Собрание стихотворений

«Неправда, неправда, что прошлое мило…»

Неправда, неправда, что прошлое мило. Оно как открытая жадно могила — Мне страшно в него заглянуть. – Забудем, забудьте, забудь!.. По синим волнам океанится парус, Налейте вина и возьмите гитару, Давайте о завтра мечтать. Чтоб завтра казалось еще неизвестней, Еще невозможней, тревожней, прелестней, Чтоб завтра не стоило ждать. О, спойте скорей «Лебединую песню» И «Белой акации» И «В том саду», Хоть встретились мы не в саду, а в аду, В аду эмиграции. А парус белеет навек одинокий, Скользя по волнам в байроническом сплине, В пучине стихов, от шампанского синей. И вот наконец приближаются сроки И час расставанья рассветно-жестокий, – Прощайте, прощайте, пора! Прощайте, желаю Вам счастья! Но разве так поздно? Нет, здравствуйте, здрасьте! Уже не сегодня, еще не вчера, Еще далеко до утра! — И значит, игра Продолжается.

«Банальнее банального…»

Юрию Терапиано

Банальнее банального, Печальнее печального Сознанье — жизнь прошла. Ну что ж? Поговорим О подвигах, о славе — Троя, Рим. Вот дни мои и все мои дела. Как мало доброго. Как много зла. Не то я делала, не так жила, И ясно, что я лучше быть могла. От одиночества и от усталости Прилив горячей нежной жалости К себе и прочим тварям на земле, Как уголек, краснеющий в золе. Печаль, похожая на вдохновенье, И драгоценно каждое мгновенье, Когда уже отсчитаны они — На счетах звонких и магических — Мои пустынные, торжественные дни. Но раз в стихах лирических Нельзя без точки зрения И собственного мнения, Я признаюсь — банальнее банального, Сусальнее сусального Мне кажется высокий этот тон Раскаяния, просветленья И старческого всепрощенья Предпохоронный звон, Полупоследний стон, Благословляющее — «Ах!» Нет, старость мудрая, прости, С тобою мне не по пути Ни в жизни ни в стихах До самой смерти.

НОЧЬ БЕЗ СНА

Ледяная луна в ледяной высоте Озаряет озябшие вязы и клены, И на снежной поляне четыре вороны, Как чернильные пятна на белом листе. Почему их четыре? Не три и не пять? Почему мне опять ничего не понять? Почему все меня до смешного тревожит И ничто на земле успокоить не может? Если б было ворон или пять или три, Треугольник или пентагон Без затей и затрат Преудобно улегся бы в сон. Но четыре вороны — вороний квадрат — Никуда не уляжется он. В черной душной ночи горят фонари, Далеко до луны, далеко до зари, Невозможно уснуть и немыслимо спать, Оттого что ворон-то четыре, А не три и не пять. И кругами, кругами все шире и шире Наплывает тоска обреченности.

«Я говорю слова простые эти…»

Я говорю слова простые эти, Сгорая откровенностью дотла: Мне кажется, нельзя на свете Счастливей быть, чем я была. Весельем и волненьем ожиданья Светился каждый новый день и час Без сожалений, без воспоминаний, Без лишних фраз И без прикрас, Все было для меня всегда как в первый раз. Всегда ждала я торжества и чуда, Волхвов, Даров, Двугорбого верблюда, Луны, положенной на золотое блюдо И, главное, читательской любви.

ИЗ СБОРНИКА «ОДИНОЧЕСТВО» (Вашингтон, 1965)

Одиночество твое,

одиночество мое,

Наше, ваше, их

Одиночество.

Ирина Одоевцева

«В городском саду…»

В городском саду, В теплом свете дня, Лирою скользит Лебедь на пруду. — Я сейчас приду, Подожди меня. Возле тучки той, Как верблюд, горбатой. Я сейчас приду, Подожди меня И побудь со мной До заката.

«Сон без начала и конца…»

Сон без начала и конца, Сон в центре звездного кольца, Сон, раскаленный добела. В сияньи тонет голова, Сияньем кружатся слова. Из лука воина-стрельца Летит крылатая стрела, Летит и ранит Льва — Льва или Солнце? Стон львино-солнечной тоски, Сон раскололся на куски. Но нет. Сон цел. Осколки сна, как голубки, Влетают в круглое оконце Высокой тесной голубятни. И сон становится понятней, Насквозь, как море, голубой, И можно быть самой собой, Пока я сплю, пока сон цел, Пока божественный прицел Стрелу приводит прямо в цель, И Пана пьяная свирель Тревожит легконогих нимф (Пан здесь! О, встретиться бы с ним!), И пенное морское чудище Из скользких ритмов, хрупких рифм Коралловый возводит риф, Русалочий слагает миф. Не с Паном, нет, не с пенным чудищем, Не с человеком, не со зверем Всем огорченьям, всем потерям Наперекор, Веду Я с небом разговор О будущем В раю.

«Сердце чужое…»

Сердце чужое (ваше, читатель? Ваше, мечтатель? Ваше, прохожий?) Бьется в груди моей Всё разностопнее, всё тяжелей Ночью, и днем, и даже во сне, Повторяя одно и то же, Непонятное мне. На стене, на полу, на окне — Серебристолунные блики, И звенит соловьиное пение Полнолунного наваждения. В зеркалах черномазые рожи И прелестные нежные лики — Расплываются в лунной дрожи, Хоть они и мое отраженье, Все они на меня не похожи, А за ними, как фон, в зеркалах Рассыпается искрами страх. – Помогите мне! Помогите! Далеко на острове Крите Лабиринт, Минотавр кровожадный И ведущая нить Ариадны. Но найдутся другие нити, Те, что вас приведут ко мне, — Отыщите их, отыщите!

«Как ты любила зеркала…»

Как ты любила зеркала Любовью непонятной с детства, Ты в руки зеркало брала, Не зная, как в него глядеться. Полуоткрыв от страха рот, Над зеркалом ты наклонялась И, как Нарцисс над гладью вод, Вдруг восхищенно улыбалась. Еще не зная, что себя, Свое ты видишь отраженье, Уже восторженно любя Души земное воплощенье.

«Над золотою полосой заката…»

Полнеба охватила мгла…

Тютчев

Над золотою полосой заката Таинственно и чудно за звездой звезда… …Да, я, конечно, я когда-то В те баснословные года… Но в установленные сроки Всё унесли сороки-белобоки – И молодость мою, и деньги – на хвосте. И все-таки сознаться мне пора, Нет, никогда, Ни в те года, Ни в те, ни в те, Счастливей, чем сейчас, Вот в этот золотой закатный час, Когда почти доиграна игра, Когда полнеба охватила мгла, Счастливей, чем сейчас, Я не была.

«Я живу день изо дня…»

Я живу день изо дня Океански одиноко, И не знаю, отчего Нет ни одного Друга у меня. И казалось – что грустней, Безнадежней и темней Горестной моей судьбы? Ну, а вот, поди, Бьется радостно в груди Сердце. Если б, если б да кабы Улететь бы мне в Америку, В Тегеран, на Арарат, В Индию, в Китай, и к Тереку, И в Москву, и в Петроград, Чтобы встретиться с тобой. Друг далекий, друг и брат, Где бы ни жил ты на свете, На одной со мной планете, Разве встрече ты не рад? — Нашей встрече долгожданной, Нам обещанной с тобой Нашей общею судьбой? Ты читаешь строки эти, Ты в глаза мои глядишь, Сонно закрываешь веки — Остальное свет и тишь, Как в раю — навек, навеки.

ИЗ СБОРНИКА «ЗЛАТАЯ ЦЕПЬ» (ПАРИЖ, 1975)

И днем и ночью кот ученый

Всё ходит по цепи кругом.

А. С. Пушкин

«Парапсихологическое ощущенье…»

Парапсихологическое ощущенье Реальной нереальности. И вот, Предчувствуя стихотворенье, Ко мне слетает вдохновенье И ямбами мурлычит кот. Мой мудрый кот, мой кот ученый, Суть политических интриг И стихотворные законы Мой мудрый кот вполне постиг И в парапсихику проник – Она не для его персоны. Он потянулся, полусонный, Взмахнул хвостом, в окошко прыг! И побежал на Лукоморье. 1975