Собрание стихотворений. В 2 томах. Том 1 и 2.

Очерк грозы

Опускается, встуманяся, фортка.В-ней-за-нею, над листвой онемелой —Что корейская червивая водка,Небо с молниею иссиня-белой.Тает туча, свет косой источая.Сверк косою – и без горлышка фляга,И топочет, Бог весть что означая,На осиновых жестяночках влага.Август 1988

Д. Ю

Я привел тебя в мир, побелевший от зла,Где и сам я живу, как слепая пчела —Поздней кровью продрогших растений.В мой уступчивый танец ошибка вошла:Не нужна никому золотая смолаИз ужухнувших средостений.Тлеет снег над заклеенным смертью летком,Всё какой-то уступчатый каменный комОблетаю в исплаканном сне я.Он облит синеватым крупчатым ледком,Он сползает, медлительной мукой влеком,Прямо в дымное черево змея.Я привел тебя в мир, где и сам я не царь(А былые цари позарылись в янтарь —Впрок медовой смолы наносили),Где чем меньший творец я, тем большая тварь,Где над садом сгущается снежная хмарь,Но покуда (и если) я в силе,Не отдам тебя вьюге – уж коли привел! —Ибо крови ты царской: от истинных пчел,Неподвластных слажёному дыму.Будем жить налету, огибая шеол,Может, хватит нам кровного золота смолПережить эту вечную зиму.1988

Ожиданье

Дождь – косой полосой нефтяноюСветлеет, безгласный, за скользкой стеною,Воздух около зренья гася.Что же… кажется, ночь уже вся.Кажется вся уже пепельной, сыпкой,Мутной – сравня с заоконною рыбкой,Всю ночь пронырявшей в верхней ночи.Ну и приснула. Ну и молчи…В городе тихо. В комнате тихо.Рукою трехпалой, зыбкой от тика,Время сумрака шерстку прядет.Гостем незваным Бог не придет.1988

Последние стихи года

Скоро ль закончится этот декабрь,Этот бессердый год,Кротко пляшущий danse macabre,Кровью заливши рот?На диске подпрыгивает игла,Все уменьшается круг —Так сходит изморозь со стекла,Так линии сходят с рук.Так входит хлеб вовнутрь зерна,Так входят в лампу лучи…И не то что музыка – тишинаУже не слышна в ночи.1988

Стихи и хоры 1989–1998

I

Three times the same

1

Меркнет облик тщедушныя жизни —Вмиг кончается, как ни начнись,Златогрубыми в зрительной линзеВолосками парчовых ночниц.

2

Чуть помыслишь в пере изготовитьНасекомого шороха рой —Вмиг спирально вкружается овидьЗапятой в темно-радужный слой.

3

Не успевший довоплотиться,Треугольником ртутных лучейМир вонзается – мертвая птица —В роговые воротца очей.27–28.VII, 1989

Утро

Сжижённый луч, стекающий со лбадолгой горы Вонзается во сны.Твердь смутная (как ветошка, слаба)Вся под плотскою тяжестью луныПросела уже, звездки потая(Углится блеск лишь на одной звезде…).Кто же возьмется разом за краяИ прочь скатерку (или быть беде)?!Кто же возьмется..? Ясно, что не я —Я только здесь, а нужно быть везде(В Израиле небесном, среди тех,Кто сорным дымом вышел из земли,Кто кроткой кровью к Господу востекИз горсток обмуравленной золы,Кто – чтобы гoрам и морям помочьУзрить смятенье Божьего лица —Сгребает отработанную ночьЕдва она дотьмится до конца).(Ты знаешь всё, о Господи, отсрочь.Я сна не доглядел еще…Пицунда. IV, 1989

Стихи о незримой Неве

I

Реки незримой искониНеизносима кривизна.Одни лишь небеса одниТак же зеркальны дочерна.Но черноверхая странаНеотразимые огниОтводит прочь, отречена.На желтых лапочках фонарьПо дикому прыг-скок стеклуЗа угол, где клочная хмарьВ глухую переходит мглу.Россия мерзнет на углу,Блестя ногами, как Фамарь,Поднявши на лицо полу.

II

Двояковыпуклой линзы отлог —Слитное тело реки,Сущего мрака светящийся клокВлачат на плечах светляки —Сердце ли? воздух? эфирная плоть?Просто ли блеска объем?Как это облако тьме расколоть?– Единственно света копьем.Вытыкнут выспрь ледянеющий свет,Воткнут в горящую гроздь,Только – как будто вообще ее нет —Проходит весь воздух насквозьИ утыкается в горний предел,В слитное тело небес,Будто себя, как иголку, проделИ в стоге зеркальном исчез.Не досягает незримой водыВоздух, отдавший объем.К небу вернулись три зябких звезды,Влачившие сердце втроем.В двояковыпуклой линзе чернаВся сердцевинная тишь…(– Двояковогнута, кстати, она,Коль скоро снаружи глядишь —)1989

Новый фокус врага

Кто замкнул окамнелой печатью Этой страшной баклаги края?(Что же… сердной извилистой влаги, по счастью, Я не пил, дорогого питья) Кто огромный, округлый, тяжелый Наложил пятидырный замок?(Этот грецкий орех исполинский и голый — Что ж, я рад… надкусить я не смог) И почти что еще не початы Эти колбочки и пузырьки(И на каждой притиснутой к горлу печати Надпечаток какой-то руки, Что ворочала перстнем истертым На ключе пятиперстом сухом,Что неслышимым звукам, блаженным и мертвым Преграждала дорогу на холм). И почти что не-видя-не-слыша, Я почти что пишу и поюИ висит надо мной, среди тьмы и затишья, Ненадкушенный плод, как в раю.IV, 1989

Круглы брады у русских мулл Из поэмы «Русский ислам»

Круглы брады у русских муллИ розо-бело-ватны очеса,И стерьвом каменным лежит Москва на черномасфальте – Мертвом море сна,А все ее четыреста мечетейГромадный бледный вытрубляют газ.А в волосатой колбе – гул,Снует языковая колбаса,Толкается, сочась, и камнем истончённым(Скрип – нa зуб зуб, чмок – на десну десна)Худеет речь. Ну как не захудеть ей,Обсосанной в четырехсотый раз.Не слышу звук, но вижу зрак.И привитoе бешенство болитВ зрачках расплавленных огромной белой крысы.Мне страшно, злая полутишь,Ведь все твои четыреста имамовСвивают надо мной свои брады.Готов молиться утренний дурак,И полумесяц попранный паритНад махонькой Москвой. Изрозовелись крыши.Последняя по пояс полумышьСквозь лесопарк предутренних тумановБредет, оглядываясь на свои труды.III, 1989

Стихи с примесью

Древа октябрьского сонный шар.Древа ноябрьского круглый пар.Древа декабрьского взбитый взвар. – Кажется, этим венчается год.Вычитан начерно разворот.Выскребен насеро черный ход.Высосан набело неба свод. – Так вот как я сделался стар.Кажется, споро пошли года.Кажется, я даже знаю куда.Кажется, знает в крови вода, Для чего же весь этот спех.Шестиугольно пирамидальный снегНочью был светел, к рассвету смерк,И щербат, как невидимый миру смех. – Но для чего там, вверху, звезда?XI, 1989

Без Улисса

1

Весна в краю, где нет весны,Хоть и не в силах там остаться,Но нехотя нисходит в сныПротея, первого кронштадтца.На прытком противне волнаЕго мослы мусолит, хныча, —Одна всё та же дрожь-блеснаРябит из каждого обличья,Один всё тот же страсти гнетВращает превращений обод,Что в зелье пенном ни мелькнет —То лодки бок, то спрута хобот,То рыбья нежная щека,То рабья скривленная морда……А там, где место Маяка,Безглазая громада Форта.