Собрание стихотворений и поэм

*

За труд и подвиг щедро награждает Страна сынов и дочерей своих. Для множества указов наградных Порой в газетах места не хватает.

А я хочу, чтобы в стране моей И за любовь, за верность награждали, Чтоб на груди у любящих людей И ордена горели б, и медали.

Но для любви нет орденов, и жаль, Что с этим мирятся законоведы. Мне, может, дали б верности медаль, Тебя венчали б орденом победы.

Но счастье, что любви наград не надо. Любовь, она сама и есть награда.

*

Когда ведут невесту к мужу в дом, Старинному обычаю в угоду В нее бросают камни, а потом Дают для утешенья ложку меда.

Так жениху с невестой земляки Стараются напомнить для порядка О том, что жизнь нам ставит синяки, Но жить на белом свете все же сладко.

Обычай, что бытует и сейчас, Я вспоминаю чаще год от году. Я думаю, жена, что и для нас Жизнь не жалеет ни камней, ни меду. И так порою сладок этот мед, Так жизнь сладка, хоть нас камнями бьет.

*

Я маюсь болью сердца и души, Длинна история моей болезни. Ты снадобье мне, доктор, пропиши, Назначь лекарство всех лекарств полезней.

Вели смотреть по нескольку часов На ту, которой нету совершенней, Пить влагу двух подбровных родников – Такое, доктор, мне назначь леченье.

Назначь леченье светом и теплом, Подумай, что в беде моей повинно, И помоги мне разобраться в том, Где следствие болезни, где причина. И если все же я умру потом, Ты будешь чист – бессильна медицина.

*

Тобою принесенные цветы Стоят, поникнув в тишине больничной. Над ними нет привычной высоты, И нет корней, и нет земли привычной.

Они похожи на больных людей, Живущих под опекою врачебной, Которых поят влагою целебной, И все ж они день ото дня слабей.

Больные люди, мы завороженно На лепестки, на стебли, на бутоны, На таинство недолгой красоты Глядим и чувствуем, как непреклонно Соединяют общие законы Больных людей и чахлые цветы.

*

Ты говоришь, что должен я всегда Беречь себя во что бы то ни стало, И так я прожил лишние года, Хоть я и не берег себя нимало.

Как много было у меня друзей, Но и своих друзей не мог сберечь я, И многие ушли в расцвете дней Давным-давно, еще до нашей встречи.

Как можно уберечься от забот, От горя, боли, от переживанья, От времени, что торопясь идет, Считая наши годы и деянья?

Пусть я не берегусь, но бережет Меня от бед твое существованье.

*

Часы, не дремлющие на стене, Отпущенное мне считали строго. «Тик-так, – они когда-то пели мне. – Еще не время, погоди немного!»

Мне радости принес их мерный ход. Мне песня их была всего милее: «Тик-так, еще неполный оборот, И встретишься ты с милою своею!»

Идут часы, идут, не зная сна, По своему закону и науке. И ныне их мелодия грустна. «Тик-так, тик-так, тик-так», – печальны звуки, Считающие горькие разлуки, Твердящие: «Прошла твоя весна!»

*

Я в жизни многим многое прощал, И на меня обиды не таили, Сады, чьи листья осенью топтал, Опять весною мне листву дарили.

Я и весенних не ценил щедрот, Но не была весна ко мне сурова И, все забыв, на следующий год Меня своим теплом дарила снова.

А ты считаешь каждый мой огрех И приговор выносишь слишком рано. Ты, что добрей и совершенней всех, Речей моих не слышишь покаянных. Ты совершаешь тоже тяжкий грех: Ты замечаешь все мои изъяны.

*

Твой дом стоит на этой стороне, А мой напротив, и на середину Я вышел и стою, а ветер мне Нещадно дует то в лицо, то в спину.

И дохожу я до твоих ворот, Но заперты они, закрыты ставни, И постучать в окно мне не дает Воспоминание обид недавних.

И, повернувшись, я домой, назад Плетусь опять в оцепененье странном. Доплелся: руки у меня дрожат. Ищу я ключ, я шарю по карманам.

Но нет ключа нигде, и я стою, Несмело глядя в сторону твою.

*

Слеза, что по щеке твоей стекла, Речь обретя хотя бы на мгновенье, Наверно б, строго упрекнуть могла Меня в моем невольном появленье.

Твоей косы поблекшей седина Не может и не хочет скрыть упрека, Давая мне понять: моя вина, Что пряди стали белыми до срока.

Родная, не тумань слезами взгляд, Жизнь не одними бедами богата, Тебя прошу я, оглянись назад, Ведь было много светлого когда-то.

Во имя прошлого, всего, что свято, Прости меня, хоть я и виноват.

*

Не верь ты сверстнице своей бесстыдной, Что на меня выплескивает грязь. Любима ты, и, бедной, ей обидно, Ведь и она красивой родилась.

Соседку старшую не слушай тоже, Во всем ей чудится моя вина. Обидно ей, что ты ее моложе И что любима ты, а не она.

Пусть младшая соседка небылицы, Меня ругая, станет городить, Прошу: не верь, она того боится, Что ей любимою, как ты, не быть.

От века злыми сплетницами были Те женщины, которых не любили.

*

Ты задаешь вопрос свой не впервые. Я отвечаю: не моя вина, Что есть на свете женщины другие, Их тысячи, других, а ты – одна.

Вот ты стоишь, тихонько поправляя Пять пуговиц на кофте голубой. И точка, что чернеет над губой, Как сломанная пуговка шестая.

И ты опять, не слышав слов моих, Вопрос извечный задаешь мне строго. Кто виноват, стран и народов много И много женщин на земле других.

Но изменяю я с тобой одной Всем женщинам, рожденным под луной.

*