Собрание сочинений в десяти томах. Том первый. Стихотворения

_{Путешественник}

И плющ обвесил Твой лик божественно-прекрасный. Как величаво Над этой грудою обломков Возносится чета столбов! А здесь их одинокий брат. О, как они, В печальный мох одев главы священны, Скорбя величественно, смотрят На раздробленных У ног их братий! В тени шиповников зеленых, Под камнями, под прахом Лежат они, и ветер Травой над ними шевелит. Как мало дорожишь, природа, Ты лучшего созданья своего Прекраснейшим созданьем! Сама святилище свое Бесчувственно ты раздробила И терн посеяла на нем.

_{Поселянка}

Как спит младенец мой! Войдешь ли, странник, Ты в хижину мою Иль здесь на воле отдохнешь? Прохладно. Подержи дитя, А я кувшин водой наполню. Спи, мой малютка, спи.

_{Путешественник}

Прекрасен твой покой… Как тихо дышит он, Исполненный небесного здоровья. Ты, на святых остатках Минувшего рожденный! О, будь с тобой его великий гений! Кого присвоит он, Тот в сладком чувстве бытия Земную жизнь вкушает. Цвети ж надеждой, Весенний цвет прекрасный! Когда же отцветешь, Созрей на солнце благодатном И дай богатый плод!

_{Поселянка}

Услышь тебя господь!.. А он все спит? Вот, странник, чистая вода И хлеб, дар скудный, но от сердца.

_{Путешественник}

Благодарю тебя. Как все цветет кругом И живо зеленеет!

_{Поселянка}

Мой муж придет Через минуту с поля Домой. Останься, странник, И ужин с нами раздели.

_{Путешественник}

Жилище ваше здесь?

_{Поселянка}

Здесь, близко этих стен Отец нам хижину построил Из кирпичей и каменных обломков. Мы в ней и поселились. Меня за пахаря он выдал И умер на руках у нас… Проснулся ты, мое дитя? Как весел он, как он играет! О милый!

_{Путешественник}

О вечный сеятель, природа, Даруешь всем ты сладостную жизнь, Всех чад своих, любя, ты наделила Наследством хижины приютной! Высоко на карнизе храма Селится ласточка, не зная, Чье пышное созданье застилает, Лепя свое гнездо. Червяк, заткав живую ветку, Готовит зимнее жилище Своей семье. А ты среди великих Минувшего развалин Для нужд своих житейских Шалаш свой ставишь, человек, И счастлив над гробами! Прости, младая поселянка!

_{Поселянка}

Уходишь, странник?

_{Путешественник}

Да бог благословит Тебя и твоего младенца!

_{Поселянка}

Прости же, добрый путь!

_{Путешественник}

Скажи, куда ведет Дорога этою горою?

_{Поселянка}

Дорога эта в Кумы.

_{Путешественник}

Далек ли путь?

_{Поселянка}

Три добрых мили.

_{Путешественник}

Прости! О, будь моим вождем, природа, Направь мой страннический путь! Здесь над гробами Священной древности скитаюсь. Дай мне найти приют, От хладов севера закрытый, Чтоб зной полдневный Тополевая роща Веселой сенью овевала. Когда ж в вечерний час Усталый возвращусь Под кров домашний, Лучом заката позлащенный,— Чтоб на порог моих дверей Ко мне навстречу вышла Подобно милая подруга С младенцем на руках. 1772

ПЕСНЬ О МАГОМЕТЕ

Видишь горный ключ? Солнца луч Ярко блещет в нем. Духи неба Мощь его вспоили Меж утесов И кустистых чащ. Свеж, блестящ, В пляске из-за тучи Выбежав на скалы, Счастлив, шалый, Синью неба. Мчится вниз по узким тропкам, Прыгает по гальке пестрой И, как юный вождь пред войском, Кличет братские потоки За собой. И везде цветут цветы, Где прошел он легким шагом И долину Оживил своим дыханьем. Но его ни дол тенистый Не удержит, Ни цветы, к его коленям Льнущие с любовной лаской. Он, змеясь, бежит и рвется На равнину. И, сзывая Все ручьи в объятья дружбы, Он, серебряный, сверкает На сверкающей равнине, Так что реки на равнине И ручьи, с холмов сбегая, Радостно рокочут: «Брат! Брат, возьми с собою братьев! К старику отцу возьми нас, В распростертые объятья Океана — В вечность, жаждущую тщетно Всех обнять, кто к ней стремится. Нас в пути песок пустыни Пожирает, с неба солнце Нашу кровь сосет, холмы нас Превращают в пруд! Возьми нас, Уведи нас, брат, с равнины, Как увел ты горных братьев С гор в объятия отца». «Все ко мне!» — И вот могучий, Полноводный, целым кланом Вознесенный, царь идет! И в стремительном триумфе Он дает названья странам, Воздвигает города. Нарастая в беге шумном, Башен огненные кроны, Зданий мраморных громады — Все в избытке буйной силы Оставляет за собой. На плечах огромных Атлас К небу взнес дома из кедра, Над его главой со свистом Треплет ветер сотни флагов — Признаки его величья. Так своих несет он братьев, И детей, и тьмы сокровищ, Бурно брызжущий восторгом, В даль, где ждет Зиждитель нас. 1772–1773

ПРОМЕТЕЙ

Ты можешь, Зевс, громадой тяжких туч Накрыть весь мир, Ты можешь, как мальчишка, Сбивающий репьи, Крушить дубы и скалы, Но ни земли моей Ты не разрушишь, Ни хижины, которую не ты построил, Ни очага, Чей животворный пламень Тебе внушает зависть. Нет никого под солнцем Ничтожней вас, богов! Дыханием молитв И дымом жертвоприношений Вы кормите свое Убогое величье, И вы погибли б все, не будь на свете Глупцов, питающих надежды, Доверчивых детей И нищих. Когда ребенком был я и ни в чем Мой слабый ум еще не разбирался, Я в заблужденье к солнцу устремлял Свои глаза, как будто там, на небе, Есть уши, чтоб мольбе моей внимать, И сердце есть, как у меня, Чтоб сжалиться над угнетенным. Кто мне помог Смирить высокомерие титанов? Кто спас меня от смерти И от рабства? Не ты ль само, Святым огнем пылающее сердце? И что ж, не ты ль само благодарило, По-юношески горячо и щедро, Того, кто спал беспечно в вышине! Мне — чтить тебя? За что? Рассеял ты когда-нибудь печаль Скорбящего? Отер ли ты когда-нибудь слезу В глазах страдальца? А из меня не вечная ль судьба, Не всемогущее ли время С годами выковали мужа? Быть может, ты хотел, Чтоб я возненавидел жизнь, Бежал в пустыню оттого лишь, Что воплотил Не все свои мечты? Вот я — гляди! Я создаю людей, Леплю их По своему подобью, Чтобы они, как я, умели Страдать, и плакать, И радоваться, наслаждаясь жизнью, И презирать ничтожество твое, Подобно мне! 1774

ГАНИМЕД

Словно блеском утра Меня озарил ты, Май, любимый! Тысячеликим любовным счастьем Мне в сердце льется Тепла твоего Священное чувство, Бессмертная Красота! О, если б я мог Ее заключить В объятья! На лоне твоем Лежу я в томленье, Прижавшись сердцем К твоим цветам и траве. Ты охлаждаешь палящую Жажду в груди моей, Ласковый утренний ветер! И кличут меня соловьи В росистые темные рощи свои. Иду, поднимаюсь! Куда? О, куда? К вершине, к небу! И вот облака мне Навстречу плывут, облака Спускаются к страстной Зовущей любви. Ко мне, ко мне! И в лоне вашем — Туда, в вышину! Объятый, объемлю! Все выше! К твоей груди, Отец Вседержитель! 1774

БРАВОМУ ХРОНОСУ

Эй, проворнее, Хронос! Клячу свою подстегни! Путь наш теперь под уклон. Мерзко глядеть, старина, Как ты едва плетешься. Ну, вали напролом, Через корягу и пень, Прямо в кипящую жизнь! Вот и снова, Хоть совсем задохнись, Надо в гору лезть! Ну же, не медли, Бодро и смело вверх! Далеко, вширь и ввысь, Жизнь простерлась кругом. Над вершинами гор Вечный носится дух, Вечную жизнь предвкушая. В сторону манит свернуть Кровли тень. На пороге девушка ждет, И сулит ее взор отраду. Пей! Мне тоже, девушка, В сердце влей эту брагу, Этот питающий бодростью взгляд! Так! И живее в путь! Видишь, солнце заходит. Но до заката, До того, как меня, старика, Затянет в болото, Беззубый зашамкает рот, Завихляют колени, — Пьяный последним лучом, Ослепленный, ликующий, С огненным морем в очах, Да низвергнусь в ночь преисподней! Дуй же, дружище, в рог, Мир сотрясай колымагой! Чтоб Орк услыхал: мы едем! Чтоб нас у ворот Дружески встретил хозяин. 1774