Социологический ежегодник 2010

Большинство методов социологических исследований ориентировано на прошлое, на анализ того, что уже было, а не того, что может произойти. Тем не менее существуют и более амбициозные и адекватные проекты исследования будущего. Среди них – прогнозирование и моделирование (Д. Медоуз и др.), игровые методы, конструирование «альтернативных сценариев будущего» (3; 4). Хотя само будущее исследованию не поддается, существует широкий спектр возможностей применения хорошо зарекомендовавших себя методов исследования к верованиям, представлениям и отношениям людей, ориентированным на будущее.

Автор также отмечает, что социологические прогнозы, внесенные в публичное пространство, в свою очередь порождают проблемы, связанные с моральными нормами и ценностями. Говоря об аксиологическом аспекте поставленной им проблемы, Белл в первую очередь указывает на постоянный процесс отбора и трансформации человеческих ценностей. Это происходит на трех уровнях: биопсихологическом (связанном с первичными потребностями человека), моральном (связанном с основаниями социального порядка) и общечеловеческом, гуманистическом (представленном такими ценностями, как стремление к свободе, жажда справедливости и пр.). Именно о последнем уровне автор говорит более подробно, приводя в качестве примера теории ценностей различных социальных мыслителей (от Платона до П. Сорокина). Наличие межгосударственных законов (например, о правах человека) Белл также интерпретирует как доказательство существования ядра общечеловеческих ценностей. Тем не менее автор соглашается, что это ядро может иметь исторически обусловленный характер, т.е. меняться в зависимости от места и времени его фиксации. Более того, далеко не все общества обладают оптимальными ценностями. Ценности некоторых обществ – их Белл, вслед за Р. Эджертоном (1), называет «больными» – могут быть губительными для них самих. Поэтому даже разделяемые большим числом людей ценности необходимо подвергать проверке.

Автор обращается к проблематике ценностей и морали потому, что они имеют непосредственное отношение к будущему. Утверждения долженствования («ought» assertions) относятся не только к настоящему, но и к будущему. В качестве примера Белл приводит категорический императив И. Канта: в нем говорится о максиме поведения, которая может стать универсальным законом. Этика и мораль, по Беллу, не только регулируют поведение людей, но и могут стать основанием их мотиваций.

Чтобы выйти из затруднения с ценностными суждениями, недоступными для научного анализа, автор предлагает пятиступенчатый метод, именуемый «эпистемической импликацией» («epistemic implication») и заимствованный им у К. Ли (2). Данный метод представляет собой научную попытку выведения суждений нормативного характера. Истинное суждение основывается на истинных аргументах. А чтобы получить признание в качестве «истинных», аргументы должны отвечать пяти требованиям. Первое требование – «серьезность», которая проявляется в объективности суждения (мнение должно быть не единичным, относиться к реально наблюдаемым явлениям и быть доступным для оценки независимыми наблюдателями). Второе требование – референциальная релевантность, которая есть не что иное, как адекватность отношения суждения и аргумента (они должны соотноситься с одним и тем же предметом суждения). Третье требование – каузальная релевантность, которая подразумевает адекватность причинно-следственной связи между аргументом и суждением. Четвертое требование – каузальная независимость аргументов от заключения, т.е. отсутствие самореферентности; иначе образуется круг в доказательстве. Пятое требование гласит, что аргумент в пользу выдвигаемого суждения должен быть эмпирически проверяемым. Если аргумент удовлетворяет первым четырем критериям, он – в качестве истинного аргумента – должен подтверждать суждение, а не опровергать его. Этот метод, утверждает автор, позволяет социологам не только проверять существующие ценностные суждения, но и оценивать адекватность собственных, вновь выносимых суждений.

Схема эпистемологического выведения суждений нормативного характера, которую приводит Белл, является рабочей. Автор настаивает на ее использовании социологом, который ориентируется на публичный диалог с различными группами общественности. Социологу, оперирующему суждениями долженствования, следует выполнять два ключевых требования: проверять свои суждения по пяти критериям и соотносить их с пространством других подобных суждений. Важно, чтобы процесс формулирования суждений о будущем, а также их моральная составляющая были прозрачными для окружающих. Подобные суждения, или, иначе, «основания прогнозов» («predictive grounds»), могут, с точки зрения автора, стать для исследований будущего тем, чем являются факты для исследований настоящего и прошлого. Конечная же цель публичной социологии, в представлении В. Белла, – это лучший мир, более свободный и гармоничный. И помогая людям в оценке суждений о будущем, публичная социология может и должна способствовать достижению этой цели.

Литература

1. Edgerton R.B. Sick societies: Challenging the myth of primitive harmony. – N.Y.: Free press, 1992. – 278 p.

2. Lee K. A new basis for moral philosophy. – L.: Routledge & Kegan Paul, 1985. – 252 p.

3. Textor R.W., Ladavalya M.R.B., Prabudhanitisarn S. Alternative sociocultural futures for Thailand. – Chiang Mai: Chiang Mai univ. press, 1984. – 155 p.

4. The limits to growth / Meadows D.H., Meadows D.L., Randers J., Behrens, W.W. III. – N.Y.: Universe, 1972. – 205 p.

Е.А. Кожевникова, Я.В. Евсеева

II. Модернизация в стране и мире: Дискуссионный форум

Статьи

Модернизация: Переосмысливая теорию и практику

В.Г. Федотова

Понятия, применяемые науками об обществе, формируются чаще всего на основе естественного языка, в котором они имеют повседневный смысл. Для использования в науке, в частности в социологии, слова обыденной речи нередко проходят длинный путь трансформации от повседневного значения к метафоре, к термину, а затем к понятию, сформированному в рамках определенной теории. Когда описываемый теорией процесс трансформируется, теория меняется, будучи неспособна в прежнем виде объяснить новые факты. В новой теории меняют свое значение и понятия, наполняясь новым содержанием. Не составляет исключение и понятие модернизации.

Однако в политической лексике сегодняшней России это понятие вернулось к исходным повседневным значениям: преобразование, усовершенствование, улучшение, обновление, приведение в соответствие с новыми требованиями и показателями качества. Разумеется, все это необходимо стране. До уровня повседневно-понятного «доросло» в постоянно онаучиваемой действительности и представление о догоняющей модернизации - как знак того, что отставшим странам необходимо кого-то догнать (Запад в технологическом и политическом смыслах, Китай по уровню экономического роста).

Сделать модернизацию государственным курсом таким путем невозможно, даже если добавить сюда строгое соблюдение закона, борьбу с коррупцией и административным произволом. И призывы к ней повисают в воздухе как очередная риторика. Надежда на модернизационную мобилизацию активных слоев в условиях неясности задач модернизации либо их формулирования ad hoc не может реализоваться ни в теории модернизации, ни в ее практике, поскольку модернизация, в которой нуждается общество, уже не может быть основана на мобилизации. Даже будущая перспектива Сколково не компенсирует в глазах людей отсутствия пожарных машин, хороших дорог и качественных продуктов. Риторика модернизации действует тогда, когда ясны цели последней и надо призвать людей их осуществлять.

Немного истории и теории догоняющей модернизации

Запад был первым вступившим в модернизацию регионом, и время начала его модернизации было обозначено как Новое время. Новое потому, что произошел переход от естественной эволюции к ускоренному развитию, изменившему протекание времени. Запад развивался по-новому под влиянием таких факторов, как Ренессанс, буржуазные революции, Реформация и Просвещение. До начала этого ускорения темпов развития – в период Средневековья – Запад в плане развития был таким же, как и многие другие незападные общества. Подъем Запада связан с формированием нового типа личности, отличающейся рациональным отношением к своей жизни как к путешествию, которое тщательно спланировано, что, по мнению М. Вебера, коренным образом отличало этого человека от людей не-западных обществ.

Модернизация Запада (Западной Европы и Северной Америки) произошла органическим, естественно-историческим, эволюционным путем, без предзаданной цели или внешних источников развития, без модернизационной мобилизации. Для стран «второго эшелона развития», цивилизационно относящихся к «другой Европе» (как, например, Россия) или к «другой Америке» (как, например, Мексика), источники развития являются внешними (вызов Запада), а способом развития становится догоняющая Запад модернизация, основанная на мобилизации населения для модернизационных задач. Восточные и южноазиатские общества были поставлены перед необходимостью реагировать на смешанное воздействие вызова Запада и внутренних проблем (поражение Японии в войне, бедность и перенаселенность Китая и Индии). Доиндустриальные, прежде колониальные страны не преуспели в модернизации. Неразвивающиеся в пределах одного поколения архаические сообщества «четвертого мира» имеют органические препятствия к развитию и не могут модернизироваться.

История модернизации помогла построить ее теорию. Модернизация есть переход традиционного общества в современное. Традиционным называют общество, которое воспроизводит себя на основе традиции и допускает инновацию только до тех пор, пока она не прерывает традиции. Современным же является общество, воспроизводящее себя на основе инновации и допускающее традицию до тех пор, пока она не вредит инновации.

Традиционные общества отличаются от современных рядом особенностей. Среди них: зависимость в организации социальной жизни от религиозных или мифологических представлений; цикличность развития; коллективистский характер общества и отсутствие выделенной персональности; преимущественная ориентация на метафизические, а не на инструментальные ценности; авторитарный характер власти; отсутствие отложенного спроса, т.е. способности производить в материальной сфере не ради насущных потребностей, а ради будущего; прединдустриальный докапиталистический характер; отсутствие массового образования; преобладание особого психического склада – недеятельного человека; предзаданный статус; ценностная рациональность; ориентация на мировоззренческое знание, а не на науку; преобладание локального над универсальным.