Собственность Дьявола. Право на семью

Выдыхаю, устало потирая лицо ладонью. Опускаю взгляд на дочку. Яра жадно хватает ртом сосок. Всасывает часть ареолы, возмущаясь и громко причмокивая, начинает с аппетитом тянуть молоко. От захватывающего зрелища мурашки по коже разлетаются.

Не могу на это спокойно смотреть. На части разрывает. Возможно со временем привыкну. Но именно сейчас мне необходимо выйти из комнаты, подышать прохладным воздухом. Покурить. Выпить. Да что угодно. Тупо на какое-то время отключить мозг. Гера наверняка ещё не спит, а у меня накопилось к нему много вопросов.

Очень много.

Взяв на руки сына, с восторгом целую его в висок. Выронив соску изо рта, Яня начинает морщить личико и капризничать.

— Тихо-тихо… Сейчас и тебе перепадет. Ты же мужчина. Нужно иметь выдержку, — шепчу я, укладывая сына маме подмышку.

Мой мальчик… как же папка ненавидит себя за прошлое.

Душа в клочья в который раз...

Сердце вдребезги…

Теперь будет всё иначе. Папа подарит вам целый мир. Любовью затопит. Сделает маму самой счастливой женщиной…

— Шаха простишь? — прилетает неожиданный вопрос от Маши.

— Не думаю.

— Рус, это же была ошибка его медсестры.

— Это не снимает с него ответственности. Халатность его персонала стоила мне многого. Не нужно объяснять, чего я лишился в жизни. Верно?

Склонившись над кроватью, целую Машу в губы.

— Я сейчас вернусь.

— Ты куда-то собрался?

— С Герой пообщаюсь, пока ты кормишь детей.

— Руслан.

— Не волнуйся. Я попробую держать себя в руках. Обещаю.

Глава 40. Неутешительное известие

Руслан

Заканчиваю курить и отправляю Рому домой.

Долго не могу сойти с места. Дышу морозным воздухом и думаю о том, как быстро всё завертелось. В очередной раз перевернулось всё с ног на голову. Но я счастлив. Черт подери, как я счастлив!

Ещё утром я не был уверен, что фантомы Маши — это она сама.

Моя женщина. Живая. Настоящая. Из плоти и крови.

Намного красивее, чем я запомнил её тогда.

Не морок. Не выдуманный моим измученным сознанием образ.

Сегодня мы вместе. Заботимся о наших детях, а мне всё ещё не верится, что это не сон. Что она рядом. Такая сладкая и тёплая. Любимая. И у нас двое замечательных карапузов.

Умывшись снегом, возвращаюсь в дом. Нахожу Георгия в кабинете. Не спит.

Видимо нам обоим не до сна.

— Занят? — стучу костяшками пальцев по приоткрытой двери.

— Заходи. Выпить хочешь? — спрашивает он, не оглядываясь.

— Скорее да, чем нет, — отвечаю, ступая по его территории. — Впервые чувствую себя настолько измотанным, что нет никакого желания что-либо выяснять.

— Хапнул эмоций, — заключает Георгий, доставая из бара второй стакан.

— Захлебнулся, — уточняю я, присаживаясь на диван.

Наполнив стаканы спиртным, Гера занимает место рядом со мной. Вручает мне мою порцию. Чокаемся. Я втягиваю носом дымные нотки дуба, луговых цветов, фруктов и ванили, и понимаю, что абсолютно не хочу ничего выяснять по поводу их личных отношений. Не хочу знать, насколько они были близки…

Если скажет, что целовал мою жену, прикасался к её телу, спал с ней, я его тут же убью. Несмотря на то, что Маша могла его отвергнуть. Просто не смогу с этим жить. Соболя уничтожил и Геру не пощажу…

— Силы нужно беречь, Руслан. У тебя дети, тесть, Маша, родители. Кто о них позаботится, если не ты. Пока любимые и близкие живы, нужно ценить каждый миг, использовать каждый шанс. Другого времени для счастья не будет. Покуда в нас кипит жизнь — всё поправимо.

Он делает глоток и устало откидывается на спинку дивана. А мне почему-то даже спиртное в горло не лезет.

— Гер? Зачем ты устроил нашу встречу? Столько ресурсов было потрачено для того, чтобы все считали Марию мёртвой. Столько сил угроблено. Столько людей задействовано. Ты рисковал ради моей жены всем. В том числе и своей репутацией. После того, как Маша засветилась на моей территории, уверен, она бы не пошла на этот чертов бал. Но ты вытащил её в свет. Вынудил появиться на мероприятии. Столкнул нас лбами. Она тебе доверяла. Зачем ты вручил её мне в руки, как лучшую премию года, после всего, что сделал для её конфиденциальности? Так тщательно скрывать мою женщину и вдруг взять и всё разрушить в одночасье… — глотнув виски, перевожу на Астафьева тяжелый взгляд. — Почему? Не хочу знать имён и как ты это провернул перед моим носом. Назови хоть одну причину, которая позволит мне закрыть на всё глаза и забыть. Стереть из памяти этот сумасшедший год, что едва не довёл меня до гроба…

***

— Маша и есть та самая причина… — отвечает он, проглатывая залпом остатки виски и ставя стакан на журнальный столик.

Вижу, что темнит и дело не только в Маше. Если бы моя жена не выдала себя с потрохами, она бы и дальше скрывалась от меня. Гере это не выгодно. Почему?

— Я действовал исключительно в её интересах и никак не наоборот, — по-прежнему продолжает увиливать. — Исай, Марии нужна твоя поддержка и опора. Внимание… Любовь. Она любит тебя. У вас общие дети. Какие причины тебе ещё нужны?

— Разве всего этого ты ей не дал? Не подставил плечо? Не поддержал? Ты окружил её заботой и вниманием, отняв у меня такую возможность.

— Я не могу дать ей то, что можешь дать ты. Она всегда была тебе верна. Маша для меня как дочь. В ином ключе я не рассматривал её. Мог бы, но ты же знаешь причину. Я всё ещё храню память о своей погибшей жене. Да и сердце Машеньки всегда принадлежало тебе. Она этого не скрывала.

— Но выбирая между дружбой и нами, ты выбрал её. Одиннадцать месяцев ты врал мне, глядя в глаза. Ты решил её проблему кардинально по отношению ко мне. Знал, какого мне было с этим мириться. Да я, блять, вообще не мирился! Не смог. С таким невозможно смириться! — выпаливаю, подрываясь с дивана и подходя к окну.

— Ты сильный духом, Руслан. В тебе столько хладнокровия, что можно позавидовать. Ты бы справился. Она нет. Она девочка. Хрупкая, нежная. Она бы сломалась.

— Если бы ты не вмешался, всё было бы иначе, — засовываю руку в карман брюк и сжимаю кулак до хруста. В груди кипит и неприятно давит. Впридачу чувствую на спине Герин взгляд.

— Позволь, я скажу, как было бы, — разбавляет недолгую паузу тяжелым вздохом. — Вы бы тлели до первого всполоха. Упрекали бы друг друга в случившемся. У каждого из вас была бы своя правда и тысяча поводов ужалить побольнее. Обиженная, изнасилованная женщина — это одна сплошная рана. Не факт, что Маша простила бы тебя, находясь зажатой в твоём кулаке. Вам обоим нужно было остыть. Вы же оба, как бочки с порохом. Стоит поджечь и рванёт так, что мало не покажется.

— Не темни, — будто не слыша его слов, принимаюсь задумчиво крутить стакан с янтарной жидкостью, а затем делаю большой глоток. Выдыхаю. Расслабиться не выходит. Что-то гложет внутри. Не могу понять, что именно. Да и Гера не такой, как обычно. В глазах застывшая тоска, которой на балу не наблюдал.

— Неделю назад получил результаты МРТ, — после натянутого молчания ввергает меня в шок. Застываю, пялясь на него отрешенным взглядом. — Выявили опухоль мозга. Нужно лететь в Германию на обследование. Делать биопсию. Не мог я больше тянуть с вами, ребятки. Не мог. Да и как бы я ей отца вернул? Ты бы не отпустил тестя за границу. Всё и так зашло слишком далеко. Любите друг друга — живите вместе. Детей воспитывайте. Чего дурью маяться?