но тверд наш победный шаг, Ведь всюду бежит бесславно, Везде отступает враг. Боец напрягает нервы, Восторг на лице юнца, Но юнкерские резервы Исчерпаны до конца! «Вперед! Помоги, Создатель!» И снова ружье в руках, Но заперся обыватель — Как крыса, сидит в домах. Мы заняли Кремль, мы — всюду Под влажным покровом тьмы, И все-таки только чуду Вверяем победу мы. Ведь заперты мы во вражьем Кольце, что замкнуло нас, И с башни кремлевской — стражам Бьет гулко полночный час.

6

Утро вставало робко С лицом мертвеца. Выстрел хлопнул пробкой Из детского ружьеца. Заводской трубы тычина От изморози в серебре. Строилась мастеровщина На черном дворе. Стучали ружья О мерзлый шлак, И по-битюжьи Замедлен шаг. Светало — липло — Росло — и вот Командой хриплой Рассыпан взвод! Напора — бычий Последний шквал… Держитесь! Добычей Тебе — Москва!

7

Дорогомилово, Черкизово, Лефортовские тупики Восторг восстания нанизывал На примкнутые штыки! И Яуза шрапнелью пудрена, И черная Москва-река, И у студенческого Кудрина Поисцарапаны бока. По выбоинам неуклюжие, Уемисты и велики, С резервами или оружием Загрохали грузовики.

8

И мы слабели час от часу, Был вдесятеро враг сильней, Нас грозно подавила масса, Мы тяжко захлебнулись в ней. Она нас вдруг разъединила, Нас подняла и понесла, Слепая, яростная сила, Всезаполняющая мгла. На каждый штык наш напирала Уж не одна, а сто грудей, И всё еще казалось мало Солдатских этих шинелей. Поток их рос, росло кипенье, Движение со всех сторон: Так наше довершил паденье Примкнувший к красным гарнизон. Лишь в смерти был исход для смелых, Оборван, стих команды крик, И вот гремит по трупам белых Победоносный броневик.

9

Но город, ужасом ужален, Не рознял опаленных век. Над едким куревом развалин Осенний заклубился снег. Он падал — медленный, безгласный — В еще расслабленный мороз… Патронташами опоясан, На пост у Думы встал матрос. И кто-то, окруженный стражей, Покорно шел в автомобиль, И дверь каретки парень ражий, Вскочив, наотмашь отворил. Уже толпа текла из щелей Оживших улиц… В струпьях льда Сетями мертвыми висели Оборванные провода. А на углу, тревогой тронув Читавших кованностью фраз, Уже о снятии погонов Гремел Мураловский приказ.

10

Так наша началась борьба — Налетом, вылазкою смелой, Но воспротивилась судьба Осуществленью цели белой! Ах, что «судьба», «безликий рок», «Потусторонние веленья», — Был органический порок В безвольном нашем окруженьи! Отважной горсти юнкеров Ты не помог, огромный город, — Из запертых своих домов, Из-за окон в тяжелых шторах Ты лишь исхода ждал борьбы И каменел в поту от страха, И вырвала из рук судьбы Победу красная папаха. Всего мгновение, момент Упущен был, упал со стоном, И тащится интеллигент К совдепу с просьбой и поклоном. Службишка, хлебец, керосин, Крупу какую-то для детской, — Так выю тянет гражданин Под яростный ярем советский. А те, кто выдержали брань, В своем изодранном мундире Спешат на Дон и на Кубань И начинают бой в Сибири. И до сих пор они в строю, И потому — надеждам скоро сбыться: Тебя добудем мы в бою, Первопрестольная столица!

ИЗ ФРАНСУА ВИЙОНА

СКАЗАНИЕ О ДИОМЕДЕ [352]

В царствованье Александра Диомед, морской бродяга, Был, закованный в железа, Стражей приведен к царю, Как разбойник, уличенный В грабежах морских, в пиратстве, Чтоб обрек его позорной Смерти высший судия. «Почему, — спросил владыка, — Ты, несчастный, стал пиратом?» Диомед: «А почему ты Называешь так меня? Потому лишь, что кораблик Мой и мал и ненадежен, Но будь силен я — и мог бы Стать царем, царем, как ты! От меня чего ты хочешь? Не с судьбой же мне бороться! В ней — простейшая отгадка Поведенья моего! Облегчи пирату участь, Знай, при бедности огромной И порядочность большою Никогда не может быть!» Царь слова его обдумал И ответил Диомеду: «Хорошо! Твое злосчастье Я на счастье изменю!» Так и было. Император Сделал честным человеком Диомеда, и Валерий Выдает рассказ за быль. Если б Бог меня сподобил Тоже встретить милосердье И добиться места в жизни, То, коль я впаду во зло, — Сам себя я осудил бы, Предал сам себя сожженью: Лишь нужда толкает в пропасть, Гонит волка из трущоб.

352

Сказание о Диомеде. Соответствует строфам XVII–XXI «Большого завещания».

ВОСПОМИНАНИЕ О СОТОВАРИЩАХ [353]

Где теперь веселые гуляки Моих светлых юношеских дней, — Певуны, врали и забияки С болтовней веселою своей? Умерли одни, и жертвой тленья Каждый ныне спит в своем гробу. Да найдут в раю успокоенье, — Предоставим Богу их судьбу. Некоторые господами стали, Барами. Другим жилье — вертеп, И они до нищенства упали, И в витринах только видят хлеб. Есть что келий предпочли уюты И, живя в тиши монастырей, Хорошо одеты и обуты… Такова судьба моих друзей. Да поможет Бог большим сеньорам Не грешить, чтобы святыми стать: Всё иное было б только вздором, — Нечего в судьбе их исправлять. Нам же бедным, без куска и крова, Пусть Господь терпения подаст: Мы давно живем в нужде суровой, А них стол ломится от яств. Есть у них жаркие те и эти, Бочки рыб, садки отборных рыб, Яйца есть в глазунье и омлете, — Всё, чего лишь пожелать могли б. В их трудах помощник им не нужен, Покоряясь сладостной судьбе, Каждый сам съест окорок за ужин, Наливает каждый сам себе.

353

Воспоминание о сотоварищах. Соответствует строфам XXIX–XXXII «Большого завещания».

ОБОСНОВАНИЕ ТЕКСТА

Настоящее издание представляет собой наиболее серьезную попытку собрать воедино не только всё значительное, что сохранилось из поэтического наследия Арсения Несмелова, но и лучшую часть его прозы. Подобного рода издание уже предпринималось Е.В. Витковским и А.В. Ревоненко в 1990 году: тогда в издательстве «Московский рабочий» увидела свет книга «Без Москвы, без России» — на пространстве в 464 страницы удалось разместить полный текст всех прижизненных поэтических сборников Несмелова (лишь первый был дан в сокращении), поэм, изданных при жизни автора отдельными книгами, почти сто стихотворений, не входивших в прижизненные сборники, а также еще три поэмы и десять рассказов. На тот момент издание было не только почти исчерпывающим, но и вполне достаточным для читающей аудитории; при тираже в 50 000 экземпляров, почти мгновенно разошедшемся, книга давала хорошее представление о масштабе дарования этого «забытого классика» литературы русского зарубежья. В том же году, лишь на несколько месяцев позже, в США (Орэндж, изд. «Антиквариат») Э. Штейн предпринял издание первого тома собрания сочинений Несмелова под заголовком «Без России», где фототипическим способом воспроизвел все прижизненные поэтические книги Митропольского-Несмелова-Дозорова — от поэтической части книги «Военные странички» (М., 1915) до сборника «Белая флотилия» (Харбин, 1942). К положительным качествам этого издания можно отнести полноту подобранного материала (в этот том вошел даже неудобочитаемый сборник «Только такие!», написанный «Н. Дозоровым» для прикладных нужд Всероссийской Фашистской Партии К. Родзаевского, чьим предисловием сборник был снабжен), к отрицательным — воспроизведение не только текста, но и всех опечаток первоизданий; кроме того, сборник «Кровавый отблеск» был воспроизведен по дефектному экземпляру — отсутствовала последняя страница со стихотворением «Восемнадцатому году». Научного аппарата издание было почти лишено. Второй том не только не вышел в свет, но и никогда не подготавливался. Между тем на сегодняшний день известно заметно больше «невошедшего» в прижизненные сборники, чем «вошедшего». Кроме того, единственная посмертная книга прозы Несмелова (Орэндж, 1987) включала только шесть рассказов, «Без Москвы, без России» разместила на своих страницах только десять рассказов (притом пять из них в этих изданиях пересекались) — а на сегодняшний день их разыскано уже более сотни. Наконец, на сегодняшний день полностью отыскана та часть несмеловского наследия, которая в сборнике «Без Москвы, без России» печаталась в записях, сделанных по памяти читателей. В настоящем издании все тексты взяты либо из первопубликаций, либо из автографов, либо из иных — не менее надежных источников. Критический отбор стихотворений проводился в самой малой степени, поэтому в разделе «Невошедшего» читатель найдет много стихотворений, написанных на заказ: к Новому году, к Пасхе и т. д., — однако стремление достигнуть реальной полноты издания перевесило соблазн выбросить из книги два-три десятка этих откровенно слабых вещей.

За помощь, оказанную в процессе подготовки издания, продлившемся более 37 лет, составители приносят благодарность Ольге Бакич, Петру Балакшину, Михаилу Бибинову (Рокотову), Елене Васильевой (Юрке), Диао Шаохуа, Борису Дьяченко, Ерасту Индриксону, Владимиру Кокшарову, Ольге Кольцовой, Вадиму Крейду, Виктору Кудрявцеву, Надежде Мальцевой, Георгию Мелихову, Вячеславу Нечаеву, Иннокентию Пасынкову, Валерию Перелешину, Патриции Полански, Григорию Расторгуеву, Анатолию Ревоненко, Роману Сефу, Вячеславу Сечкареву, Льву Турчинскому, Лидии Хаиндровой, Яну-Паулу Хинрихсу, Амиру Хисамутдинову, Алексею Чернышеву, Николаю Щеголеву.