Три года блокадных стоял в тупике Вагон пассажирский зеленый.Три года стоял он пустой, налегке, Обстрелянный и запыленный.Упали осколки стекла на откос,Как хрупкие звонкие льдинки,В чугунные спицы массивных колес Ромашки вплелись и травинки.А город зажат был врагами в кольцо, Он гарью пропах и тротилом,Но ласточка смело гнездо для птенцов Под крышей вагона слепила.Три года сюда возвращалась она Весною, жива и здорова,И, даже когда миновала война,Не выбрала места другого.Но как-то, ловя мошкару для детей — Что вовсе не легкое
дело, — Она далеко от железных путей Воздушным путем залетела.Вернулась, летит вдоль путей запасных: «Где ж дом этот длинный, зеленый? Неужто взлетел и до новой весны Отправился в край отдаленный?»Головки ромашек легли между шпал,А место как будто знакомо...Но лишь воробей-прощелыга скакал На месте зеленого дома.«Где дети мои, отвечай, не томи?»И тут воробей ей ответил:«Ты мошками лучше меня накорми, — На дачу уехали дети».И лапкой небрежно махнул он на юг — Мол, экое важное дело...А ласточка крылья спружинила вдруг — И «ласточкой» в небо взлетела.И поезд она увидала вдали,Он мчался по нивам просторным,Зеленой стрелой вдоль зеленой земли, Стрелой с наконечником черным.Клубился над ним антрацитовый дым, Мелькала за шпалою шпала,И ласточка долго летела за ним — За Вырицей где-то нагнала.
Старый храм
Как все здесь неуклюже и негладко, Пороги вязнут в вековой грязи,И храма циклопическая кладка Бесформенною кажется вблизи.Уходит ввысь уверенно и хмуро Замшелая бугристая стена,И камня первозданная фактура Щербата и ничем не смягчена.Но вверх взгляни — над сизыми холмами Увидишь ты ожившую мечту:Как дым костра в безветрие, как пламя, Как песня, храм струится в высоту.Он рвется ввысь, торжественен и строен, Певучей силой камень окрылен, — Для бога он иль не для бога строен,Но человеком был воздвигнут он.И нет в нем лицемерного смиренья — Безвестный зодчий был правдив и смел: Он стал творцом — и окрылил каменья, И в них мечту свою запечатлел.И ты стоишь на каменном пороге,И за людей душа твоя горда, — Приходят боги и уходят боги,Но творчество бессмертно навсегда.
Щука
Во тьму, на дно речного омута, Где щука старая живет, Засасывает листьев золото Задумчивый водоворот.Плывут все новые и новые И погружаются на дно, Березовые ли, кленовые — Водовороту все равно.А ночь осенняя, пустынная Приходит — и из трав густых Со дна всплывает щука длинная, Вся в листьях ржаво-золотых.Ей снова молодость мерещится. Она, пьянея тишиной,Как рыжая русалка плещется Под фосфорической луной.
«Забудь меня! Так мне и надо...»
* * *
Забудь меня! Так мне и надо... Лишь я не забуду, мой друг, Прозрачные сумерки сада, Томленье недолгих разлук.Как прежде, зеленое море Шумит у проезжих дорог,У станции на семафоре Все тот же горит огонек.И та же весенняя сырость Встает от широких болот — Ничто не ушло, не забылось,Все помнит свой срок и черед.Нет, мир изменился не слишком За эти одиннадцать лет, — Как прежде, влюбленным мальчишкам Он дарит улыбки и свет.Как встарь, он весной озабочен,В деревья и травы влюблен...А я изменился? Не очень.Но все-таки больше, чем он.
«Письма давно сожжены, встречи забыты и даты...»
* * *
Письма давно сожжены, встречи забыты и даты.Я тебя помню такой, какой не была никогда ты. Может, и вовсе с тобой мне встречаться не надо — Издали пламя светлей, нет в нем ни дыма, ни чада.Только
все тянет меня пройти в переулок забытый, Встать у калитки твоей, для нежданного гостя закрытой,Встать, постоять, да уйти, да вздохнуть, да вернуться, — Пусть надо мною в распахнутых окнах смеются.
«Все к лучшему. Я долго помнил этот...»
* * *
Все к лучшему. Я долго помнил этот Спокойный взгляд зеленоватых глаз, И дождь, и шум сгибающихся веток, Когда гроза застала в роще нас.Идут года — я стал грубей и проще, А мир прекрасен и неумолим.Уж мне не снятся грозовые рощи,Не брежу больше именем твоим...Все к лучшему. Но где ты, дорогая, Кому ты стала верною женой?Ведь только письма старые сжигая, Вдруг понял я, что ты забыта мной.
«Мы явленьям, и рекам, и звездам даем имена...»
* * *
Мы явленьям, и рекам, и звездам даем имена,Для деревьев названья придумали мы, дровосеки, Но не знает весна, что она и взаправду весна,И, вбежав в океан, безымянно сплетаются реки.Оттого, что бессмертия нет на веселой земле, Каждый день предстает предо мною как праздник нежданный,Каждым утром рождаясь в туманной и радужной мгле, Безымянным бродягой вступаю я в мир безымянный.
У приморских болот
О нет! Болота не бесплодны,Обманчив их печальный вид. Вглядись: под зыбкой призмой водной Жизнь молчаливая кипит.Из ила тянутся растенья,И твари мелкие кишат,Здесь сплетены расцвет и тленье, Возникновенье и распад.Борьба, пульсация сплошная,Зеленой крови суета, — И с мышц земли кора земная Как будто скальпелем снята.И вот, где сонно дремлют воды,Как хирургическим ножом,Живучий организм природы До сердцевины обнажен.
1947
Следы неизвестного
Следы, ведущие к беде,Я видел на приморской глине — И твердо знаю, что нигде Следов обратных нет доныне.Что привело его туда,К воде безропотной и сонной, — Усталость, или боль стыда,Иль грусть любви неразделенной? Или придя на мыс пустой,Путь жизни обрывая круто,Дорогу к истине простой Он проторить хотел кому-то?..
Осень
Над неспящей землей наклоняются легкие тучи; Постояв, помолчав, у калитки помедлив скрипучей, Входит осень во двор — и в окошко стучится твое. На сырой подоконник багряные листья кидая,Не о грусти — о радости осень поет молодая,С тихим утренним ветром сливается голос ее.Осень в лес тебя кличет; скорее оденься, обуйся, Выходи со двора, на ее красоту полюбуйся,На пригорок взбеги, где колышется клен на ветру. Клен прошепчет тебе: «Разве осенью я умираю? Я лишь пламенем алым пред темною ночью сгораю,Чтоб в одежде зеленой очнуться опять поутру». Погляди на восток: там, готовые к ливням и ветрам, Ничего не боясь, в одеянии легком и светлом Все сады и леса на осенний выходят парад...Тихо солнце встает в розоватом рассветном тумане, И, на реи ветвей натянув шелестящие ткани, Острова на реке словно желтые шхуны стоят...
1948
Весенний дождь
Дождя серебряные молоточки Весеннюю выстукивают землю, Как миллион веселых докторов.И мир им отвечает: «Я здоров!»
Изображение истины
Ты видишь: скульптор знаменитый, Преодолевший матерьял, Победоносно изваял Ее из грубого гранита.Стою пред нею молчаливо. Любуюсь, но нейдет с ума:Да, эта статуя красива.Но где же Истина сама?А вдруг она не в этом теле,Не в гордой прелести лица,А в тех камнях, что отлетели Под строгим натиском резца?