Собрание сочинений. Том 49
Шрифт:
Сделанное позже научное открытие, что продукты труда как стоимости представляют собой простое выражение человеческого труда, затраченного при их производстве, знаменует эпоху в истории развития человечества, но отнюдь не рассеивает фантасмагории, в силу которой общественный характер труда кажется характером вещей, самих продуктов. Лишь для данной особенной формы производства, для товарного производства, справедливо, что общественный характер самых различных работ состоит в их равенстве как человеческого труда и что этот специфический общественный характер приобретает объектив¬ную форму, форму стоимости продуктов труда. Этот последний факт для людей, захваченных механизмом и отношениями товар¬ного производства, представляется, как после, так и до откры¬тия природы стоимости, столь же неизменным и естественным, как газообразная форма воздуха, которая остается все такой же как после, так и до открытия его химических элементов.
Практически лиц, обменивающихся продуктами, интересует
»i Поэтому, когда Галиани говорит: стоимость есть отношение между двумя ли-цами,«La Ricchezza e una ragione tra due persone» (Galiani. Delia Moneta.p. 221, том III, издания Кустоди: «Scrittori Classici Italiani di Economia Politica». Parte Moderna, Milano, 1803),то он должен был бы добавить: отношение, прикрыто« вещной оболочкой,
[ФРАГМЕНТЫ ИЗ ФРАНЦУЗСКОГО ИЗДАНИЯ I т. «КАПИТАЛА»! 177
она проистекает из самой природы продуктов труда. Кажется, что в самих этих вещах заложено свойство обмениваться в заведомо определенных пропорциях подобно тому, как в определенной пропорции происходит соединение химических элементов. Стоимостный характер продуктов труда выявляется на деле только тогда, когда они определятся как величины стоимости. Эти последние изменяются непрерывно, независимо от желания и предвидения производителей, в глазах которых их собствен¬ное общественное движение принимает, следовательно, форму движения вещей, движения, которое управляет производителями вместо того, чтобы производители им управляли. Необходимо вполне развитое товарное производство для того, чтобы из само-го опыта возникла научная истина: частные работы, соверша-емые независимо друг от друга, но всесторонне связанные между собой как звенья общественной и естественно выросшей системы разделения труда, постоянно приводятся к своей общественной пропорциональной мере. А каким образом? В случайных и посто¬янно меняющихся меновых отношениях общественно необходи¬мое время труда для производства продуктов пробивает себе путь как естественный регулирующий закон подобно тому, как закон тяготения дает о себе знать, когда нам на голову обрушивается дом1’. Определение величины стоимости продол¬жительностью труда есть поэтому тайна, скрывающаяся под оче¬видным движением товарных стоимостей. Открытие этой тайны, показывающее, что величина стоимости не определяется слу¬чайно, как это может казаться, не устраняет, однако, той формы, которая представляет эту величину как количественное отно¬шение между самими вещами, между продуктами труда.
Размышление над формами общественной жизни, а значит и их научный анализ следуют путем, который совершенно про-тивоположен действительному движению. Оно начинается зад-ним числом, когда налицо уже совершенно устоявшиеся данные, результаты развития. Формы, налагающие на продукты труда печать товара и уже вследствие этого определяющие их обра¬щение, обладают, таким образом, устойчивостью естественных форм общественной жизни еще до того, как люди сделают пер¬вую попытку понять, не исторический характер этих форм, которые им кажутся довольно неподвижными, а их внутреннее содержание. Следовательно, лишь анализ товарных цен привел
1 > «Что должны мы думать о таком законе, который может проложить себе путь только посредотвом периодических революций? Это и есть естественный закон, покоя-щийоя на том, что участники здесь действуют бессознательно» (Фридрих Энгельс. Наброски к критике политической экономии; в журнале «Deutsch-Franzosische Jahr¬bucher», издаваемом Арнольдом Руге и Карлом Марксом. Париж, 1844 [настоящее издание, т. I, стр. 561]),
178
К. МАРКС
к количественному определению стоимости, и только общее денежное выражение товаров дало возможность фиксировать их характер как стоимостей. Но эта приобретенная и фиксиро¬ванная форма товарного мира, денежная форма товаров, вуа¬лирует, вместо того чтобы раскрывать, общественный характер частных работ и общественные отношения производителей. Когда я говорю: пшеница, сюртук, сапоги относятся к холсту как всеобщему воплощению абстрактного человеческого труда, то ложность и странность этого выражения сразу же бросается в глаза. Но когда производители этих товаров сопоставляют их с холстом или, что не меняет дела, с золотом и серебром как всеобщим эквивалентом, то отношение между их частными рабо¬тами и совокупным общественным трудом представляется им именно в этой нелепой форме.
Категории буржуазной политической экономии представ¬ляют собой теоретические формы, которые имеют значение объективных истин, поскольку они отражают действительные общественные отношения, но эти отношения принадлежат только к той исторически определенной эпохе, когда товар¬ное производство является способом общественного произ¬водства. Поэтому как только мы обратимся к другим формам производства, мы сразу
же увидим исчезновение всего этого мистицизма, который затемняет продукты труда в настоящий период.Так как политическая экономия любит робинзонады 1), то прежде всего отправимся к Робинзону на его остров.
Естественно, он скромен, но тем не менее и он должен удовлетворять различные потребности и ему приходится выполнять различные виды полезного труда, изготовлять, например, мебель, делать орудия, приручать животных, рыбачить, охотиться и т. д. О его молитве и других подобных пустяках нам нечего сказать, так как наш Робинзон находит в них для себя удовольствие и рассматривает деятельность этого рода как подкрепляющее отвлечение. Несмотря на разнообразие его производительных функций, он знает, что они суть лишь различные формы его деятельности, то есть просто различные способы человеческого труда. В силу необходимости он должен распределять свое время между различными занятиями. Больше или меньше места
11 Даже у Рикардо есть своя робинзонада. Первобытный охотник и первобытный рыбак являются для него торговцами, которые обменивают рыбу и дичь сообразно рабо¬чему времени, заключенному в их стоимостях. В этом случае он впадает в анахронизм, состоящий в том, что охотник и рыбак используют для оценки своих орудий труда таб¬лицы аннуитетов .действовавшие на Лондонской бирже в 1817 году.«Параллелограммы» г-на Оуэна “, кажется, были единственной формой общества, которую он знал кроме буржуазного общества.
[ФРАГМЕНТЫ ИЗ ФРАНЦУЗСКОГО ИЗДАНИЯ I т. «КАПИТАЛА»] 179
займет в его совокупном труде то или иное занятие, это зависит от того, больше или меньше трудностей придется ему преодолеть для достижения данного полезного эффекта. Опыт учит его этому, и наш Робинзон, спасший при кораблекрушении часы, гроссбух, перо и чернила, как истый англичанин, начи¬нает вести учет всем своим ежедневным действиям. Его инвен¬тарный список содержит перечень полезных предметов, кото¬рыми он располагает, различных трудовых операций, которые необходимы для их производства, и, наконец, там указано рабочее время, которого ему в среднем стоят определенные количества этих различных продуктов. Все отношения между Робинзоном и вещами, которые составляют его самодельное богатство, настолько просты и прозрачны, что г-н Бодрийяр мог бы попять их без слишком большого напряжения ума. И все же здесь уже заключены все существенные определения сто¬имости.
Давайте теперь перенесемся со светлого острова Робинзона в мрачное европейское средневековье. Вместо независимого человека мы находим здесь людей, которые все зависимы — крепостные и феодалы, вассалы и сюзерены, миряне и попы. Эта личная зависимость характеризует как общественные отно¬шения материального производства, так и все другие сферы жизни, для которых оно служит фундаментом. И именно потому, что общество покоится на личной зависимости, все общественные отношения представляются как отношения между лицами. Различным работам и их продуктам вследствие этого нет’ нужды принимать отличную от их реального бытия фантастическую форму. Они выступают в виде повинности, барщины и натураль¬ного оброка. Натуральная форма труда, его особенность, а не его всеобщность, его абстрактный характер, как при товарном производстве, — это тоже общественная форма. Барщина тоже измеряется временем, как и труд, производящий товары, но каждый отбывающий барщину знает, не прибегая к Адаму Смиту, что на службе своему господину он затрачивает опреде¬ленное количество своей личной рабочей силы. Десятина, которую он должен уплатить попу, есть нечто более отчетли¬вое, чем благословение попа. Таким образом, как бы ни оцени¬вались те маски, которые носят люди в этом обществе, общест¬венное отношения лиц в их труде ясно проявляются как их собственно личные отношения, а не облекаются в форму общест¬венных отношений вещей, продуктов труда.
Для рассмотрения общего, то есть непосредственно общественного, труда нам нет надобности возвращаться к той его естественной первобытной форме, которую мы имели на пороге
180
К. M A P К G
истории всех цивилизованных народов1’. Совсем близкий пример дает нам деревенское патриархальное производство крестьян¬ской семьи, которая производит для собственных нужд скот, хлеб, холст, пряжу, одежду и т. д. Эти различные предметы противостоят семье как различные продукты ее труда, а не как взаимно обменивающиеся товары. Различные работы, создаю-щие эти продукты — обработка пашни, уход за скотом, ткачество, изготовление одежды и т. д., — с самого начала обладают формой общественных функций потому, что они суть функ¬ции семьи, которая подобно товарному производству имеет свое разделение труда. Различия естественных условий, которые вызываются изменением времен года, а также различия воз¬раста и пола регулируют в семье распределение труда и его продолжительность для каждого. Измерение затрат индивидуальной рабочей силы рабочим временем выступает здесь непосредственно как общественный характер самих работ потому, что индивидуальные рабочие силы функционируют лишь как органы общей рабочей силы всей семьи.