Соль и сирень

– Извините, - натянуто произнесла я. – Он не хотел.

Лицо женщины несколько секунд сохраняло сурово-свирепое выражение, а после я увидела тень улыбки, мелькнувшая на тонких губах.

– Я знаю, что хотел, - проговорила она, пусть лишь на градус, но уже теплее. – Да, Сократ?

– Привет, Мелинда, - оскалился кот в чем-то, что по идее должно было расцениваться, как приветственная улыбка.

Женщина лишь хмыкнула в ответ, а после произнесла, но уже мне:

– Меня зовут мадам Мелинда. Я являюсь вторым заместителем директора Академии леди Элеонор и деканом факультета Колдовства и оккультных наук, на который вы были зачислены, - сообщила она мне, а после ядовито добавила: - …вопреки всем правилам.

– Когда её успели зачислить? – вновь встрял Сократ, но кажется, уже исключительно из желания поспорить и повозмущаться. – Она ведь даже не проходила обряд инициации!

– Она опоздала, - растянув губы в еще более жуткой улыбке, как бы намекающей на поедание всего, что шевелится, ответила Сократу эта мадам. – Все остальные ученики были распределены по факультетам двадцать лун назад в соответствии с итогом вступительных испытаний. Поэтому твоей… хозяйке, - она выделила последнее слово с явным подтекстом, но мною не понятым, - придется довольствоваться тем, что есть. И радоваться, что её вообще приняли в такое уважаемое и старинное учебное заведение. Ты же знаешь, сюда берут только лучших, а не…кого попало с улицы.

– Жаль, что при подборе преподавательского состава правила не столь строги, да, Мелинда? – и Сократ состряпал на своей мордашке самое сочувствующее выражение, какое я только видела в своей жизни.

– Следуйте за мной!
– рявкнула в ответ мадам Мелинда, развернулась на каблуках и четко чеканя шаг направилась по кирпичной тропинке туда, откуда прибыла.

– Пошли, - вздохнул кот, и мне ничего не оставалось делать, кроме как подчиниться.

– Ты её знаешь? – прошептала я как можно тише. И хотя между нами и шагающей впереди дамочкой было расстояние около двух метров, я все же боялась быть услышанной.

– У нас был роман, - сокрушенно вздохнул Сократ. – Давно.

– И закончилось все плохо, судя по всему, - догадалась я, решив опустить сомнительность межвидовых романтических связей.

Мы в этот момент уже подходили к зданию, и я просто не могла не восхититься его красотой, которая при ближайшем рассмотрении оказалась еще более поражающей воображение. Раскрыв рот, я разглядывала Академию широко распахнутыми глазами, мысленно заходясь от восторга.

– У нас были разные планы на будущее, - проворчал Сократ, которого очевидно совершенно не будоражили архитектурные изваяния, и завозился у меня на плече.
– Она хотела замуж, а я хотел исчезнуть.

– Да, не повезло, - растерянно пробормотала я, не особенно слушая, потому что в этот момент мы как раз заходили внутрь здания.

Внутри Академия показалась бы такой же красивой, как и снаружи, если бы обстановка не носила налёт официальной строгости и консерватизма. Расписные стены, белые тонкие колонны, высокий сводчатый потолок, небольшие похожие на антикварные лавки, расставленные по углам. И много света, проникающего сквозь круглые витражные окна, расположенные цепочкой под самым потолком, и льющегося в изобилии сквозь проем в перекрытии, закрытом прозрачным, открывающим непревзойденный вид на чарующее многогранностью розового оттенка небо, стеклом. И при всем при этом, витало в воздухе некоторое напряжение, свойственное тем местам, где регулярно подписываются какие-то документы, проводятся собрания, принимаются важные решения. Словно, кто-то требовательный, суровый и невидимый наблюдает за каждым присутствующим со стороны, отслеживая каждое движение, каждый вздох, каждый незначительный жест.

Ждёт, когда ты ошибешься…

– Не повезло? – фыркнул мне в ухо Сократ, одновременно оставив на нем мокрый след. – Не повезло – это когда палец прищемил, а она едва не оторвала мне мои бубенчики, когда я попытался смыться.

– Дай угадаю, - я потерла ухо, одновременно отодвигая от него котяру. – Ты собирался растаять как утренний туман над Араратом, не попрощавшись и даже не сообщив, что вы расстаетесь?

– Ну, да! – воскликнул кот, недоуменно уставившись на меня своим целым глазом. – А как же иначе смыться?

– Ну, не знаю, - деланно пожала я плечами, ускоряя шаг, потому что сердитая мадам свернула направо и пропала из виду. – Можно было сесть, поговорить, всё объяснить, попросить прощения.

– Ага, - презрительно закатил глаз мохнатый, выдергивая из-под моей руки свой хвост. – И выдержать сначала истерику, потом обвинения, потом упреки, а потом поупражняться в уклонении от летящих в тебя предметов. Знаю, проходил. Нет, уж лучше просто собраться лапы в кучу и свалить в закат.

– Главное, потом с бывшими не пересекаться, - пробормотала я, сворачивая туда же, куда и мадам Мелинда и с удивлением обнаруживая совершенно пустой коридор. – Ой, а где она?

Глава VIII

– Кто? – кот вновь завертелся колбаской, пытаясь вывернуться назад.

– Эта твоя бывшая подруга, мадам…как её там? – я тоже завертелась на месте, оглядываясь по сторонам. Но меня окружали лишь безмолвные стены и длинный узкий коридор, уходящий в глубь здания как по правую, так и по левую сторону от меня.

– Может, она направилась туда? – Сократ мотнул головой направо.

– Там темно, - пробормотала я, напряженно всматриваясь в темноту, собравшуюся далеко впереди. В отличие от того места, где мы с Сократом стояли, там, дальше по проходу освещение отсутствовало. Круглые лампы, похожие на подвешенные к потолку миниатюрные копии луны не горели, как и не доставал проникающий из атриума дневной свет. Там царила концентрированная и определенно пугающая темнота, в объятия которой совершенно не хотелось устремиться.

– Это странно, - пробормотала я. – Мы словно находимся в двух разных зданиях. Вошли через одно, прошли через холл и оказались в другом. Смотри, здесь даже стены другие.

И я указала Сократу на выложенные небольшими, размером с мою ладошку, черными матовыми кубиками стены, которые разительно отличались от монолитных мраморных стен в атриуме.

– Скорее всего, так и есть, - заявил Сократ, пощекотав мне шею усами.

– Что ты здесь делаешь? – раздался над ухом незнакомый мужской голос.

Непроизвольно вскрикнув, я подпрыгнула на месте от неожиданности и, стремительно развернувшись, едва не выронила Сократа. Тот падать мохнатой задницей на твердый каменный пол явно не желал, а потому всеми четырьмя лапами вцепилась в меня. И ладно, еще задние, они уцепились за одежду, но когтями передних он вонзился мне прямо в шею, заставив уже буквально завопить от боли.

– Сократ! – выдала я на эмоциях. – Етишкина ты мышь!

И схватив обе лапы одной рукой отодрала мохномордого от своей шеи.

– Мышь? – насмешливо переспросил всё тот же голос. – Ты слепая, глупая иди сумасшедшая?

– Что? – растерянно переспросила я, а после, потирая поцарапанную шею, подняла взгляд.

И обомлела.

Передо мной стоял самый красивый парень из всех, которых я когда-либо видела. В моей школе для богатеньких было много симпатичных ребят, но все они были какими-то…рафинированными. Фальшивыми. Плоскими, словно картинка в дешевой детской раскраске. Глядя на них я чувствовала себя как искусствовед, который пришел в музей в ожидании увидеть величайшие произведения мирового искусства, а ему вместо этого показали выставку плохих поделок из мятых пластмассовых бутылок и использованных носовых платков. Я смотрела на этих парней и видела лишь дорогую разноцветную обертку, под которой скрывалась бездонная пустота, глупость и полное отсутствие личностей, как таковых.