Соль под кожей. Том третий

Сначала меня крепко ломало, потом стало немножко легче, а потом я просто переключил свои мозги и фокус внимания.

Успокоился.

Зарыл в себе чувства, потому что они мешали плести паутину, в центре которой была моя дочь и моя пока еще не поставленная на таймер «ядерная бомба».

Дело в том, что я заранее знал, еще когда валялся в отключке с окровавленной рожей в том номере в отеле, что добираться до дочери придется по головам, по костям и по трупам. Причем не факт, что фигурально.

С тех пор день за днем, месяц за месяцем я отрезал от себя все, что может меня тормозить: чувства, эмоции, эмпатию, сопереживание. Все, что даже в теории могло бы помещать мне дойти до цели или, что еще хуже, остановиться в шаге от победы. А проигрывать Марине в праве на своего ребенка, я не собирался. И мысленно поставил себе зарубку, что готов пойти ради этого на все. Буквально. Без белых перчаток и реверансов.

А Лори…

Она была олицетворением всего хорошего — или, скорее, нормального — что вообще могло во мне быть. Примерно капля на килограмм веса, чуть больше стопки — вот и весь «хороший» Шутов. Лори каким-то образом, даже на расстоянии, даже в далеко и совершенно отрезанной от меня другой жизни, все равно удавалось брать на поводок моих демонов. А без этих клыкастых ребят — ну какая серьезная драчка?

Тем более, с Авдеевым.

Нет, блядь, у ребят наверху или на «цокольном этаже» точно все ок с чувством юмора.

Моя квартира в городе у моря, наконец, закончена. По факту это две совмещенных квартиры в старинном доме почти в самом центре, и чтобы совершить такое надругательство над памятником архитектуры, пришлось совершить маленькую сделку с дьяволом. Хотя по факту это просто херня из-под коня на фоне разных других вещей, ради которых пришлось даже разучивать тонкости налоговых законодательств минимум еще десятка стран.

— Дмитрий Викторович, мы учли все ваши пожелания, — семенит впереди меня тощий мелкий очкарик.

На моем фоне смотрится почти как Карлик Нос. Приятно вот так вдруг осознавать, что я нажрал весь свой сброшенный болячками вес, и не просто нажрал — а превратил все это в неплохую форму, и даже с ебучими «кубиками» на животе. Хотя мой уважаемый доктор, наверное, за очень многие вещи не погладил бы меня по голове. Но я не для того выбирался с того света и жрал могильную землю, чтобы до конца своих дней прозябать в кресле каталке и бояться каждого сквозняка. Хотя еще лет десять назад у меня просто не осталось бы другого выбора. Так что — Боже храни современную медицину!

— Ванна, спортивная комната, — мой гид кивает в одну, в другую сторону. — Кухня, учли все ваши пожелания насчет комплектации.

Если он еще раз скажет это заезженное «про мои пожелания», я, пожалуй, вышвырну его в окно.

— Комната, кабинет. А там — детская.

Только теперь чувствую неподдельный интерес.

Заглядываю внутрь большой светлой комнаты. По задумке, она вторая по величине в этой планировке, так что есть место и для целого маленького замка в стиле Диснея, и гардеробная (пока пуская), целая стойка для модных кукол, кровать с балдахином на пьедестале и лепнина на стенах в виде единорогов и бабочек.

— Одну минуту, Дмитрий Викторович.

Коротышка семенит вперед, нажимает кнопку на пульте и мы ждем, пока закроются жалюзи — тоже, кстати, розового цвета с большой белый горох. Потом он нажимает на едва заметный рычаг на стене — и в полумраке на потолке разворачивается целое звездное небо. Разница с настоящим в том, что здесь у всех планет есть крылышки, рожки, хвосты и прочая девчоночья мишура. И все это живет какой-то своей жизнью под звуки а-ля старинная музыкальная шкатулка.

— Это уникальная работа, — задирает нос мой гид. — Сделана по специальному заказу, по эскизам дизайнера Эмилии Рыбниковой.

На мой вкус — это какой-то розовый трэш, у меня за минуту внутри жопа слиплась.

Но, бля, что я знаю о детях? О том, что может понравиться девочке двух лет?

Меня хватило только на то, чтобы поставить четкую задачу: мне нужна детская, в которой ребенок забудет о существовании реального мира. Для этого я нанял лучших дизайнеров, а в смете в графе сумма нарисовал знак бесконечности.

Станиславе это понравится?

Я не знаю, но если вдруг она сморщит свой маленький курносый нос, я на хуй сделаю так, что агентство, которое подсунуло мне партак, просто перестанет существовать. Как минимум.

— Все хорошо? — Я так затягиваю паузу, что у моего гида глаза от страха округляются до размеров двух черных дыр. — Мы старались учесть все…

— … мои пожелания, — лениво продолжаю за него, еще раз окинув взглядом детскую На мой вкус, все настолько приторно, что быстро надоест даже стопроцентной любительнице сказок про розовых поняшек. Но, опять же, кто я такой, чтобы лезть со своим быдляцким рылом в детские мечты? — Все хорошо. Ключи и договор оставьте на столе в прихожей. Свободны.

Он как будто только и ждет моего официального разрешения бежать очертя голову. Через минуту уже и след простыл. Оставшись один, еще раз делаю променад по квартире, на этот раз лениво и медленно. Просто, чтобы почувствовать хоть какое-то удовольствие от всего этого дорого-богато. Ну, типа, должно же хоть разок как следует вставить от ощущения собственных безграничных финансовых возможностей?

Хер там плавал.

Вообще никак.

А смешнее всего-то, что жить здесь я планирую максимум несколько месяцев — пока будут длиться судебные тяжбы. Мои юристы, которые уже готовят нехуевую правовую базу по лишению Марины родительски прав, в курсе, что подписали договор с дьяволом и из всей этой истории у них есть только дин выход — просто, блядь, сделать как я хочу. Я никогда не отличался ни терпением, ни способностью находить компромиссы, но иногда у меня случались приступы человеколюбия и я был готов идти на уступки. Но не в случае с Рогожкиной. Поэтому в требовании к адвокатам, которых я начал подыскивать, первым пунктом стояло понимание и желание идти до конца по головам, вплоть до того самого — требования полной опеки над ребенком в одно, мое, рыло. Никаких половинчатых договоренностей, никаких уступок, никакой смежной опеки. Ничего, на хуй, в чем будет хотя бы намек на то, что ради встреч с дочерью мне придется ходить на цирлах перед этой блядиной.

Да, а кто сказал, что я — хороший парень?

Заглядываю на кухню, варю себе кофе, но на этот раз разбавляю его молоком в пропорции один к двум. Мое сердце, хоть сейчас и работает как часы, но примерно как дорогая битая тачка. Кто хоть раз покупал битое «железо» знает, что при малейшей хуйне, оно даст сбой и не сработает никакая, даже супер-классно перепакованная с нуля подушка безопасности. Так что, раз уж я распланировал нам со Станиславой долгую красивую жизнь под английским (или французским, или итальянским) небом, должен позаботиться о том, чтобы прожить достаточно, и сколотить моей малышке тот мир, в каком она захочет жить.

И как раз пока смакую кофе, мне начинает наяривать абонент по имени «Лео». Леонид Трофимович Шабунин, локомотив в команде беспринципных ребят, которые помогут мне осуществить блицкриг по отжатию собственной дочери.

— Дмитрий Викторович, у нас все готово, — откашлявшись для солидности, говорит Шабунин. — Ждем вашей отмашки.

Я мысленно вздыхаю, на секунду прикрываю глаза и прокручиваю в своей голове каждый пункт из списка, который собирали мои шакалы.

Где и с кем бывает Марина, пока наша дочь остается с няней.