Сокровища чистого разума

– Пока кто-нибудь кого-нибудь не убьёт, – кратко изложил правила Уру.

– Надо же – как в жизни.

– Спорт – это отражение действительности, – рассмеялся Саймон. – Но продолжим: наша встреча действительно никак не связана с поставками оружия. Вы интересны губернатору Лекрийскому своей второй, если можно так выразиться, ипостасью – тем, что являетесь крупным учёным.

– Планируете открыть университет?

– Может быть, в будущем, – не стал отказываться Фил. – Пока же нас интересует научная консультация.

Мартин оправился от пропущенного удара и перешёл в наступление. С алебардой невысокий боец обращался так же уверенно, как его противник с копьём, и пару раз едва не достал Будулака небольшим, но необычайно острым лезвием. Болельщики приветствовали каждый выпад оглушительным рёвом.

– Согласитесь, красиво!

– Да, зрелище… гм… возбуждает.

– Если в течение двух раундов не определится победитель, то противники начнут ножевой бой, – зачем-то пояснил Уру. – Он более контактный и смотрится необычайно увлекательно.

– Замечательные правила, – поморщился Йорчик, пытаясь не смотреть на арену. – Консультация должна состояться здесь?

– Увы, Руди, губернатор желает лично поведать вам подробности предприятия, так что придётся посетить Лекровотск, – развёл руками Фил. – Но мы, разумеется, компенсируем все накладные расходы, в связи с чем я уполномочен обсудить размер гонорара.

– Я не отказываюсь от оплаты, но хочу напомнить вам, Саймон, что перестал нуждаться много лет назад, – чуточку высокомерно заявил Йорчик. – В настоящее время я занимаюсь только теми вопросами, которые кажутся мне интересными и возбуждают мой интеллект.

– Я понимаю, что прельстить вас исключительно деньгами не получится…

– А значит, вы должны приоткрыть завесу устроенной вами секретности и хотя бы намекнуть, консультация какого рода вам требуется, – перебил контрразведчика учёный. – Чтобы потом, в Лекровотске, не случилось взаимных упреков… Ох!

Всё-таки – Мартин. В какой-то момент Будулак вновь перехватил инициативу, провёл серию атак, заставляя соперника отступать и отбиваться, зарычал, охваченный знаменитым бойцовским азартом, сделал ещё два выпада и поймал Мартина на блок. Парируя второй удар подряд, невысокий боец не успел вовремя уйти, древки скрестились, и противники замерли, пытаясь продавить друг друга силой. Публика взвыла. Было очевидно, что в данной позиции массивный Будулак имеет колоссальное преимущество, что Мартин, можно сказать, мёртв, и предвкушение близкой жертвы повергло зал в экстаз. Казалось, звери бесятся не в клетке, а вокруг. Казалось, исход предопределён, но…

Всё-таки – Мартин.

Невысокий понял, что спасти его может лишь чудо, и совершил его. Совершил невозможное. Выскользнул в тот самый миг, когда древко переломилось, но не ушёл, не отпрыгнул, а ухитрился удержать в руке половину с наконечником и вонзить его в живот Будулака.

Короткий вопль заставил зал заткнуться.

Гладиаторы замерли как раз напротив столика Клячика, и сидящая в креслах троица прекрасно видела, как движется снизу вверх острый клинок, оставляя за собой кровавую полосу. Раскрывающуюся на глазах полосу.

Йорчик побелел.

– В качестве намёка я назову вам имя: Алоиз Холь, – мягко произнёс Фил. – Вам ведь оно известно?

– Да, – прошептал Руди, отчаянно борясь с дурнотой. – Известно.

Красное хлынуло на песок. Красное пригубил Саймон. Вокруг одно лишь красное…

– Мы так и подумали, – продолжил одноглазый. – Инженер Холь здесь, он затеял некий эксперимент, и мы хотим с вашей помощью разобраться в происходящем. Что скажете?

– Холь?

– Да.

– Я согласен.

– Очень хорошо.

– А сейчас извините…

Йорчик вскочил и опрометью бросился к уборным, на ходу удерживая рот руками.

Клячик и Фил обменялись весёлыми взглядами.

* * *

Главным законом Пекарни Ли, как, впрочем, и любой другой территории Омута, было: «Не вмешивайся!»

Стой в стороне. Отвернись. Надейся, что тебя не коснется. Не обращай внимания. Молчи.

Именно этот закон насаждают бандиты там, где захватывают власть. Именно эту заповедь заставляют соблюдать, угрожая насилием и даже смертью, потому что равнодушие убивает общество, превращает монолит, о который сломает клыки любая банда, в стадо индивидуумов. А запугать одиночку легко, ведь он не чувствует и часто не имеет поддержки от окружающих. Распавшееся общество – наилучшая питательная среда для криминала. При этом самим бандитам и людям сопричастным тоже не рекомендуется совать нос в чужие дела, поскольку другие бандиты и люди сопричастные категорически не терпят любопытных и, случается, карают коллег по криминальному кругу даже более жестоко, чем подвернувшихся гражданских.

Не вмешивайся!

И уж тем более этот закон соблюдался на Менсале, где оружия было больше, чем людей, а понятие «ценность жизни» вылетело из употребления два с лишним десятилетия назад. На Менсале, особенно в Пекарне Ли, можно было творить что угодно – никто не обернётся, но Сада Нульчик всё равно позаботилась о хорошей звукоизоляции в самой большой комнате своей квартиры. В конце концов, она принадлежала к приличному обществу, на Менсале находилась временно в командировке, планировала вернуться домой и не хотела терять навыков конспирации. Ибо на Галане демонстрация подобных наклонностей считалась непристойной и могла разрушить любую карьеру.

– Какие вы замечательные…

В ответ послышалось невнятное мычание: кляпы из «пациентов» Сада вынимала непосредственно перед «операцией», и только тогда комната наполнялась грязными ругательствами или униженными мольбами о пощаде – «пациенты» вели себя по-разному, предсказать заранее содержание их криков не представлялось возможным. Случалось, что очевидные слабаки держались до конца, продолжая выплёвывать нецензурщину вместе с кровью, а крепкие и твёрдые начинали рыдать при первом же взгляде на «инструмент».

– Я рада видеть вас в гостях… Я давно скучаю… – На «Доброте» у Сады отсутствовала возможность предаваться любимым утехам, и каждый визит в Шпеев становился для неё маленьким праздником. – Я сделаю всё, чтобы вы не забыли этот вечер…

И снова – мычание.

В просторной, с высокими потолками комнате находились обе купленные у Били Граболачика девушки. Обнажённые. Напуганные. Связанные. Стройную беляшку Сада поместила внутрь подвижной прямоугольной рамы, распяв косым крестом, а смуглую и более пышную западуру поставила в центре – цепь, идущая от её связанных рук, была перекинута через привинченный к потолку блок.

– Сейчас вы пытаетесь понять, что будет дальше. – Нульчик улыбнулась: – Я с удовольствием отвечу: дальше будет весело. Будет вечеринка…

Мычание усилилось. Улыбка Сады стала шире. Она знала, что некоторым людям боль доставляет наслаждение, но давно научилась определять их и не «звать в гости» – извращенцы портили удовольствие. Истошное же мычание объятых ужасом девушек показывало, что Нульчик не ошиблась и скоро волны чужого страха заставят её содрогнуться в сладком экстазе.

– Я хорошо приготовилась к вечеринке… Но не знаю, с чего начать… – Сада провела пальцами по кнуту, хлысту, на мгновение остановилась у тонкого скальпеля, погладила блестящее лезвие, сглотнула и решила не торопиться. Начать можно и с плётки…