Собрание сочинений. Том 2

Карьера

Ю. Васильеву

Твердили пастыри, что вредени неразумен Галилей,но, как показывает время:кто неразумен, тот умней.Ученый, сверстник Галилея,был Галилея не глупее.Он знал, что вертится земля,но у него была семья.И он, садясь с женой в карету,свершив предательство свое,считал, что делает карьеру,а между тем губил ее.За осознание планетышел Галилей один на риск.И стал великим он… Вот этоя понимаю – карьерист!Итак, да здравствует карьера,когда карьера такова,как у Шекспира и Пастера,Гомера и Толстого… Льва!Зачем их грязью покрывали?Талант – талант, как ни клейми.Забыты те, кто проклинали,но помнят тех, кого кляли.Все те, кто рвались в стратосферу,врачи, что гибли от холер, —вот эти делали карьеру!Я с их карьер беру пример.Я верю в их святую веру.Их вера – мужество мое.Я делаю себе карьерутем, что не делаю ее!1957

1958

Следы

Памяти Паоло Яшвили, Михаила Джавахишвили, Тициана Табидзе

Я не успел застать живыми вас.В провидческом каком-то упованьея, поднимаясь в горы, каждый разискал следы, оставленные вами.Здесь вы ходили с облаками вровень,и подпевали эти птицы вам.И горы эти вам родня по крови,Паоло, Михаил и Тициан.Но нет, — неправда правду не обманетни действием, ни сутолокой фраз.Он понимал, что все на место встанет,лишь виду не показывал — Кавказ.С его травой пахучей на ботинкахздесь вы прошли у каменной гряды,и снова проступают на тропинкахдождем враждебным смытые следы.1958

«Ты вечером с гор взгляни!..»

Ты вечером с гор взгляни!Как на форели крапинки,зелененькие и красненькиегорят разноцветно огни.Над крышами и оградамисгущаются мгла и тишь.Усталым большим виноградаремты, милая Грузия, спишь.И в снах твоих медленных, Грузия,сплошной вереницей даровплывут виноградные гроздья,как связки воздушных шаров…1958

В грузинском селении

Я столько невзгод пережил!Но снова в знакомом селениигрузинские травы целебныея к ранам своим приложил.Я в женщине той обманулся,с которой судьбу я связал,и друг от меня отвернулсяза то, что я правду сказал.Но вот у кувшинов пузатыхс друзьями своими стою,грызу кукурузный початоки крупною солью солю.Свободный от уз и клеветя запахом трав отуманен,и брат мой — грузинский крестьянин,и брат мой — грузинский поэт.О свежесть початков душистых!О промельк форели в волне!И прежняя жадность до жизниопять загудела во мне.Мне надо снегов крупитчатых,мне надо слез и забав…Весь мир — кукурузный початок,похрустывающий на зубах!1958

«Что заставляет…»

Что заставляет крановщицу Верочкудержать черемухи застенчивую веточкуи веточкой дышать и сразу делатьсякак маленькая-маленькая девочка,которая не восемь строек выдюжила,а в первый раз одна из дома выбежала?!Что заставляет старого бетонщикаглядеть под вечер нежно и беспомощнона Волгу молодую, разливанную,от зыбкого заката розоватую? Казалось, мы с природой разлучилисьи ветками дышать мы разучились.Но в нас жива любовь к всему российскому,зеленому, пахучему, росистому.И мы, усталые, среди цементной пыли,как дети, улыбаемся цветам.Природе надо, чтоб ее любили.Ей это надо так же, как и нам.1958

Сердитые

Век двадцатый, век великий спутника,сколько в тебе скорбного и смутного!Ты и добрый век, и век-злодей,век — убийца собственных идей,век сердитых молодых людей.Молодые люди сильно сердятся.Их глаза презреньем к веку светятся.Презирают партии, правительства,церковь и философов провидчества.Презирают женщин, спят с которыми,землю с ее банками, конторами.Презирают в тягостном прозреньесобственное жалкое презренье.Век двадцатый не отец им — отчим.Очень он не нравится им, очень.И броженье темное, густоев парнях ядовитых на Гудзоне,и на Тибре, Сене и на Темзепарни ходят сумрачные те же.Резкие, угрюмые, неладные —веку они вроде ни к чему.Понимаю я — чего не надо им,а чего им надо — не пойму.Что там с вами? Ищете ли правды?«Массовый психоз», — вздыхают медики.По Европе мрачно бродят парни.Мрачно бродят парни по Америке.Век двадцатый, век великий спутника,вырви их из темного и спутанного.Это дети — это не враги.Век двадцатый — слышишь, — помоги!1958

Русская природа

Как медленна ты, русская природа!Вода струится с медленностью меда.Медленные мельницы,мельницы-медленницы…Природа русская, перед тобою, вещей,как жалок я с моею спешкой вечной.Не беготней, не суетой всечасной —ты побеждаешь медленностью властной.Когда придет мой срок, не будьте грустными,со мной расстаньтесь просто, не скорбя.Я не умру! Ты, как природу русскую,природа русская, прими меня в себя!1958

«Я жил…»

Я жил многожеланнои чуть-чуть курьезно:всё — то слишком раноили слишком поздно.Жадно в жизнь вцеплялся,душу раздроблял.Рано я влюблялся,рано разлюблял.Не поступал я подло,не поступлю и впредь,но поздно начал, поздноя людей жалеть.Сколько раз по лесамбрел болотом, кочками.Сколько раз себе я самговорил: «Все кончено…»Все кончено, все кончено…А было ли что начато?И сироты не корчил я,а начинал все начерно!Вот я стою над Волгоюпосереди Руси,не хилый, не надорванный —что хошь на горб грузи!Дышит влажной свежестьюзвездная вода.Пароходы светятся,будто города.Мне совсем не странно,что настолько звездно,и ничто не рано,и ничто не поздно!1958

Люди – народ хороший!

Я предан был другом впервые…Буран меня обвивал.Я шел по Москве и в порывевесь белый свет обвинял.Тащился домой, на Мещанку,и, чуждый в своей же семье,играл сам с собою в молчанку,проигрывал сам себе.В раздумье угрюмом, трудномо всем размышлял без любви,как будто был предан не другом,а всеми на свете людьми.Но мать моя, женщина твердая,сварила солдатский кулеш,картошки дала и творогуи просто сказала: «Ешь!Рано себя хоронишь,еще пожить не пришлось!А люди – народ хороший!Ты это, парень, брось!»И если ко мне парнишкапридет с бедою своейи скажет слова поникшиео том, что не верит в людей,битый не раз, измаянный,живучий, словно трава,я повторю маминыпамятные слова:«Рано себя хоронишь,еще пожить не пришлось!А люди – народ хороший!Ты это, парень, брось!»1958

«Ты считаешь…»

Ты считаешь, что все в твоей жизни сломано,что уже никого не полюбишь ты, словноне твои восемнадцать сейчас тебе, милая,а, пожалуй, полвека, не менее, минуло…У тебя, пессимистка, румяные щеки,у тебя, пессимистка, глазенки, как щелки,а оттуда на мир любопытство выглядываети, что ты еще просто девчонка, выкладывает…Пусть подушка слезами горючими залита —эти слезы когда-нибудь вспомнишь ты с завистью.А сейчас ты отчаянно убиваешься,и, что так убиваешься, ты упиваешьсяи грустишь о себе, чуть не в траур одета,восемнадцатилетняя старая дева…1958

«Интеллигенция…»

Интеллигенция поет блатные песни.Поет она не песни Красной Пресни.Дает под водку и сухие винапро ту же Мурку и про Енту и раввина.Поют под шашлыки и под сосиски,поют врачи, артисты и артистки.Поют в Пахре писатели на даче,поют геологи и атомщики даже.Поют, как будто общий уговор у нихили как будто все из уголовников.Всё приблатнилось — песни, и манеры,поэты, даже милиционеры,и наши приблатненные пророки —как наши воплощенные пороки.1958–1996