Собрание стихотворений, песен и поэм в одном томе

«У меня беда невольная…»

У меня беда невольная,очень странная беда:не могу приехать вовремяникудаи никогда!..Дремлет ельник — лапы в стороны.Снег — белее не хочу.И кричу я:«Ах, как здорово!..Ах, как здорово!..» —шепчу…Но, однако, гиды местныеобрываютмой восторг:«Вам бы раньше на два месяца!Опоздали вычуток…»Вот и осень.Дни высокие.В речке добрая вода.И – глубокий вздох:«А все-таки,вам бы в августе сюда!..»Утро теплое и ясное.От березы —свет сквозной.И слова:«А настоящаякрасотау нас весной!..»Поезда.Дороги дальние.Перекрестки дней и трасс…Мне б когда-нибудькуда-нибудьприехать в самый раз!

Перед грозой

В природе это действо так рождалось:сначаланебо в стороны раздалось.Оно раздвинулось неотвратимои место для грозыосвободило.Померкло солнце. Птицы не взлетали.Захлопали калитки,двери,ставни.Все было зыбким. Все тревожным было.А туча на глазах себя лепилаиз ничего!Из призрачного света.Из узловатого слепого ветра.Из сумеречной тени над болотцем,из темноты, укрывшейся в колодце,из мглы, из пыли черной и летучей —все в дело шло!Все становилось тучей,котораяторжественно жирела,клубилась, разбухала, тяжелела.Бурчала что-то, душу распаляя…Повисланад домами и полями.Уперлась в землю.Горизонт прогнула…И первой молниейвесь мир перечеркнула!

«То белым по синему – чайкой по небу…»

Т. Салахову

То белым по синему — чайкой по небу,то синим по белому — тенью по снегу,на горных отрогах, на кочках болотапрофессиональнорисует природа!У осени — ясной и рано пришедшей —берет онаобыкновенные листьяи так их раскрашивает сумасшедше,что стонут от завистиколористы!..Рисует природа. Она не устала.На кручах земного летящего шараей нравитсясоединять беспрестанноманеры и стили, сюжеты и жанры.То вдруг распахнет горизонты громадно,а то все масштабыпереиначити кисточкой, сотканной из тумана,тропинку вдоль речкиедва обозначит…Природа рисует легко и упруго.Ей хочется жить!Ей менять интересноувядшую живописьлетнего лугана четкую графикузимнего леса.

Дождь

Дождь закапал неохотно,словноне желал идти.Будто вспоминал, как ходятнастоящие дожди.И дорога, что с опушкинеторопко в лес ползла,вся — в немыслимых веснушкахкапель дождевыхбыла.Дождь качнулся, вырастая.И – немного погодя —все на свете сразу сталочастьюэтого дождя.Был он щедрым, был он крупным,лился,падал свысока,в землю уходя по трубамсветлого березняка.Был доволен сам собою,сам собоюпоражен!А потом увидел полеи —пошел в него, пошел!..Кончился,как огорошил.Убежал —и не найдешь…Майский, молодой, хороший,пахнущий арбузомдождь.

Старая записная книжка

Где же она пропадала? (Поиски – труд напрасный!)Вновь я ее листаю,с прошлым — глаза в глаза.В этой потертой книжке, будто в могиле братской —мертвыетелефоны,мертвыеадреса…Уже ничего не поправишь. Уже ничего не скажешь.И не напишешь писем.И не дождешься звонков…Вот на пустой странице — Шукшин Василий Макарыч.А перед этим — рядышком —Симонови Смеляков…Как поименный список армии перед боем(хватит работы санбатам, разведчикам и штабам!).Ояр!Куда же ты, Ояр?!Не отвечает Ояр.Сумрачно и таинственно палец подносит к губам.Строки в потертой книжке все еще смотрят призывно.Все еще дышат, требуют, вздрагивают и говорят.Я имя читаюи слышу глуховатый голос Назыма:«Брат, мы давно не виделись…Как поживаешь,брат?..»Трудно листать страницы.Видеть фамилии тяжко…Зимний полуденный Вильнюс.За незастывшей рекойулица Малонёи.«Стаська! – кричу я. – Стаська!»Он улыбается грустно. Машет нездешней рукой.Старая, старая книжка.Буквы поблекли.Однакоимя любое — словно прикосновенье к огню.Строчка:«Звонить Паруйру!!» Два восклицательных знака.Может, звонил.Не помню.Больше не позвоню.Старая книжка свидетельствует, жалует и обвиняет.Как черный квадратик в «Вечерке» — каждый ее листок…Где ты, Кузьмич?Откликнись!..И комнату заполняетнеповторимо протяжный, скорбный луконинский вздох…Я позабыл о времени, старую книжку листаю.Вся она —будто исповедь осиротевшей семьи…Рана моя открывшаяся.Память моя святая.Други мои – товарищи.Вечные судьимои.

Последняя песня Арно Бабаджаняна

Вы не верьте в мою немоту.Даже если я вдруг упаду,даже если уйду,то не в землю уйду.Я не в землю, а в песню уйду.Будут яблони осень встречать,и посыпятся звезды в траву.И пока на земле будут песни звучать,в каждой песне я вновь оживу.Я открою глаза и проснусь,гляну в небо и вновь улыбнусь.Вздохом ветра вернусь,хрустом снега вернусь,эхом ласковой песни вернусь.И обрушится дождь голубой.Будут листья дрожать на ветру.И пока на земле существует любовь,не умру я, друзья, не умру.Пусть в долину помчатся ручьи!Пусть очнутся в садах соловьи!Я люблю эту жизнь, и все песни своия писал ради этой любви.Вы не верьте в мою немоту.Даже если я вдруг упаду,даже если уйду,то не в землю уйду.Я не в землю, а в песню уйду.

День

И опять он рождается в зябком окне.Барабанит в стекло,будто просит помочь.В нем — коротком, еще не потерянном дне —непрерывная боль,сумасшедшая мощь!..«Суета!» – говоришь? «Принесет – унесет?»Говоришь, что поэту гораздо важнейо бессмертии думатьи с этих высотобращаться к векам через головы дней?..Я не ведаю,чем тебя встретят века…Для спешащего дня я кричу и шепчу.И останется после хотя бы строка —я не знаю.Я знаю.Я знать не хочу.

Возраст

Г. Юшкявичюсу

А мы еще мотивы молодежные поем!А мы еще с тобой – ого! — такие же, как прежде.О том, что годы катятся, по детям узнаем.Не по своим, а по чужим,которыхвидим реже.Еще по пляжу движемся, выпячивая грудь.И чей-то голос, чей-то взгляд пронзает, как рапира!Но вечером все чаще накатывает грусть,что деньопять закончился,а в бокопять вступило.Нет, мы еще – в порядке! Нет, мы еще – вполне!Никто из нас не думает ни о каком покое…Но говорим друг с другом (когда наедине)о женщинах —все меньше.Все больше —о погоде.Еще мы за застольями сидим без маеты.Не уставая вроде бы и даже не пьянея…Но мельче с каждым годом газетные шрифты.А лестницы привычные —все кручеи длиннее.

Убегающие от инфаркта

Рано утром на асфальте запотелом,по-над речками, где стылая вода,занимаемся мы очень важным делом —от инфаркта убегаемкто куда.Убегаем! — Сомневающихся маним.Убегаем! — Брось лениться! Выходи!..Мы бежим. И одного не понимаем:вдруг инфаркт не за спиной,а впереди?Вдруг, во имя непроверенного фактасоблюдаяи диету, и режим,мы-то думаем, что шпарим от инфаркта,а тем временембежим к нему,бежим!..Может, ждет он нас с улыбкой неживою,чтоб дотронуться до каждого рукой.И сказать потом, качая головою:«Добежал-таки?..Ах, шустренький какой!..»Только мы иначе жить уже не можем.Мы бежим!И слаще нету ничего!..Обгоняет нас планета,словно тожеубегает от инфаркта своего.

О дураках

В городах над рекой, в городах без реки,рядышком с намисовершенно спокойно живут дураки,сколько —не знаю.Только знаю, что дело совсем не в числе(лишние стрессы).Даже больше скажу: дураки на землеочень полезны.Развиваться бы, двигаться без дураковжизньперестала!(Так в каком-то лесу истребили волков —зайцев не стало.)Что ж, дурак есть дурак. Не проймешь ты его,честное слово!Ондо гроба – дурак.Иногда — своего.Чаще — чужого.Пуля – дура, конечно. Но дура из тех,что —убивает…А без крови победа, без пота успех —так не бывает!Это — вечное правило жизни.И ямыслю конкретно:дураки существуют, чтоб воля твоязрелаи крепла!Чтоб шагал ты уверенно и тяжело,жилбез предела!Чтоб назло дуракам, прохиндеям назло —двигалосьдело!Чтоб твои — безутешные прежде — зрачкисилой мерцали!..Нам нужны дураки.Чтобы недуракибылибойцами.

Иронический романс

Знакомый поэт, находясь во хмелю,сказал мнес гримасой довольною:«А знаешь, ведь я тебя даже люблю!..По-своему, правда…По-своему…»Забавные фразы срываются с губ,срываются часто не вовремя…По-своему любит тайгу лесоруб.По-своему любит.По-своему.Он эту любовь почерпнул не из книг,ее ощущатькаково ему?!По-своему любит барана мясник.По-своему любит.По-своему.Наверно, и эта любовь — не обман,поскольку натуройусвоена…Ведь в общем-то и человека комарпо-своему любит.По-своему.Любовь свою к нам он докажет не раз,докажет, коль будет позволено…С другой стороны, и сметану карасьпо-своему любит.По-своему…Свое отмеряют часы и годапоэту, дантисту и воину.Мы ближнего любим…Но все ж иногдапо-своему любим.По-своему.