Собрание сочинений. Том 1. Голоса

(Зажигает спичку, это – кукла, спичка гаснет.)

Последняя спичка… Зачем мне кукла?.. Кто мне ее подбросил?.. Почему я где-то в степи? Сыростью тянет. Жилья не слыхать. Ни одного огонька… А я – девочка Машенька. Шорохи… Мыши?.. Нет, волки!.. Так страшно, что все это не может быть настоящим. Это сказка, она мне снится. Мне снится, что я – дедушка. Я большая, надела дедушкин костюм и мне совсем-совсем не страшно… Страшно… Может быть, у этого сна есть двери. Может быть, отсюда выпускают… Мама! Мамочка! Не хочу быть дедушкой! Это так страшно, так страшно…

(Проваливается. Полный свет. Мартын Ондатрович по-прежнему сидит с газетой.)

Ну вот, свет дали… Голова несвежа… что-то снилось… Или просто приснилось, что все это снилось? С другой стороны, кажется, глаз не сомкнул. Суходревность какая-то… И снилось мне, будто я – не я. Смешно. (Ощупывает лицо.) Вот, брился, порезался…

(Свет гаснет.)

ЗИГЗИГЗЕО

ЗИГЗИГЗЕО сидит на стуле, руки-ноги в стороны, голова свесилась, как неживая. Поднимает голову, недоуменно оглядывается.

Сегодня просыпаюсьи чувствую: разобран весь, развинчен.Рука – отдельно. И нога – отдельно.И голова болтается. И мыслейне соберу – куда-то раскатились.Ну, думаю, завистники, врагиво сне меня на части разобрали.А вечером придут еще друзья!..Пока не растащили по деталям,скорей себя свинчу и соберу.

(Из-под стула достает разные инструменты.)

Тут надобен слесарный инструмент.Так! плоскогубцы, молоток и клещи…Ключ гаечный, шурупы и винты…А как же мысли собирать? В кулак!Или ловить на клейкую бумагу?Прихлопнешь полотенцем, а онауж не живет… Все мысли разлетелись…Вот и не знаю… Это я о чем?

(Задумывается.)

Да! голову сначала привинчу,Но надобно найти ее сперва.Где голова?.. Серьезно, кроме шуток.Я помню, здесь на тумбочке лежала…А с чем там на полу играла кошка?..Нет, голова – не пуговица, не брошка…Товарищ – на минуточку… У васслучайно – не моя?.. Нет?.. А похожа…Эй ты – в берете! Голову отдай…Да не моя, сам вижу… Пошутил…

(Ищет.)

Тут нет… Здесь – тоже… Может быть – в углу?

(Выметает из угла мусор.)

Какие-то бумажки, пробки, стружка.Допустим – содержимое. Но где жесама шкатулка?.. Не соображу.

(Пауза.)

А! поживу пока без головы.Ведь есть же безголовая селедкакопченая в продаже – и берут.А руки где?.. По счастью, руки – тут.Вот правая. Рычаг и семафор,который изначально указуетвысоким жестом, подражать которомустремится всякий юноша, который…

(Прикручивает правую руку.)

Ура! Живет и действует. Моя!Теперь поставить надо каждый палецна место и защелкнуть на замок.

(Щелкает пальцами поочередно. Боксирует правой.)

Можно сказать, вооружен рукой.Безрукий или устрица теперьМне могут позавидовать, возможно.Безрукий, правда, может бить башкойиссиня-бритой и хватать зубами,и раковина створками кусать.Но быстрота, маневренность не та.Да! правая – серьезная рука.Вот левая, ее не одобряю.

(Небрежно прикручивает левую руку.)

Пусть. Как у всех. Но думать не моги.Я слышал. Мне рассказывали. Точно —для них и лагерь в Коми АССР.Бетонная ограда! вертолеты!Там левыми все скованы попарно,а правыми ударно рубят лес…Инакомашущие! надо же – инако —подписывающиеся! Собакаи та его понятливей. Однакои кличка нехорошая: левша…Спаси и огради меня Начальство!От левых я подальше. У менявообще-то обе правых. Если надо,обеими руками крылышкую.Меня еще не просят, я сдаюсь.Так и хожу с поднятыми рукамипо улицам, плечом толкаю двери,здороваюсь решительным кивком.Меня не запугаешь – карандашдержу в зубах, привык за много лет,зато и видят: чистые ладони…Привинчивать мне ноги или нет?Есть ноги, побежишь куда-то сразу —на улицу. Наедет мотоцикл,спасибо, изуродует… Они желетят, как сумасшедшие, всегда.Или облава в проходном дворе.Облава на собак, а ты попался,недаром у тебя – собачья шапка.Запрут в сарай с полдюжиной дворняжек,доказывай потом, что ты – не пес.Спокойней – дома… Да! подумать могут,что ты уже и по родной землеходить не хочешь, так избаловался,Париж тебе – и Лондон подавай!

(Привинчивает ноги.)

Нет лучше ноги – даже обезьяньи,а еще лучше – длинные протезысуставчатые – пластик и железонесут. Куда – не знаю. Не свои.Как хорошо! Собрал себя. Все пальцынашел и яйца уложил в мошонку.Могу еще собрать чужие мысли —с чужими жить, конечно, веселей.

(Танцует.)

Но отчего я странно так танцую,как будто кто-то дергает меняза ниточки? Обеими ногамиподскакиваю, знает я – паяц.Я – лягушонок, знает – кенгуру.Я семь кузнечик, прыгаю покуда.Шутить – опасно, прыгать – тоже худо.Я – зигзигзео вывихнутый весь!

ОМЕГА, ИЛИ ИММИТАЦИЯ

ОМЕГА появляется решительно. Вдруг видит зал, это для него неожиданность. Некоторое время разглядывает нас молча. Особых примет сам не имеет, в очках.

Вон сколько лиц! Изображают залГлазами улыбаются. Массовка —ну просто в микроскоп не отличить.А между тем к любому подойти,просунь – смелее! – руку между глаз.Насквозь пройдет – не колыхнется дажеизображенье. Видимость одна.Ну что разволновался бородач!Не надо. Вижу: материально плотен,сработан даже каждый волосок…Но где-то там на уровне молекулпочувствовал себя ты человеком?..Ведь ты – телепортации кусок!Нет сахарин сам знает, что – не сахар,а маргарину ясно: он – не маслои если даже он совсем как маслото все равно он – только маргарин.Про колбасу мы и не говорим:нет естества, нет даже существа.От колбасы в ней – ни одной частицы.Пластмассовый цилиндр для насыщеньяобозначает слово «колбаса».Ну в общем, я сейчас к вам задом стану,сниму штаны – планеты покажуили похуже – черную жужу.Кого мне – телевизоров стыдиться?Один остался – сам и говорю.

(Кричит.)

Я говорю: совсем один остался!

(Вздыхает.)

Один остался, что ни говори.

(Рассудительно.)

И с кем ни говори, один остался.Кругом слова – членораздельный шум,потоки слов, словесные вулканысловесные чащобы, испареньяи башни вавилонские из слов…Карабкаются, будто муравьи.«Мы – соль земли! Мы – антресоль земли!»«Мы – моль земли!» «А мы – фасоль земли!»Словесный бой! словесное сраженье!!Вдруг колыхнулось все сооруженьеи чистым осыпается песком…Лишь я своим скрипучим голоскомпустынную округу раздражаю…Что бородач притих? А ты со мнойне согласись! Скажи: все – чепухаНет! вырви три-четыре волоскаиз бороды, подуй на них, поплюйи все кругом преобрази, Просперо.Пускай театр затопит шум людской,нахлынут люди, как прибой морской.Поденные проблемы, интересы:тот – против мяса, этот – против мессы,та – против рясы, эта – против расы.А ужасы! А стрессы! а карассы!Ведь тем и отличается живое,что не согласно! лезет на рожон! —непредсказуемо! Послушай, борода,положим, мы с тобою в горы.Идешь ты по дороге, размышляешь,Признайся, ты ведь любишь размышлять.Вдруг камешки посыпались – глядишь,нет не коза – я лезу по откосу,оскальзываюсь, яростно хватаюсьза корешки какие-то, за ветки.Кругом – колючки, синий воробейник,козлобородник, воронцы… Зачем,боярышником злостно исцарапан,куда-то лезу вверх и напролом?Да жив я! жив! Взбрело – я и полез…Вы знаете, конечно, люди были.А вот какие – вы давно забылиНет, лучше ты послушай, борода.Проснешься, помню, ночью, а онаглядит в тебя огромными зрачкамии шелестит: «Такого не люблю».«Какого дура, спрашиваю, любишь?»«Люблю тебя другого» – шелестит.Вот борода, как у людей бывало…Кругом осталось множество идей,остался мир – игрушка; без людей.Дома, деревья, фонари и небос набором звезд с новехонькой луной,такие декорации построить,устроить даже море горы воздух —и все это для одного меня!Неужто Бог – играющий младенец?в младенчество впадающий безумец?Презумпция рождает ирокез!

(Слабея.)

Как юноши трепещущая девааккумулятор бойся перегрева…

(С новой силой.)

Я! Я! Я! Я! – поет стеклянный ключ,протянутый сквозь время Я! Я! Я!Я! Я! Я! Я! распластанный в пространствахЗасело и лукавит Я! Я! Я!Размножено огромным тиражомв четыре миллиарда, все равно —пусть я безумен и впадаю в крайность,все это Я, лишь вышелуши яйность…