Сокровища России

–  Но музей - государственный?

–  Ну и что?
– Эдик начал закипать.

–  Ничего.
– Нортон смотрел подозрительно.
– Такие картины мне не нужны. Ты же в курсе, Эд, что уголовщина - не для меня. То, что ты предлагаешь… Эд, не ждал от тебя такого.

Они не поняли друг друга. Эдик не сумел найти подходящих слов, чтобы выразить мироощущение россиянина в России - англичанину. Потом нашел, задним числом - всем же плевать - но тут же понял, что это могло бы убедить лишь россиянина. Англичанин бы не поверил. Чтобы расшифровать эти слова, надо тут родиться.

Нортон все-таки одолжил сто тысяч Эдику, и тот на прощание сказал:

–  Ты все-таки загляни к нам в музей, Роберт. Просто из любопытства. Работаем с восьми до восемнадцати, входной билет - двадцать рублей. Может что и подберешь, в счет долга.

Нортон решил нанести визит в музей через пару недель. Эдика вызвала смотрительница.

–  А! Это ты!
– обрадовался Эдик.
– Надумал, в счет долга? Есть Брюллов, Иероним Босх и еще кто-то на подходе, уточню сейчас у своих парней. Выбирай. Если не торопишься - выбирай любого, что на стенках висят. В течение недели будет готов. За стольник. Кстати, жаль, не взял у тебя больше - мамаша приехала со своим мужиком, и все равно пришлось у Пузырева одалживать.

–  Неделя…мамаша…- Нортон захлопал глазами, - я ничего не понимаю, Эдуард.

–  Уэстлейк меня дел много. Ты пока прогуляйся по музею. Посмотри, подумай. Потом подойдешь. Кабинет на втором этаже, с табличкой "заместитель".
– Эдик убежал обратно. Подумал, что Нортон мелковат для российского бизнеса. По мелочи - да, идеальный партнер. Но расти надо в любом деле. Тормозит англичанин.

Эдик ошибся. Роберт Нортон оказался достойным отпрыском своих предков, английских сэров, с сигарой и стэком, завоевавших полмира. Чутье на подделки у него имелось, соображал он неплохо, поэтому через три часа появился в кабинете Эдика со сверкающими глазенками - такие бывают у подростков, нацеленных впервые зажать подружку в темном уголке. В кабинете Эдика сидел вразвалочку один из ребят-реставраторов, и Нортон решил подступить к делу с другого конца:

–  Так что там с мамашей, Эдуард Максимович?

Движением подбородка Эдик отпустил реставратора и сказал:

–  Интересного мало. Приехала со своим мужиком, и начали орать. Все. Мальчишки на мамашу. Та - на мальчишек.

–  А мужик?

–  Мужик самый спокойный. Он только потом орал, когда машину покупал в автосалоне.

–  На кого?

–  На всех. Чтобы заткнулись и не орали. На Кольку больше - это второй, фальшивый мальчишка. Он первый там заорал. Из-за машины…

Но тут за реставратором закрылась дверь, и Нортон спросил:

–  Я видел там, в музее, я видел парочку мальчишек. Какой настоящий? По-моему, они все…или я ошибаюсь?

–  Нет, оба фальшивые. То есть, настоящие.

–  Какого художника?

–  Неизвестного. В принципе, я числюсь отцом, - сказал Эдик.

–  Это понятно, - сказал Нортон, посмотрев еще раз на дверь.
– Мне настоящий нужен. Он где?

–  Вечером будут дома. Оба будут. На кой черт они тебе сдались?

–  Естественно, хочу продать. Но только настоящего.

–  Ты о чем говоришь?
– изумился Эдик.
– Ты разве работорговец?

–  Я о картине. "Мальчик в охотничьем костюме" Филдса. И еще "Мальчик в голубом" Пикассо. А ты про каких?

–  А я о своих оболтусах. Теперь понял. Филдс, он же почти никому не известен. А Пикассо…по-моему, давно продали. Возьми лучше Модильяни. Завтра будет готов - вот, сейчас с реставратором говорил.

–  Нет, только Филдс.
– Нортон насупился.
– Ты знаешь мое отношение к закону. Только ради Филдса…для одного старого лорда, друга моего отца. Он собирает именно работы Филдса. Кстати, почему - два мальчишки? Уэстлейк тебя же один всего, помнится.

–  Был один, - обеспокоено сказал Эдик.
– Димка. Он с женой остался. Теперь еще двое…образовались, Витя и Коля. А насчет Филдса…, тут некоторая сложность. Тебе ведь с документами, раз для друга отца, значит, через Пузырева. Он продаст, но за сколько? Черт его знает. Я б тебе Филдса за стольник отдал, который должен. Но без вывозных документов. Через неделю.

–  Нет, мне нужны официальные документы. За Филдса я готов выложить…

–  Меньше десяти, - предупредил Эдик, Пузырев и разговаривать не будет. А мой долг?

–  Твой долг - само собой, погашается, если я получу Филдса. Но десять - это невозможная цена. Твой директор - просто пират. Максимум - пять.

Эдик задумался. Скупость Нортона оказалась необычной. Спросил:

–  Пять - чего?

–  Миллионов, разумеется, - сердито сказал Нортон.

–  С ума сошел!
– ужаснулся Эдик.
– Не вздумай Пузыреву такое загнуть. Десять тысяч долларов - вот что я имел в виду. Лично Пузыреву, из рук в руки. Ну, и в кассу - копейки какие-то. Точнее, рубли. Пять или шесть тысяч. Ты - мой друг, тебя грабить не станет. Но тебе придется пожертвовать на российскую культуру. Хоть сколько-нибудь. На счет Министерства культуры. Оно бедное. Теперь вот автопарк меняет, машины для чиновников. С "Мерседесов" пересаживаются на "Вольво". Тысяч пятьдесят. Хватит им, оглоедам.

Нортон думал с минуту. Потом вздохнул:

–  Ладно. Хотя чего-то я не понимаю, наверное. Лучше о мальчишках расскажи. Как это образовались? Нашлись?

Эдик подумал.

–  Нет. Я их не терял. Откуда-то взялись. Оба фальшивые, но считаются настоящими.

–  Как картины в вашем музее?
– обрадовался Нортон.

–  В Российской музее только подлинники, - тоном учителя поправил Эдик.
– Как и мои мальчишки.

–  Не понимаю.

–  Ты с Запада, - с досадой сказал Эдик.
– Может, еще раз прогуляешься по нашим залам? Только смотри не глазами коллекционера, а глазами обычного рядового зрителя. В том числе и чиновника из этого самого Министерства культуры.

Нортон предпочел, видимо, сделать это мысленно. Минут пять он сидел и молчал, потом что-то в лице дрогнуло, глаза просветлели:

–  В самом деле, я же пожертвую им пятьдесят тысяч. В Российском музее могут висеть только подлинники. Я же куплю копию. И почему бы мне… не покупать у вас копии? В начале Филдса. А потом…

–  Ну да, - сказал Эдик.
– Мы же торгуем копиями. Направо и налево. Хоть что закупай.

–  Я пожертвую Министерству культуры шестьдесят тысяч, - сказал Нортон.
– Для российской культуры ничего не жалко. Пусть твои мальчишки растут культурными. Это их мамаша приезжала, кстати? С мужиком?

–  Ихняя, только я поначалу не смог ее в этом убедить. Признала только одного. И все время жаловалась, что Жигули ее мужика еле тащатся. Старые Жигули. И одного-то мальчишку навряд ли выдержат. Пришлось покупать им Мерседес за двадцать пять тысяч с иголочки. Она просила еще двадцатку на бензин, тогда и второго могла узнать, но двадцатки не было, а тут еще мужик ейный принялся орать, что машина с иголочки новенькая, а мальчишки шерстью мусорят, еще гадят, да и везти их бесполезно - сбегут на первой же остановке.