Собрать мозаику. Книга вторая

Мы занимались любовью в бассейне, а потом разгоряченные дурачились на снегу. Я визжала и брыкалась от щекотки и спасалась от Криса снова в термальном бассейне.

Только однажды наше веселье было нарушено появлением огромного белого барса, который совершенно наглым образом улегся у края бассейна и не давал нам выйти, потому что я жутко стеснялась его. Я во все глаза рассматривала грозного красавца, потому что впервые в жизни видела обернувшегося оборотня.

— Какого демона ты приперся, Рай?! — возмущался Крис. — Моя жена вообще-то абсолютно голая! Вали отсюда!

Но снежный барс никуда не уходил, нервно стуча хвостом по снегу. Его удивительные глаза внимательно следили за мной, но стоило мне посмотреть на него, он прижимал уши к голове и шипел.

— Вообще не смешно, — ворчал Крис. — Что нашло на тебя?!

Он недоуменно смотрел то на барса, то на меня.

— Мы с Райаном и Мароном по молодости провели один ритуал и стали что-то вроде кровных братьев, — поведал Крис. — И если от кого-то мне или Марону угрожает опасность, барс начинает выказывать недоверие и неприятие этого человека. Вот, как сейчас, например. Но при чем здесь ты, Лорианна?

Мой муж снова недоуменно смотрел то на меня, то на барса. Я тоже была в растерянности.

— Дело в том, что когда Райан обращается, у барса остаётся не совсем его разум, у него свой разум, понимаешь? В Райане две сущности: человеческая и звериная, и у каждой свой разум. Когда он такой, мне с ним сложно общаться — он все понимает, но на другом уровне, что ли.

Крис тяжело вздохнул и вылез из бассейна, взял огромное полотенце и подошел, чтобы я могла выйти, завернувшись в него. Но барс зарычал и нервно забил хвостом по земле.

— Рай, — сердито произнес Крис, обернувшись к нему, — твоя шутка затянулась.

Барс продолжал рычать, скалиться и бить хвостом. Он был огромным и выглядел очень угрожающе.

— Крис, по-моему, я догадываюсь, почему он так ведет себя, — немного нехотя проговорила я и рассказала мужу все о предсказании видящей из Марилии, о зеленых лучах, о той клятве, которую мы с Джейсоном дали Пресветлой Богине.

— Твой друг недавно сказал, что знает о том, что я избранная, и сказал, что я опасна для тебя. Может быть, поэтому барс волнуется? — предположила я.

— Я слышал об избранных, Лорианна, — шокированно ответил Крис. — Но мне с трудом верится в твой рассказ, — добавил он. — В любом случае, даже, если ты избранная, чем ты можешь быть опасна именно для меня?

— Не знаю, — растерянно ответила я.

А Крис, уже очень злой поведением своего друга, направился к снежному барсу и стал его прогонять, пиная того, толкая и ругаясь, что есть сил. Тот, нехотя, все же ушел, порыкивая и изображая обиду и гордость.

Больше до отъезда я не видела ни Райана МакЭнора, ни снежного барса, чему несказанно была рада.

Глава 18

Тангрия. Война. Зима 3202 год.

Мы с Джейсоном в одной из землянок в лесу Тубертонов.

Мы выкрали документы и артефакт, обведя вокруг пальца марилийцев, не ожидавших нашей диверсии, и воспользовавшись тайными ходами огромного дома Тубертонов, чудом спаслись от погони, сначала укрывшись от нее в Ледяном озере, а затем добравшись до одной из землянок, подготовленной "зелеными лучами" во время войны.

Сейчас же я лежала на холодном полу землянки и дрожала, почти не чувствуя своего тела. Я смотрела, как Джейсон вытаскивает из найденной в землянке сумки то, что было подготовлено лучами на случай такого вот попадания в нее, и меня охватывала тоска. В ней ничего нет, что могло бы нас согреть и спасти. Ничего. Все идет к тому, что мы просто замерзнем здесь под землей и умрем.

— Нет ни согревающей мази, ни самогона или вина! Вот олухи недоразвитые! — громко выругался Джейс и обернулся ко мне.

Лицо его перекосилось в гримасе отчаяния.

Я окоченела и ужасно хотела спать, но изо всех сил боролась с собой. Я знала, что если засну, то, при таком охлаждении организма, могу больше никогда не проснуться. Джейсон тоже явно дрожал, отложил сумку и пополз ко мне. Он что-то говорил, матерно ругался, но я плохо понимала его, все силы уходили на борьбу со сном и с тем, чтобы оставаться в уме и трезвой памяти.

Я старалась зацепиться за последние события, чтобы мысли не путались, и постоянно прокручивала их в памяти. Смотрела на ползущего на четвереньках Джейсона и думала о том, что мы все же украли проклятый артефакт и документы. Мы почти выполнили порученную миссию. Осталось доставить похищенное в место назначения.

Пресветлая Богиня, скольких жертв это стоило… Скольких мучений…

Остальные члены группы погибли, прикрывая наше отступление, задерживая марилийцев и давая нам фору времени для побега. И самое плохое — мы так и не увидели того, кто должен был прийти за документами и артефактом. Он не пришел. Мы ждали его два дня и, когда поняли, что марилийцы, не дождавшись нашего предателя, собираются уходить из поместья Тубертонов, сделали, казалось, невозможное, — похитили старинный артефакт и военные документы.

Я понимала, что мы сильно переохладились в Ледяном озере, что наше состояние очень опасно, угрожает жизни, и обреченно смотрела, как Джейсон, бормоча под нос нецензурные ругательства, пытается стянуть с моего дрожащего окоченевшего тела заледеневшую одежду, но у него, естественно, ничего не получается — она замёрзла и стояла колом.

Тогда с огромным трудом трясущимися руками коротким кинжалом он разрезал одежду прямо на мне, очень осторожно, боясь меня поранить. Я остаюсь обнаженной, абсолютно беззащитной и странно прозрачно сине — белой. Он с трудом перетаскивает меня на тонкое растеленное на холодных досках одеяло, накрывает другим — тонким, разглядывает в трясущихся руках одежду, которую достал из мешка, и что-то злобно ворчит и злобно комкает ее в руках, будто желая разорвать. Джейсон все время обеспокоенно посматривает на меня, я же пытаюсь сосредоточиться на нем и понять, что он спрашивает.

— Лори, потерпи ещё немного. Главное, не закрывай глаза, разговаривай со мной.

И я терплю, как Джейсон просит. Только он что-то говорит, а я уже не воспринимаю его речь, хотя упрямо смотрю на него, боясь закрыть глаза, силясь сосредоточиться.

Джейсон, милый Джейсон… Он так боялся и переживал за меня. Я видела и чувствовала это. Он кое-как с трудом разделся сам, тоже разрезая одежду кинжалом, но с собой уже не осторожничая, нервничая, спеша и, как результат, поранил себя, гневно зашипев. Я смотрела на него, на порез на груди, и глаза стали невольно закрываться.