Собрание сочинений. Том 46 часть 2

(Капиталист возвращает рабочему часть его собственного прибавочного труда в форме аванса, как нечто такое, за аван¬сирование чего рабочий должен отдать капиталисту не только эквивалент, но и прибавочный труд.)}

(Формула для исчисления сложных процентов гласит:

S = с (1 + i)n, где S есть общий размер капитала с по истечении n лет при норме процента i.

Формула для исчисления аннуитета:

[5)] ПОСТОЯННЫЙ И ПЕРЕМЕННЫЙ КАПИТАЛ. КОНКУРЕНЦИЯ. [СООТНОШЕНИЕ МЕЖДУ ПРИБАВОЧНОЙ СТОИМОСТЬЮ, ВРЕМЕНЕМ ПРОИЗВОДСТВА И ВРЕМЕНЕМ ОБРАЩЕНИЯ]

Выше мы разделили капитал на постоянную и переменную стоимость; это разделение всегда правильно, если рассматри¬вать капитал внутри фазы производства, т. е. в непосредствен¬ном процессе увеличения стоимости капитала. Каким образом сам капитал в качестве предпосланной стоимости может изме¬нить свою стоимость соответственно повышению или пониже¬нию издержек своего воспроизводства или также вследствие понижения прибыли и т. д. — это, очевидно, относится только к тому отделу, где капитал рассматривается как реальный капитал, как взаимодействие многих капиталов, а не сюда, где рассматривается общее понятие капитала.

{Так как конкуренция исторически выступает внутри страны как уничтожение цехового принуждения, государственного регулирования, внутренних пошлин и т. д., а на мировом рынке как устранение разобщенности, запретительных или покрови¬тельственных пошлин — словом, выступает исторически как отрицание границ и пределов, свойственных ступеням произ¬водства, предшествующим капиталу; так как исторически конкуренция вполне правильно обозначалась и [VI—30] отстаи¬валась физиократами как laissez faire, laissez passer , то она и рассматривалась только с этой, лишь отрицательной, лишь исторической ее стороны, а с другой стороны, это привело к еще большей нелепости, к тому, что конкуренцию рассматри¬вали как столкновение освободившихся от оков, руководящихся только собственным интересом индивидов, как взаимное оттал¬кивание и притяжение свободных индивидов и, таким обра¬зом, — как абсолютную форму существования свободной инди¬видуальности в сфере производства и обмена. Нет ничего ошибочнее такого взгляда.

Если свободная конкуренция уничтожила границы преж¬них производственных отношений и способов производства, то прежде всего следует заметить, что то, что для нее являлось подлежащим преодолению пределом, для прежних способов производства было имманентной границей, в рамках которой они естественным образом развивались и двигались. Эти гра¬ницы становятся подлежащими преодолению пределами лишь после того, как производительные силы и отношения общения развились настолько, чтобы капитал как таковой мог начать выступать в качестве регулирующего принципа производства. Те границы, которые он ломал, были подлежащими преодоле¬нию пределами для его движения, развития, осуществления. Капитал при этом отнюдь не уничтожал все границы, все пре¬делы, а только не соответствующие ему границы, которые являлись для него подлежащими преодолению пределами. Капитал внутри своих собственных границ — как бы эти границы с более высокой точки зрения ни выступали в каче¬стве подлежащих преодолению пределов производства и как бы они ни становились такого рода пределами в силу собствен¬ного исторического развития капитала — чувствует себя сво¬бодным, беспредельным, т. е. ограниченным лишь самим собой, лишь своими собственными жизненными условиями. Подобным же образом цеховое ремесло в эпоху своего расцвета находило в цеховой организации полностью ту свободу, в которой оно нуждалось, т. е. соответствующие ему производственные отно¬шения. Ведь оно само породило их из себя и развило их как свои имманентные условия, а, следовательно, отнюдь не как внешние и стеснительные пределы. Исторический аспект отри¬цания цехового строя и т. д. со стороны капитала посредством свободной конкуренции означает только то, что достаточно окрепший капитал при помощи адекватного ему способа обще¬ния уничтожил те исторические пределы, которые затрудняли и тормозили адекватное ему движение.

Но конкуренция далеко не исчерпывается этим ее всего лишь историческим значением или этим всего лишь отрица¬тельным содержанием. Свободная конкуренция представляет собой отношение капитала к самому себе как к другому капи¬талу, т. е. реальный образ действий капитала как капитала. Только по мере развития свободной конкуренции внутренние законы капитала — которые на первоначальных исторических ступенях его развития выступают лишь как тенденции — пола¬гают себя как законы, а основанное на капитале производство полагает себя в своих адекватных формах. Ибо свободная кон¬куренция есть свободное развитие основанного на капитале способа производства, свободное развитие условий капитала и самого капитала как процесса, постоянно воспроизводящего эти условия.

В условиях свободной конкуренции свободны не индивиды, а капитал. До тех пор пока покоящееся на капитале производ¬ство является необходимой и поэтому наиболее подходящей формой для развития общественной производительной силы, движение индивидов в рамках чисто капиталистических условий выступает как их свобода, которая, однако, при этом догмати¬чески прославляется в качестве таковой путем беспрестанных ссылок на пределы, уничтоженные свободной конкуренцией. Свободная конкуренция представляет собой реальное развитие капитала. Она полагает в качестве внешней необходимости для отдельного капитала то, что соответствует природе капитала, основанному на капитале способу производства, понятию капи¬тала. То взаимное принуждение, которое капиталы в условиях конкуренции применяют по отношению друг к другу, по отно¬шению к труду и т. д. (конкуренция между рабочими является лишь иной формой конкуренции капиталов), представляет собой свободное и вместе с тем реальное развитие богатства в ка¬честве капитала. Это настолько соответствует действитель¬ности, что наиболее глубокие экономические мыслители, как например Рикардо, предполагают абсолютное господство сво¬бодной конкуренции, чтобы иметь возможность изучать и формулировать адекватные законы капитала, — законы, которые вместе с тем выступают как господствующие над капиталом жизненные тенденции.

Но свободная конкуренция представляет собой адекватную форму производительного процесса капитала. Чем больше она развивается, тем в более чистом виде выступают формы движе¬ния капитала. Предполагая абсолютное господство свободной конкуренции, Рикардо, например, фактически, помимо своей воли, признал историческую природу капитала и ограниченный характер свободной конкуренции, которая как раз и является лишь свободным движением капиталов, т. е. их движением при таких условиях, которые не свойственны никаким преды¬дущим, разложившимся ступеням, а являются собственными условиями капитала. Господство капитала есть предпосылка свободной конкуренции, совершенно так же как римская импе¬раторская деспотия была предпосылкой свободного римского «частного права».

До тех пор пока капитал слаб, он сам еще ищет опору в про¬шлых или исчезающих с его появлением способах производ¬ства. Когда он чувствует себя сильным, он отбрасывает эти костыли и движется соответственно своим собственным законам. Когда он начинает ощущать самого себя пределом для развития и когда его начинают рассматривать как такой подлежащий преодолению предел, он ищет прибежище в таких формах, которые, хотя они кажутся завершением господства капитала, вместе с тем, в результате обуздания свободной конкуренции, являются провозвестниками его разложения и разложения покоящегося на нем способа производства. То, что заложено в природе капитала, реально выступает наружу, как внешняя необходимость, лишь через посредство конкуренции, которая сводится к тому, что реально существующие многие капиталы навязывают друг другу и самим себе имманентные определения капитала. Поэтому ни одна категория буржуазной экономики, и даже самая первая — например, определение стоимости, — не становится действительной иначе как через посредство свободной конкуренции, т. е. через посредство действительного процесса капитала, процесса, который выступает как взаимо¬действие капиталов и всех остальных, определяемых капита¬лом, отношений производства и общения.

Отсюда, с другой стороны, происходит та нелепость, что свободную конкуренцию рассматривают как конечное разви¬тие человеческой свободы, а отрицание свободной конкуренции отождествляют с отрицанием индивидуальной свободы и осно¬ванного на индивидуальной свободе общественного производства. Это есть лишь свободное развитие на ограниченной основе — на основе господства капитала. Поэтому этот вид индивидуальной свободы есть вместе с тем полнейшее упразд¬нение всякой индивидуальной свободы и полное порабощение индивидуальности такими общественными условиями, которые принимают форму вещных сил и даже сверхмощных вещей — вещей, независимых от самих индивидов, вступающих в те или иные отношения друг к другу.

Раскрытие того, чем является свободная конкуренция, есть единственный рациональный ответ на превознесение свободной конкуренции со стороны пророков буржуазии или на прокля¬тия в ее адрес со стороны социалистов. Когда говорят, что в рамках свободной конкуренции индивиды, руководствуясь только своими частными интересами, осуществляют обществен¬ный или, точнее, всеобщий интерес, то это означает лишь то, что в условиях капиталистического производства они давят друг на друга и что поэтому их взаимный антагонизм сам есть лишь воссоздание тех условий, при которых имеет место это взаимодействие. Впрочем, когда иллюзия относительно кон¬куренции как якобы абсолютной формы свободной индивидуаль¬ности исчезает, это служит доказательством того, что условия конкуренции, т. е. условия производства, основанного на капи¬тале, уже ощущаются и мыслятся как подлежащие преодоле¬нию пределы и что поэтому они уже являются и все более и более становятся такими пределами. Утверждение, что свободная конкуренция равносильна конечной форме развития произво¬дительных сил, а потому и человеческой свободы, сводится к тому, что господство буржуазии означает конец всемирной истории — несомненно, приятная мысль для позавчерашних выскочек.}

[VI—31] Прежде чем продолжить обзор взглядов на основной и оборотный капитал, вернемся на мгновение к тому, что было развито раньше.

Допустим покамест, что время производства и рабочее время совпадают. Тот случай, когда внутри самой фазы производства имеют место перерывы, обусловленные технологическим про¬цессом, мы рассмотрим впоследствии.

Предположим, что фаза производства какого-нибудь капи¬тала составляет 60 рабочих дней, в том числе — 40 необходимых рабочих дней. Тогда, согласно ранее развитому закону, при¬бавочная стоимость, или стоимость, вновь созданная капита¬лом, т. е. присвоенное капиталом чужое рабочее время, равняется 60 - 40 = 20 рабочим дням. Обозначим эту прибавоч¬ную стоимость (= 20) буквой S. Фазу производства — или рабочее время, затраченное в течение фазы производства — обозначим буквой р. Созданная в определенный промежуток времени, который мы обозначим буквой Z — например в 360 дней, — совокупная [прибавочная] стоимость никогда не может быть больше, чем количество фаз производства, содер¬жащееся в 360 днях [и умноженное на величину прибавочной стоимости, созданной в течение одной фазы производства]. Максимальный коэффициент величины S, т. е. максимум при¬бавочной стоимости, которую может создать капитал при дан¬ных предпосылках, равняется числу повторений создания S в течение 360 дней. Крайний предел этих повторений — предел воспроизводства капитала или, точнее, как это имеет место теперь, воспроизводства его процесса производства — опре¬деляется отношением периода производства к тому совокуп¬ному периоду, в течение которого должен повторяться период производства. Если совокупный период составляет 360 дней, а производство продолжается 60 дней, то 360/60, или Z/p, т. е. 6, есть коэффициент, показывающий, сколько раз p содержится в Z, или как часто, соответственно своим собственным имма¬нентным границам, процесс воспроизводства капитала может повториться в течение 360 дней.