В говнодавах на резине, на резинке, на резиновом ходуШел по Невскому к вокзалу, по нечетной, по разъеденному льдуЧто-то в семьдесят каком-то (– вероятно, типа пятого —) году.Шестиногие собачки, оскользаясь, семенили в поводу.В низком небе узкий месяц, ноготочек (– где же ручка, если серп? – ),Оболокся светлым клубом (– бок наполнил, маскируя свой ущерб —).В грузной шубе полосатой и с авоськой, на папахе мокрый герб.По наружности армяшка, ну, гурзошник, в крайнем случае азерб.В Соловьевском гастрономе мимо кассы он купил себе курей.Хладнокровные собачки, все на задних, зябко ждали у дверей.Быстро сумерки сгущались (– ощущаясь всё лиловее, серей… —)В пышной шубе нараспашку, и с курями – нет, скорее что еврей.Не светя, уже светились лампионы в желтых газовых шарах,Усом взвизгивал троллейбус, бил разрядом, щелкал проводом – шарах!На Владимирский с курями повернул он и попёхал на парах.Тихоходные собачки с тихим чихом выдыхали снежный прах.И
собачий век недолог, а куриный – и того короче век.В искрах тьмы навек исчезнул этот самый марамой или чучмек.Ничего о нем не знаю. Лед скололи. Увезли в «Камазах» снег.Только счастье, цепенея, оседает на поверхность мертвых рек.Остается только счастье. (– Да на кофе за подкладкой пятаки —)Коли стёкла напотели, это просто: Пальцем вытереть очки.Развязать у шапки уши. Шарф раздвинуть. Кашлянуть из-под руки.С чашкой выглянуть в предбанник – плоской «Примой» подогреть испод щеки.Я гляжу от перекрестка в черный город – лязги-дребезги поют.В магазине Соловьевском под закрытье нототению дают.Хоть гурзошник, хоть полковник – впуск окончен. Закрывается приют:В Соловьевском магазине, под закрытье, швабру под ноги суют.Пахнет солью и бензином, пахнет сажей, пахнет сыростью людской.Дальний блеск рябит с Марата по Стремянной в переулок Поварской.Над Владимирским собором – в пятнах облак – тухнет месяц никакой:Темнота, сквозь колокольню пропускаясь, пахнет хлебом и треской.1996
Осень во Франкфурте
Как левантинские волосы уже не блестит листва.У охрyпченных остьев – чуть на полчаса естества.В зараженных аллеях скребут скребки,И чумные команды сгружают тленНа дрожащие дымные фуры.До отбоя не справиться. Не разбагрить до Рождества.Не разграбить на раз, не раскидать по гробам на раз-два,Хоть аптечные панцири их крепки,И топорщатся фартуки у колен,Тачки медленны, лица хмуры.Мы сидели за ужином, пока уплотнялся мрак,В фосфорных цеппелинах плыл по окошку враг,Но чуть колокольчик забрякал внизу,Пурпур и золото закачались в борще,Базилик, кориандр и перец.Всем фонарным проушинам было велено сделать кр-рак.Над бульварной дугою засветился лиственный прах.Из разбомбленной башни, с морозным пенсне в глазу,Вышел тот, кого нет вообще,Из железных дверец.Троецветные плоские полосы протесняются в нутрь аллей,Раздробляясь мельканьем, своей голизны голей.Осторожный взор христианских машин,Светофором задержанных на углах,С трудом отлепляется от бульваров.Им, поди, это нравится: Плитками лунный клей.По нему ускользают, куда кипяток ни лей,Вереницы ссутулившихся мужчин,И на всех колесницах катит АллахВ облаках своих шароваров.Мы сидели за ужином, в мисках синел бурак.За соседскою стенкой по-персидски орал дурак.А внизу исчезали один за однимВ электричестве города и зимыПоследние чумовозы —В брюхе, прелью нагруженном, каменный блеск набряк.Перед каждым кружился крылатый трехцветный рак.Неподвижный младенчик висел над нимС голубыми глазами тьмыИ с дыханием девы-розы.1996
Экуменическое
Из поэмы «Русский ислам»
В Петропавловской хоральнойЦеркве-пагоде-мечетиПлачет мyлла мaла-мaлаКычет лама-колокольчикПоп небрит раввин неровен.Плюс на минус, чет на нечет,Габарит на габарит —Рука руку моет, нога ногу чешет,Звезда с звездой говорит.1998
Франкфуртский выстрел вечерний
1999–2006
Стихи у окна
«Озеро в потертых штопках…»
Озеро в потертых штопках,Небо в тощих синяках… —Стало все как было, чтоб какраньше все было – Или никак.Вспомнить вдруг о том диктанте —Как подарок на ногтe,Хоть мы все уже не там, гдераньше все были – Или нигде.1999
Письмо с моря, июль 1999 г
На Северном море закаты белы,И ртутная лупа слепит сквозь стволы,А ступишь на поле отлива —По щиколку грязь щекотлива.(Когда над Балтийским горят облака,Чухонской тоскою взбухает щекаИ алая к солнцу полоскаБежит от пивного киоска.Я вышел из дому, лет десять тому,И шел по отливу на белую тьму,И я уже около где-то.И ночь пустотою одета.)Когда ни вернется пустая волна,Она будет искр бесцветных полна,Полна ослепленного света.– И хоть бы прошло это лето! —1999
Стихи у окна
Посмотри с балконных сходней,– что уж… так уж повелось… —на небес халат исподнийв
басурманщине полоскак из байки, как из нанки,полуваточный, сквозной,с набухающей в изнанкесеро-розовой близной – —самолет под тучу скрылсяуходящий на восток,на его спине искрилсядикой молнии росток,на его глухих жужжалахрваный рокот залипал,на чувствилищах и жалахмрак кусками закипал,на его хвосте ребристомдрожью пели провода,тараканом серебристымубегал он в никуда.1999
«Ад сразу за порогом – жар и вар…»
Ад сразу за порогом – жар и варночного пищеблока, шмарь и гарь его.Черт, буйный куст усов и шаровар,лет – тыщи две! – гигантской люлькой варевопо часовому ходу шуровал.Глаз не сомкнешь – то гневные борщивулканных жерл, то сытой мглы смесилища.Не ропочи, душа, и не ропщи,твоя вечерняя ворчня бессиляща.Не грела днем, так не льдяни в ночи.2000
Хор
строфа
Бедный Гейне, жидка белокурый,чья коса там в облаке дрожит?– Смерть мужской, немецкий, с партитурой,музыку ночную сторожит.
антистрофа
Скверно спать в гробу без боковины…– Серной Сены расползлась волна,и плывет в окно из Буковиныжидкая ночная тишина.2000
Зима во Франкфурте
Весь день гудели кирочные боталанемецкой шлакоблочной слободы;гроза была – как пробка не сработала —в коротких замыканиях воды;автобуса набрякшая гармоникаутягивала мех за поворот;турецкая собака с подоконникакривила, с мукой судороги, рот;я в дождь шагнул – его косые гвoздикимне стукались у шляпы на полях;соседский кот карябал лапой в воздухе,нетрезвый и усатый, как поляк;была зима вся изморозью траченой,но сквозь нее темнела и текла,неметчиною пахла и собачиной,и сладким тленом газа и тепла;я шел один. Ворoны или вoроныв слезах и искрах вились надо мной.Сменилась кровь. На все четыре стороныГроза ползла, не зная ни одной.2000
Drei konige, баллада
Опять с небоската колотит водаВ гремучие бубны радара,Из черных снегов – за звездою звезда —Спускается войско Гаспара: Слепого коня он ведет под уздцы, За ним с калашами шагают бойцы, Им нечего дать, с них нечего взять, Из самых последних наплакана рать, А первыми так и не стать им, И их воевода под стать им.Из черных морей – за ладьею ладья —(В тумане, как серная баня)Всплывает дугою эскадра-змея,Скелетами крыльев табаня: Под брызгами искр высыхает волна, Мадам Валтасар у бушприта пьяна, Кивает бантoм, в петлице бутон, Отходит десантная шлюпка бортом, И машут матросские девки Матрацным штандартом на древке.Из черных проплешин, из каменных нор,Из ссохшихся десен пустыниВ морщинистой коже ползет МельхиорС своими червями пустыми: Морщинистым глазом сжирая луну, Застенчиво жмется пластун к пластуну, Бездонны уста, простата пуста, Щекотится ус у незримого рта, А может, прикуска кинжала — Востры у язычников жала.Небесная язва пухла, глубока —Разрыва воронка сырая,Предатель ракету пульнул в облакаИ пляшет на крыше сарая, Завалы разобраны, сети сняты, Предатель с начальником стражи на ты, Мы спим, на подушку пуская слюну, — Цари-чернокнижники входят в страну. Помилуй нас, Господи Боже, Опять мы попались на то же.1999–2000
«На волны попятный выпят…»
На волны попятный выпятв шкурке полувосковойполый тополь солнцем сыпет,мертвый, полувековой —сучья старческие глaдки,желтой серой заплыли,листья – гнутые облаткина клею и на пыли —не нагнутся в токе сорномпаутинных кристаллид…Вдовья тополь, газом чернымвся очеркнута, стоитза рекой. Сходить бы – не с кем,да и как назад потом? —мoстом Александро-Невским,топким охтенским мостомза рекy, где сушь литаяженских тoполей аллей?Пух летит не долетаяот утопших тополeй:водный шар в магнитной раме,пух искрящийся над ним…Кем родиться в смертном сраме?– только тополем одним,кем же кроме? Кроме – некем,кроме тополя в окне…Разве только – блеском некимвскользь по вздыбленной волне..?2000