Сокровища России

Вопрос он добавил от себя, и Пузырев это понял. Намеки насчет денег его не пробивали - кожа толстая. Да и надоели обоим эти намеки. Эдик ничего поделать не мог - почти все деньги проходили через руки директора. Разве что морду набить…, но доверчивость Эдика, она мешала - может Пузырев прав? деньги требовались всем, и в Министерстве культуры их требовалось куда больше, чем Эдику. Все эти разрешительные документы на вывоз выставки - и уплочено, и еще больше обещано…, чиновники же толстые, им много нужно. Эдик тощий, он подождет. Главное - дело сдвинулось. Главное - просто работать - и миллионы тебя догонят. Так воспитали Эдика.

Когда Эдик ушел, Пузырев, взволнованный, принялся торопливо одеваться, но вдруг замер, вновь увидев привлекательную блондинку. Морща носик, она снова мучилась с кремом. Пузырев нахмурился и шагнул к ней. Молча и хмуро цапнул тюбик из ее пальчиков и так же молча принялся натирать ей спину.

–  Месье…- растерянно сказала блондинка, - э-э, благодарю вас…

–  Меня зовут Иван Пузырев, - сказал Пузырев.
– А вас?

Вечером Эдик увидел обоих в ресторане, за одним столиком. Только вздохнул. На ней Пузырев экономить не будет. Славную традицию российского начальства - экономить на работягах, а не на себе, любимом - Пузырев расшатывать не собирался.

На другой день, как и обещал, явился Дюбуа, и закипела работа по осмотру и упаковке картин. Все три дня продажи француз усиленно лез в друзья к обоим, но пролез только к директору. Зная точку зрения заместителя, Пузырев даже начал говорить эдак в пространство, но при Эдике, что в дальнейшем ради безопасности желательно бы иметь только одного покупателя. Своего, надежного, проверенного. Не выдержав, Эдик холодно возразил:

–  А цена? Чтобы взвинтить ее, надо сшибить покупателей лбами. Вы лучше думайте об аукционах. О Сотбис и Кристи.

–  Посадят.

–  Вы не верите людям. Наградят, - с ожесточением ответил Эдик. Француза он возненавидел за трехчасовую пытку перед самым отлетом на родину, и потому непреклонность в голосе звенела металлом, перебить который директор был не в силах. Правда, француза извиняло то, что он хотел порадовать новых друзей из России, доставить удовольствие. Пузырев, как выяснилось в разговоре, обожал музыку, причем серьезную, классику. Толстую паскуду Господь наказал абсолютным слухом, и уж он-то, в отличие от Эдика, музыку любил от души. Посещение оперы в Париже для Эдика прошло вполне терпимо. Конечно, он скучал, терпеливо пережидая вопли - для его слуха - со сцены. Но вполне ничего. Поразмышлять можно. Пузырев прослезился, да не один раз. Француз засиял, что так угодил гостям, и на другой день опять отвез их на личном самолете в Париж, где Эдика чуть не убил виолончелист Распропович своим концертом для виолончели с оркестром. Французский гад так до конца и не говорил, куда их тащит, хотел осюрпризить, и ему это удалось. Уже сидя в кресле партера, до последнего момента перед раздергиванием занавеса Эдик не знал, что ему предстоит.

Эдик и сам не мог предположить от своего организма столь сильной реакции. Раньше, встречаясь с "пилением дров" - как он называл работу смычковых инструментов - Эдик успевал покинуть "зону поражения", но теперь "выйти броском из-под обстрела" помешали приличия. Как же, Париж! Всемирно известный театр "Олимпия". Сам Распропович. Француз же вообще его за дикаря будет держать…, как же, на опере морщился, картины продает, музыку ненавидит… То, что он сумел объяснить в свое время Таньке, для француза не прокатит. Все эти оправдания про слух звучат не убедительно. Другие же любят эту чертову волынку, хотя тоже без слуха. Ну, пусть не особо любят. Но терпят же. Считается, что такая бодяга - удел элиты человеческой. Но он - росс с арийским духом. Его предкам прислуживал хан Чингиз. Он выдержит…

…О, как визжала, как злобно выла треклятая бандура, которую вдохновенно насиловал своим смычком счастливый садист Распропович! Эдика трясло и корчило. На лоб высыпал обильный пот. Вцепился в кресло и закрыл глаза, судорожно сглатывая пересохшим ртом противную тошноту. Из последних сил попытался из сигаретных фильтров скрутить затычки для ушей, но пальцы слишком трясло. Эдик сходил с ума. Душа рвалась из тела, не в силах вынести лупцевание с размаху длинных и обжигающе горячих звуковых бичей. От сумасшествия Эдика спасла только плоская бутылочка коньяка, которую он совершенно случайно прихватил из бара в самолете француза. Нащупав ее, он без раздумий скрутил горлышко и припал к источнику пересохлыми губами. Спасительный коньяк, огненная вода, напалмом выжег всю скверну и музыкальную гниль с больных, замученных нервов. Они словно бы оделись в кевларобую рубашку. Звуковые клинки били, но не пробивали, уже не резали, отскакивая, оставляя только синяки. Эдику стало чуть легче. Он даже смог - пусть перекошенно, болезненно-пристрастно - но размышлять, искоса посматривая на соседей. Сосед слева закрыл глаза. Чуть подальше - мотает головой, как лошадь, в такт скверне со сцены. Жалкое зрелище. Звуковые наркоманы. Балдеют, падлы. В подворотне за театром наверняка ширяются героином, парижские клошары. Эти, побогаче, ширяются здесь. Каждому - свое. Странно, отчего музыку древние называли голосом божественных сфер? Возможно, тогда была другая музыка. А может быть, он страшный грешник? Расхищает национальные ценности. Говоря православным языком, душа его полна бесов, которые корчатся и воют под божественным бичом очкастого виолончелиста. Бесы жадности, подлости и тщеславия…Но он вовсе не жадный, не подлый и уж никак не тщеславный. Если он и делает невольно подлости российской живописи, она с избытком искупается искренностью Эдика. Они приносит благо, умножая вдвое число шедевров в мире, он попросту спасает их. Сам Рембрандт пожал бы Эдику руку за передачу своих творений в более заботливые ладони, нежели равнодушные лапы российского государства, которое выделяет на культуру шиш без масла. Жадность, подлость, тщеславие…да это же Пузырев! Отчего же он, паскуда, млеет от счастья? Нет бесов в Эдике. Они скорее там, на сцене, толпами вырываются из мерзкого инструмента. Нет, недаром церковь называет современную музыку бесовской. Этот Распропович его не победит. Француз и Пузырев неодобрительно поглядывали в его сторону, обчиркивая ему перышки по-французски.

Второе отделение прошло тоже мучительно, хотя и легче первого. Эдик нашел утешение и поддержку в мысли о своей сверхчувствительности. Он же чувствует фальшь в живописи. Подделку "видит" почти сходу. Наверное, он реагирует так рьяно вовсе не на звуки, а на фальшь. Не в нотах. Возможно, в людях. В этом Распроповиче. В этих зрителях. Во всем этом. Он, наверное, не ушами слушает, а мозгом. Если ушами - все прекрасно. Как у Пузырева. Он не экстрасенс, как Эдик. От этого и мучается, а вовсе не от грехов.

В конце второго отделения он победил Распроповича. Слушал почти спокойно. Руки и вовсе перестали дрожать - заметил это, приканчивая бутылочку коньяка. И, наконец, заснул, даже принявшись похрапывать - достойный ответ кривляньям музыканта.

ГЛАВА 14. Золото фараона

Онищенко местоположении организованной преступной группировки МТС-33 знали точно только три человека - Пузырев, Эдик и та неизвестная сволочь, что втихую царапала мелкими, еле заметными буковками это название в уголке подделок и настоящих картин. Эту абракадабру - МТС-33 на продукции Российского музея впервые обнаружил Эдик, незадолго до приезда в Российский музей на экспозицию египетского золота. В принципе, ее многие сотрудники музея замечали и раньше, но значения не придавали. Вроде мальчишки нашалили. Эдиковы. Они часто по музею бегали. Ну, не Эдиковы, так еще кто. Мелочь.

Про саму же МТС-33 знали многие люди в мире, включая и Пузырева, которому порой присылали, как директору одного из музеев, ориентировки из МВД, ФСБ и Интерпола по поводу этой самой преступной организации, которая занимается подделкой и продажей произведений искусства. Пузырев и Эдику как-то говорил про этот Международный торговый Синдикат-33, который ищут по всему миру лучшие полицейские силы. И только когда озадаченный Эдик ткнул директора носом в эту свеженькую надпись, надпись, которую нацарапать не могли нигде, кроме музея, в силу свежеиспеченности подделки, он понял - где находится МТС-33. Он и Эдик стояли в его центре - ибо центр МТС-33 всегда был под их ногами.

Когда подлая новость утряслась в их головах, принялись расшифровывать, это кровно теперь задевало. Поуспокоясь и развеселясь после трех рюмок коньяка у себя в кабинете, Пузырев предложил расшифровку из анекдота: "Мощный, толстый, сильный - 33 сантиметра". Сказал Эдику, что это, конечно, вредительство - так демаскировать "родное гнездо", но в душе он понимает того неизвестного - видимо, реставратора или художника, который ставит этот знак. Человека распирает гордость за то, что российская культура - и с его посильной помощью - задвигает этой кривляке Европе свой мощный, толстый, сильный на все тридцать три сантиметра! Ну, точно. Парень - патриот, и должен догадываться - куда идут его копии.

Основания для такой расшифровки звучали правдоподобно. Да, такое могло быть. Ведь после успеха в Дъеппе словно стекло лопнуло - невидимое, что отделяло Российский музей от Европы. Посыпались предложения о выставках, о сотрудничестве. Недавно за кордон была отправлена уже третья выставка из коллекции Российского музея. В страны Скандинавии. Первая до сих пор путешествовала по Франции, вторая - по Германии. Выставки приносили - пусть не столь большой - но валютный доход, причем ни один западный эксперт не усомнился в подлинности картин. В Российском музее - только оригиналы. МТС-33! Да, можно понять гордость парня из мастерской, который изготовлял эти "оригиналы" своими руками. Понять можно, да, но голову оторвать все равно следует. Только как его вычислить?