Собрание стихотворений и поэм

Твоих бровей колосья золотые Украсила узорами природа. Кто не видал искристые, цветные Огни в ручьях под синью небосвода,

Кто не видал, как пламя, излучаясь, Играет в чистом роднике текучем,— Тот глаз твоих не видел, я ручаюсь! Тем лучше для меня, ей-богу, лучше!

Сама естественность — в любом твоем движенье: То вскинешь голову, то над столом склонишься… Нет сил описывать! До головокруженья Смотреть уж лучше и считать, что ты мне снишься!

Стихи на память

Мой друг, если строки мои в этот раз Тебя не прельстят, как душистая долька,— Так ты не горюй, потому что из нас Ведь я виноват в этом, я, да и только!

Значительно дальше я должен был стать, Чтоб нежный твой образ, не портя нисколько, Стихами своими я смог передать,— Но я виноват в этом, я, да и только!

Мой друг, если строки мои в этот раз Тебя насладят, как душистая долька,— Ты глянь в зеркала и не прячь своих глаз, И будь благодарна себе, да и только!

А я ни при чем… Эту нежность и грусть, Клянусь, я не мог приукрасить нисколько — Ведь это они мне стихи наизусть Напели, а я записал их — и только!

Дети

В цветах не видел я особой красоты И свысока их называл — «цветочки». Зато как нежно я влюблен в цветы Теперь, когда растут при мне три дочки!

Склоняюсь, как влюбленный великан, Над каждой розой: «С добрым утром, розы!» Теперь, когда я ставлю их в стакан, Глаза мне заволакивают слезы!

Я раньше думал, что свистят в одну дуду Все птицы мира, словно заводные. Но вдруг увидел я детей своих в саду, — О, как же глух я раньше был, мои родные!

Теперь душа моя, как ветка, шелестит, Когда я слышу свист взлетевшей птицы. А стая птиц за тучу залетит — И в сердце боль, как от вонзенной спицы!

Ах, разве знал я раньше, дуралей, Как драгоценна жизнь и что с ней делать? Прижав к себе сердечки дочерей, Я понял все, и плакать захотелось!

И свежим счастьем задышала грудь, И свежим страхом грудь была объята, И я боялся этот свет спугнуть — Как мог я жить без этого когда-то?!

***

То ли шар вращается земной В десять раз быстрее подо мной, То ли я вокруг земного шара Делаю круги как заводной? То ли подо мной бегут дороги, Отрастив невидимые ноги, То ли я бегу, не зная сноса, Отрастив незримые колеса?

Дней погожих и ночей туманных Не считал я, словно медь в карманах, — Я их тратил на дорогах мира С диким легкомыслием транжира! Сыпались они исподтишка, Словно из дырявого мешка Яблоки, которые в дорогу Вышли на плечах у дурака! А когда я бросился за ними, Не были уже они моими, А давным-давно принадлежали Тем, кто позади меня бежали…

Я швырял налево и направо Годы жизни, вдаль шагая браво,— Словно ароматные цигарки Лишь на треть выкуривал в запарке! А когда я бросился за ними, Их уже и не было в помине. Ливни промочили их небесные, Ветры утащили легковесные.

Словно из дырявого силка, Упорхнули тихо в облака Стаи белых дней, ночей летучих, Чья живая тайна глубока. А когда я бросился за ними, Не были уже они моими: Взял аркан — они бегут, как лани, Ставлю сеть — крылами бьют в тумане!

Это все от жадности моей — Гнался и за белым, и за алым! Это все от гордости моей… Что теперь вздыхать о небывалом?! Разве я схвачу быка за хвост, Если за рога его не взял? В Африку летят скворец и дрозд — Как бы страстно их зимой ни звал!

Но убитый лев спокон веков Не уносит шкуру на спине! Видел у цунтинских земляков Я такие шкуры на стене. Как похожи издали на них Все мои оставшиеся годы, — Львиный ворс давно померк, поник, Но видна, видна душа природы!

Последнее свидание с мамой

Ее лицо изрыто морщинами глубокими — По ним, по ним когда-то бурлила жизнь потоками. А волосы на темени — травинками качаются, Такой трава становится, когда пожар кончается.

Опущенные веки она поднять не в силах — Старается, бедняжка, но тяжкий холод — в жилах. Шепнуть мне что-то хочет, пока я жив и молод, Но губ разнять не может — такой сжимает холод.

Твои худые руки в моих ладонях, мама,— Как два листочка в глуби широкого кармана, Как два листка опавших, прозрачных, легких, чистых, Как в крапинках, в прожилках два листика пятнистых.

Стою у изголовья. Вокруг прозрачной мамы Висят сынов портреты — струится скорбь за рамы. Но мама их не видит… И вот глядят из тени Очки, которых мама уж больше не наденет.

Я и море

Белеет мгла… Ты с кем всю ночь в разладе Металось, море, под моим окном? Опять с утра в твоей зеркальной глади Я сам себя увидел пацаном!

Морской простор, зеленый, синий, белый, Шутя смывает возраста следы… С утра — дитя, но грянул полдень зрелый — И юность вновь, чьи помыслы чисты!

А волны дико мчатся с конским храпом — А ну-ка, всадник, оседлай коней! И тянет глубь, раскрыв объятья храбрым. А тяга вглубь, до дна,— всего сильней!

Полночных волн отчаянная сила Выталкивает нас из забытья. Старик и море — это возраст мира, Жестокая бессонница моя.

Твой возраст, море, двадцать раз менялся — С утра до звезд! Воспели мы с тобой Две темы — жизнь и смерть. Но вдруг раздался Ночной прибой — последний возраст мой.

***

— Белокрылая птица небесная, Я, как ты, на земле родился, Так открой мне, царица небесная, Тайну — как полететь в небеса?

Отвечала мне птица, взлетая: — Птицы крошечны, птицы легки. Видишь, телом не больше цветка я, А мечты мои так велики!

— Белокрылая птица небесная. На земле родились мы, как ты, И у нас ведь, царица небесная, Не тела велики, а мечты!

Отвечала она, в поднебесье Надо мной продолжая полет: — Есть у птицы заветная песня, Эту песню все небо поет!

Я кричал ей: — Постой, дорогая, Не скрывайся в заоблачной мгле! Слышишь, песни я тоже слагаю, Их поют на родимой земле.

Перед тем как за облаком скрыться, Отвечала она с вышины: — В синем небе летает, как птица, Только тот, кому крылья даны.

Ох, бескрылые руки, ладони, С отпечатками прожитых лет!.. Птичьи стаи летят в небосклоне, С грустью думаю, глядя им вслед:

Лучше я бы летел в небосклоне, А они бы глядели мне вслед!..

***

Что — этот мир? Неукротимый бег, Полет, круженье Дня и Ночи, Тьмы и Света. Что — синь небес, где Млечный Путь из млечных рек? Планет живая матерь — вот что это! А что — огонь, и воздух, и вода? Земля ведь родила их молодая, Ее детьми считал я их всегда, Я с ними рос, в одном кругу играя. А кто я? Сын Земли в кругу родном. Дитя Земли — на языке одном Поэт свободно говорит с огнем, С водой и с воздухом родным, напоминая: А что — Поэзия? Совсем не сирота,— Ведь ей и мне огонь, и воздух, и вода — Родные братья и сестра родная.

***

Собственному преданный исламу, Чьи не слишком строги письмена, На поклон придя к Омар Хайяму, Осушил я полный рог вина.

И, оставшись трезвым, как арыки, Вопрошал, душевен я и прям: — Чей ты будешь? Персы и таджики Спорят из-за этого, Хайям?

Словно из таинственного храма, Прозвучал ответ его сквозь смех: — Я не беден, и богатств Хайяма Под луной хватить должно для всех.

***

— Чем ты, как солнцем, полна, Голова? — Мыслями о тебе. — Губы, Какие вам любы слова? — Венчанные тобой. — Очи, Чем вы очарованы так? — Ликом твоим, Любовь! — Кровь, Чей несешь ты потомственный знак? — Страсти твоих рабов.