Сокровища России

–  Температура нормальная. Вы - жулики. Ладно, раз приехали, походите по музею, порисуйте что-нибудь, только картины не царапайте. Скоро домой поедем, - сказал Эдик.
– Кота оставьте, его Татьяна Витальевна убьет.

–  Ура!
– завопили дети и убежали хулиганить. Им нравилось бегать по музею, нравилось пачкать красками холсты в мастерских, а где мог находиться единственный человек, которого они боялись - экскурсовод Татьяна Витальевна Ратникова - они отлично знали и без папы. Танька не выносила их органически, из вредности, из неприязни к Эдику…словом, она и за уши выводила обоих из музея, и шваброй гоняла вместе с котом и псом, когда еще уборщицей работала…все прочие старались мальчишек не замечать. Все-таки дети директора.

А мысль, родившаяся от общения с котом, быстро принесла плоды звонков в Нью-Йорк Тарантино и сценаристу на Мосфильм, или на то, что осталось от Мосфильма. Идея привела в восторг обоих, Тарантино же вообще долго не успокаивался, описывая Эдику, как он ее изобразит. Идея простого благословления россов преобразилась в голове Эдика в передачу россам Божьего Духа, причем передаче щедрой, чуть ли не всего Божьего Духа Христа…ну, оставив на евреев разве что чуть-чуть, немножко совсем, остаточек Духа Божьего. Христос же искренне полюбил Россов, они его не собирались распинать, так кому Он мог передать львиную долю Божьей Благодати? Недаром так размашисто, от души, раскинулась от края до края страна Россов, и недаром такой крохотный Израиль. Согласно полученной благодати, по Эдику. Такой поворот, наглый, скандальный и вызывающий был как раз во вкусе Тарантино. Он сказал, что в конструкцию сценария вбить последний гвоздь, он уже знает, как это изобразить на экране - свечением, всполохами огня Благодати, как это было с Христом, согласно Библии, на горе Фарос. Тарантино прямо видит, как щедро купаются в благодатном огне Россы, как потухает, отделяясь от общего пламени, Христос, вот он совсем погас, и только на мизинчике трепещет еще малый огонек - и тут Христос, словно вспомнив что-то неприятное, стряхнет этот огонечек себе в карман.

Описав это Эдику, Тарантино тут же потребовал увеличить свой гонорар на десять миллионов долларов, как плату за риск от религиозных фанатиков. Эдик оценил риск в восемь миллионов, на этом и расстались, пришлось, ибо в распахнутые двери торжествующая Танька ввела двух отпрысков, за уши, и кот тут же спрыгнул со стола, где валялся хозяином на миллионных договорах. Обвиненные в мусоре, шуме, визге и прочих смертоубийствах, мальчишки висели в ее жестоких руках мокрыми тряпочками, но защищал их Эдик через силу. В душе он был благодарен Таньке, несмотря на всю ее несправедливость. Мальчишки давно бы разнесли музей на мелкие щепки.

ГЛАВА 32. Ссора с ФСБ.

Между тем следствие о смертях полковника Онищенко, майора Гольцова и заказного явно убийства Пузырева не то что зашло в тупик - оно вообще давно бы рассыпалось на три разных уголовных дела, если б их не объединяла такая перспективная, на первый взгляд, фигура Эдуарда Поспелова. Больше ничего и никого их не связывало, а все обвинения, как убедились следователи, все доказательства скатывались с этого мерзавца, как вода с гуся. Вроде мокрый гусь, с головы до ног, а отряхнется - нет, сухой до свечения, такой-сякой. Следователи поняв, что попинать Эдуарда Поспелова все равно не выйдет из-за его связей и влияния, давно бы плюнули и закрыли дело, но вначале их поддерживал странный интерес генеральной прокуратуры, откуда они забрали это дело, и откуда постоянно шли запросы по продвижению следствия. Прокуратура явно копала под Эдика свою яму, поняли следователи, и она просто мечтает взять еще и их материалы, как камень на шею Эдика. А потом и сам Эдик проявил неожиданное рвение - охотно отвечал на вопросы, но при этом ссылался на секретность, мол, не все он может говорить, подписку давал, и не кому-нибудь, а вашему начальству. Вот если б ему, Эдику. Попасть на прием к Директору ФСБ, то многое бы прояснилось. Честно говоря, только наглость и гнала Эдика в эту приемную, где ему и впрямь хотелось выяснить свои вопросы.

Операм что, они попытались официально, так, мол, и так, в интересах следствия, подозреваемый требует встречи, но все их докладные и просьбы возвращались с косой поперек листа, и размашистой подписью Директора - Пошли вы в…

Опера не обижались на начальство, понятно, что к такому товарищу на прием прожженные жуки, на вроде Эдика, стремятся толпами, и не зря беднягу охраняет целая свора секретарей в погонах. Эдик не оставлял попыток - и звонил в приемную, пытаясь записаться и лично приходил два раза, пытаясь убедить секретарей в государственной важности своей проблемы, но его имя, видимо, оказалось внесенным в некий черный список. Директор предпочитал прохлаждаться со всякими террористами. Это казалось непонятным, вплоть до ощущения пустоты под ногами - ведь деятельность отдела "К" затрагивает интересы государства и может невольно нанести ему ущерб, от какового ущерба как раз и должна защищать государство его организация под названием ФСБ. Обычно эти придурки, вечно хмурые и засекреченные, всегда возникают тихой шекспировской тенью на пути всякого рода инициативы и хмуро предупреждают: "Братишка, сюда нельзя. Тут государственные интересы. Положь на место, чего взял, и назад осади, козел, а то по рогам…". Раздумывая над последствиями операции "Белое безмолвие", Эдик все больше и больше беспокоился. Как патриот. Как бы чего не…вышло. Серьезные последствия. Очень далеко идущие. И этой ФСБ все ведь известно. Сколько докладных записок подано - одна от Онищенко, одна от Эдика.

Да и "Ежик в тумане" - что с ним делать? Эдик тихо бесился, и мысль использовать оперов, которые до сих пор вяло пытались пришить ему кучу трупов, была естественной для патриота. Пока что те не находили более пушистого клиента, на которого их можно пришить, и Эдик вовсю этим пользовался. Он хорошо знал старый принцип: "Доступ к начальнику лежит через секретаршу", перетаскав им в свое время и по сию пору гору шоколадок и прочих знаков внимания, которые и взятками-то язык не повернется назвать. И оперов на это науськивал, давая всякие советы и обещая взять все трупы на себя, и еще пусть вешают, до кучи, сколько выдержит - если они помогут попасть к Директору на прием. Можно долго рассказывать, как обрабатывали опера секретарей в погонах, но лучше сказать короче - они обманом впихнули Эдика в нужный кабинет и захлопнули дверь. Увидев Эдика, которого он раньше вроде не видел, Директор задрожал. На мгновенье Эдику показалось, что Директор готов спрятаться под стол, словно в его лице увидел свою убитую совесть - при его работе о совести и речи быть не может, понятно. Казалось, от ужаса он потерял дар речи. Впрочем, причиной столь странного впечатления Эдик счел простой человеческий испуг - от неожиданности.

–  Моя фамилия - Поспелов Эдуард Максимович, - нагло заявил Эдик.
– Я сотрудник отдела "К".

Директор ничего не возмутился, что тут врываются всякие Максимовичи без спроса и без доклада. Он посмотрел на дрожащие пальцы, и они перестали дрожать, и спросил простуженным голосом:

–  Что за отдел такой?
– Глазенки его отупевшие забегали, как у жулика, и это успокоило Эдика.

–  Я понимаю, - сказал он доверительно.
– Это засекреченный ото всех отдел, даже от своих сотрудников. Он более секретный, чем ваш отдел убийств. И это разумно.

–  У нас нет отдела убийств.
– Директор, овладев нервами, попытался в гневе выпучить глаза, но получилось плохо.

–  Вот именно!
– обрадовался Эдик. А отдел "К" еще секретней. Про отдел убийств никто ничего не знает, но слухи есть, а про отдел "К" и слухов нет. Вы даже мне, сотруднику отдела "К", ни за что не признаетесь, что я являюсь его сотрудником, ведь так?

–  Как я могу признать вас сотрудником отдела "К", если вы не являетесь его сотруд…- Директор замолк на полуслове, безуспешно стараясь прийти в себя.

–  И хорошо сделаете. Иначе вы завалите работу целого отдела "К".

–  У нас нет отдела "К".
– Директор все еще сипел, но голос явно восстанавливался. Очередная фраза прозвучала даже с угрожающим оттенком.
– Я вас вообще впервые вижу.

–  Тогда вызовете адъютантов, пусть они вышвырнут меня из кабинета.

–  Вы и сами ходить умеете, - буркнул Директор ФСБ, пряча глаза.
– Но если вы пришли попусту тратить мое время пустыми домыслами, я действительно вызову адъютантов. Что у вас? Давайте ближе к делу…раз уж пришли. У вас какое-то дело?

–  Дело…есть дело. Я работал с вашим Онищенко. Надеюсь, помните. Мы достигли определенных результатов. Они вас интересуют?

–  Нет, - быстро сказал Директор ФСБ.

–  Операция "Ежик в тумане". Она стоит около пятидесяти миллионов долларов, по очень заниженным ценам, и она вас не интересует?

–  Здесь я задаю вопросы.
– Директор явно пришел в себя.
– Нет, не интересует. И с вами я говорю только потому, что надеюсь прекратить вашу болтовню об этом мифическом отделе "К". Мне уже докладывают о работе отдела "К"…- Директор невольно повысил голос, - некоторые информаторы…о якобы работе якобы отдела. Да будь у меня засекреченный отдел "К" и еще отдел убийств, я давно бы прихлопнул такого…или болтуна, или неумеху…который разглашает сведения об отделе "К".

–  Я умеха. Только вы мне не помогаете, - обиделся Эдик.
– А если я и болтаю, то только необходимое. Я тут же все прекращу, если вы сумеете убедить меня, что отдела "К" нет. Онищенко подавал вам докладную записку по этому поводу?

–  Рассмотрена и отвергнута, - отрезал Директор ФСБ тяжело и угрюмо.
– Никакой надобности в создании такого отдела нет. Ваши доводы признаны не убедительными.

–  Что-то не верится. В Усть-Олонецке с нами работала армия, действующая армия. Ради чего? Получается, что ради кириллицы. Андрюха Ростовцев - он голова, конечно, однако, этой голове может кто-то и подсказать. Это отдел "К". Его не создали только потому, что он давным-давно существует, не так ли? Создан наверняка, первым же декретом еще в семнадцатом году.