Собрание сочинений. Том 44

******** У Маркса вместо слов; «классов а классовых интересов» — «классовых, отношений» Сгам же), Реф,

ДВА ГОДА ОДНОЙ РЕВОЛЮЦИИ

49

идиллическое отвлечение от всякого существующего антагонизма классов. Это — сентиментальное примирение противоположных классовых интересов, это — мечтатель¬ное стремление возвыситься над земной классовой борь¬бой, одним словом, братство — вот что было истинным лозунгом февральской революции. Лишь простое недо¬разумение раскололо общество на борющиеся классы, и 24 февраля Ламартин потребовал правительства, которое должно было положить конец этому «страшному недора¬зумению», возникшему между различными классами об¬щества». Мы продолжим публикацию этих выдержек в следующем номере. Тогда перед нами предстанут обзор мероприятий Вре¬менного правительства, созыв Национального собрания и Июнь¬ское восстание.

В нашем апрельском номере мы проследили соображения гражданина Маркса о февральской революции, вплоть до образования и первых актов Временного правительства. Уже неоднократно нам представлялась возможность убедиться, что буржуазные элементы этого правительства были достаточно сильны, чтобы действовать в интересах своего класса и чтобы извлечь выгоду из непонимания пролетариями Парижа своих действительных интересов и средств их достижения. Продолжим публикацию наших выдержек.

«Республика не встретила никакого сопротивления ни извне, ни внутри. Одно это ее обезоружило. Ее задачей было теперь уже не революционное переустройство ми¬ра, а лишь свое собственное приспособление к усло¬виям существующего буржуазного общества. С каким фанатизмом Временное правительство принялось за выполнение этой задачи, лучше всего показывают его финансовые мероприятия.

Государственный и частный кредит был, конечно, рас-шатан. Государственный кредит покоится на уверенности в том, что государство дает себя эксплуатировать ростов-щикам-финансистам. Но старое государство исчезло, а революция была направлена прежде всего против этой финансовой аристократии. Кроме того, судороги последнего европейского торгового кризиса еще не пре-кратились. Одно банкротство еще следовало за другим. Частный кредит был парализован, товарооборот за¬труднен, производство подорвано еще до взрыва фев-50

Ф. ЭНГЕЛЬС

ральской революции. Революционный кризис усилил, конечно, кризис торговый. Если частный кредит покоится на уверенности, что буржуазный способ производства богатства *, весь буржуазный строй остается нетронутым и неприкосновенным, то как же должна была подейство¬вать на него революция, которая угрожала самой осно¬ве буржуазного способа производства — экономическому рабству пролетариата, — революция, которая бирже противопоставила люксембургского сфинкса? Освобождение пролетариата равносильно уничтожению буржуаз¬ного кредита, потому что оно означает уничтожение буржуазного производства и соответствующего ему социального строя. Государственный и частный кредит — это термометр, показывающий интенсивность революции. В той самой мере, в какой падает кредит, повышается на-кал революции и растет ее творческая сила.

Временное правительство хотело сбросить с республики ее антибуржуазную личину. Для этого нужно было прежде всего обеспечить меновую стоимость но¬вой государственной формы, ее курс на бирже. Вместе с биржевой котировкой республики необходимо должен был снова подняться частный кредит.

Чтобы устранить даже малейшее подозрение, будто республика не хочет или не может выполнить обязательства, полученные ею в наследство от монархии, чтобы вселить доверие к буржуазной честности и платеже-способности республики, Временное правительство при-бегло к столь же недостойному, сколь и ребяческому бахвальству. Еще до законного срока оно уплатило государственным кредиторам проценты по долговым бума-гам. К капиталистам сразу вернулись весь их буржуаз¬ный апломб и самоуверенность, когда они увидели, с какой боязливой поспешностью стараются купить их доверие…

Банк был храмом финансовой аристократии, царившей при Луи-Филиппе. Как биржа держит в своих руках государственный кредит, так банк управляет частным** кредитом.

Революция непосредственно угрожала не только господству банка, но и самому его существованию, поэтому он с самого начала старался дискредитировать республику, сделав некредитоспособность всеобщей. Он вне-

* У Маркса: «весь комплекс отношений буржуазного производства» (настоящее Издание, т. 7, стр. 20). Рев.

••У Маркса: «торговым» (там же, стр. 21). Рев,

ДВА ГОДА ОДНОЙ РЕВОЛЮЦИИ

51

запно закрыл кредит частным банкирам, фабрикантам и купцам. Не вызвав контрреволюции, этот маневр на¬нес обратный удар по самому банку. Капиталисты взяли назад свои деньги, хранившиеся в подвалах банка. Владельцы банкнот бросились к кассе банка, чтобы обменять их на звонкую монету.

Временное правительство могло бы совершенно законно, без насильственного вмешательства, принудить банк к банкротству; ему нужно было только оставаться пассив¬ным и предоставить банк своей судьбе. Банкротство банка было бы потопом, который в один миг очистил бы французскую почву от финансовой аристократии, этого золотого пьедестала Июльской монархии, самого могу¬чего и опасного врага республики. И в случае банкротст¬ва банка сама буржуазия не должна ли была бы отнес¬тись к созданию правительством национального банка и к подчинению национального кредита контролю нации как к последней отчаянной попытке к спасению?

Но вместо этого Временное правительство действовало подобно Питту в 1797 г.: приостановило наличные пла¬тежи * и установило принудительный курс для банкнот. Мало того. Оно превратило все провинциальные банки в филиальные отделения Французского банка и таким образом позволило ему раскинуть свою сеть по всей Франции. Позднее оно сделало у банка заем и в качестве гарантии отдало ему в залог государственные леса. Таким образом, февральская революция укрепила и рас¬ширила могущество финансовой аристократии **, кото¬рую она должна была свергнуть!» Общеизвестно, что дало правительство, столь милостивое к денежным магнатам биржи и банка, тем классам, которые образуют противоположный полюс общества: оно конфиско¬вало у рабочих и мелких торговцев их деньги в сберегатель¬ных кассах, а крестьянству даровало налог в 45 сантимов на каждый франк по всем четырем прямым налогам13.

«Вложенные в сберегательные кассы суммы были конфискованы и объявлены консолидированным государственным долгом. Это озлобило против республики мелких буржуа ***. Получив вместо своих денег лишь государ-

• Слова: «действовало подобно Питту в 1797 г.: приостановило наличные пла¬тежи» вставлены в текст Маркса Энгельсом. Ред.

•* У Маркса: «ту самую банкократию» (настоящее издание, т. 7, стр. 21). Ред. **• Далее Энгельс опускает слова: «и без того находившихся в стесненном поло¬жении» (там же). Ред.

52

Ф. ЭНГЕЛЬС

ственные долговые обязательства, они были вынуждены продавать их на бирже и таким образом отдать себя полностью в руки тех самых биржевых воротил-ростовщиков, против которых они совершили февральскую револю¬цию!!

…Налог в 45 сантимов пал прежде всего на крестьянство, то есть на огромное большинство французского народа. Крестьянам пришлось нести издержки февральской революции, и они, естественно, составили отныне главную опору контрреволюции. Налог в 45 сантимов был жизненным вопросом для крестьянина, который, в свою очередь, сделал его вопросом жизни и смерти для республики. С этого момента в глазах французского крестьянина республику олицетворял этот зловредный налог, а парижский пролетариат представлялся ему лен-тяем и расточителем, который благоденствовал за его счет. В то время как революция 1789 г. начала с того, что освободила крестьян от всех феодальных повинно¬стей, революция 1848 г. первым делом преподнесла этому классу * новый налог!!

Только одним путем правительство могло устранить все эти затруднения и выбить государство из его старой колеи, а именно объявлением государственного банкротства. Все помнят, с каким добродетельным негодованием Ледрю-Роллен, как он сам заявил перед Национальным собранием, отверг это спасительное средство, предложенное ему биржевым ростовщиком Фульдом, теперешним министром финансов ***. Между тем Фульд предлагал ему яблоко от древа познания!!!

Признав векселя, выданные на государство старым буржуазным обществом, Временное правительство под-пало под его власть. Оно попало в положение преследуе-мого должника буржуазного общества, вместо того чтобы явиться к нему в роли грозного кредитора, взыскивающе¬го старые революционные долги. Оно должно было укреп¬лять буржуазное общество, чтобы справиться с обяза-тельствами, выполнимыми только в рамках этого общества****. Кредит стал самым необходимым условием его существования, а уступки пролетариату и данные ему