Солдаты космической войны. Дилогия

– Мне расхотелось петь, - разглядывая глаза Шиелы, сказал Дыбаль.

– Пожалуйста!
– Шиела обворожительно улыбнулась.

– Ничего не получается с этой штукой, буду петь акапелла, - Дыбаль кашлянул и приосанился, - баллада о битве на реке Калке. Собственного сочинения. Буду петь по-русски, потому, что при переводе на кумит потеряется рифма и художественные достоинства.

Дыбаль начал петь, постепенно прибавляя силу голоса:

И кто бы знал, что Калка - тихая река,

Их поглотит, как вечности колодец,

И понесёт вода речная сквозь века

Примеры русской спеси и усобиц.

Пускай бы половцу с монголом враждовать,

Летали бы они степи, как птицы,

И надо же Мстиславу было двинуть рать

За спор чужой - не русские границы!

Дыбаль закрыл глаза. Протянув руку, как средневековый менестрель, он распластал над столом пальцы и начал дирижировать.

В этот момент для него не существовала база Зием-002, шаги патрулей, вершины Анд над головой, не было квалификационных экзаменов, ягда Цкуголя, злобных сверов, Натоотвааля. Он пел грозно и мощно:

Дружины русских постреляли, посекли -

Тумены Чингисхана дрались смело.

И даже встать для боя вместе не смогли

Князья, пошедшие с Мстиславом в дело.

Бич вечный русских - погибать в чужой войне,

И действовать оружием без меры.

И, помня Калку, горько нам теперь вдвойне,

За гибнущих без истины и веры.

Вокруг Дыбаля гремела древняя битва.

Сшибались грудь в грудь батыры и витязи, бились мечами, саблями, топорами, булавами. Ржали кони, налетая на копья, топтали пехоту шипастыми подковами. Всадники падали, пробитые стрелами, реяли флажки русских отрядов и бунчуки монгольских сотен. Гудели трубы, грохотали барабаны, кричали командиры. Время для Дыбаля сейчас было всего лишь изменением его положения в пространстве, или количества изменения внутреннего состояния, мышления или тела, в бесконечно большой Вселенной. Наверное, он в чём-то был прав: сколь далеко бы мы не перемещались, наше пройденное расстояние относительно бесконечного объёма Вселенной всегда будет точкой, оно будет нулевым, и это легко увидеть в формуле Время = Путь/Скорость, когда ноль Пути в числителе, превращает в ноль Время в тождестве при любой Скорости, то есть время - это всего лишь утилит человека, физическая величина, справедливая только в границах его познания и сознания.

Уайтгауз стал подвывать и выстукивать по столу дробь. Шиела онемела от восторга. Сидела, прижав руки к груди. Ягда Рага, уловив тональность, решила всё же использовать звукоимитатор. Она извлекла из него вполне мелодичный звон, стон реверберации, как будто что-то падало в ущелье.

– Приятно видеть внутри мир, более насыщенный, чем пространство, где просто выполняются функции управления технологическими устройствами, или обслуживаются организмы и желания, - вздохнула Шиела.

– Печально, когда живой организм, является только биологической машиной, лишённой эмоций. Прекрасно иметь свой взгляда на окружающее, когда внутренний мир в сто раз интересней, чем окружающая реальность. Ах, как я хочу отправиться в поход. Всё сделаю, чтобы ягд Цкуголь взял меня в вашу группу, - добавила она, когда песня закончилась.

– Состояние созерцания внутреннего мира похоже на наркотическое опьянение - галлюцинации, - закончив мучить инструмент, сказала ягда Рага, - чем ближе восприятие к фактическому миру, тем больше шансов действовать без ошибок. Внутренний мир искажает реальность. Из-за этого возможно не правильное решение.

– О чём песня? Калка это что? Имя или предмет?
– Уайтгауз выглядел озадаченным.

– Калка - это река на Украине.

– На Украине? Это где? Это про что?

В отличие от Батыя, внука Чингизхана, прошедшего по Руси руслами замёрзших рек один раз и то не по всем княжествам, крымские татары, под эгидой Турции, в течение пяти веков как гребнем прочёсывали Украину. Они шли войском из всего своего мужского населения почти каждый год. Проходили вглубь территории иногда до Польши единым войском, а потом, возвращались облавой, рассыпаясь на мелкие отряды, вычищая всё под чистую, уводя скот для себя и рабов для продажи на запад и восток. С большим удивлением приходится сейчас обнаруживать, что несведущая в истории публика, до предела отатаренной за пятьсот лет Украины, называет русских, потомков новгородских словен, прибалтийских литовцев и финских племён, объединённых под началом скандинавских вождей, омонголенным народом, будучи сами европейцами-славянами только условно.

– Эл, я просто потрясён, какой галиматьёй забита твоя голова!
– сказал Уайтгауз, открыв от удивления рот, видимо тебя при посадке в мусорном контейнере здорово шмякнуло, сильнее, чем нас всех, бедняга.

– Мысли не хуже, чем у Маклиффа, - как бы оправдываясь, ответил Дыбаль.

– Но Маклифф хоть про женщин всё озабочивается, как-то более понятно, но ты про каких-то азиатов всё печёшься... Что за русская блажь вечно рыться в прошлом?

– Отстань, американская свинья!
– резко ответил Дыбаль, и лицо его сделалось на секунду злым.

– У-у-у-у!

– Скучно быть биологической машиной. Хочется быть живой, - прервала их непонятный разговор Шиела.

Она вынула из кармана коробочку визуализатора, положила его на стол, и нажатием ладони, включила изображение, более прозрачное, чем реальные объекты, но такое же чёткое.

Визуализатор стал показывать сражение с применением лучевого оружия, но при этом одежда и скарб были архаичные, из европейского средневековья.

– Это художественный фильм?
– Дыбаль уставился на изображение.

– Это мозговая нейронная реконструкция событий моего предка, с ощущениями, звуками, запахами и тактильной информацией. Жаль только, тактильных сенсоров у нас здесь нет. Если наклеить их на кожу и прицепить к нервным волокнам, можно оказаться полностью в другой реальности, - сказала ягда Рага и потушила окурок сигареты о край тарелки.

В её зелёных глазах зажглись огоньки желания.

– Земля проходной двор для всяких Натоотваалей из-за технологической отсталости, - вздохнул Дыбаль, рассматривая реконструкцию событий далёкой эпохи.

– Надо было не золотые яхты строить международным богачам, а скинуться на технологический прорыв, - согласился Уайтгауз и налил ещё стакан синей жидкости.

– Тут сейчас будет моя далёкая мать - ягда Езера, и мой далёкий отец - ягд Тантарра. С ними их друг ягд Стикт. Они бежали от центральной власти Натоотвааля и скрылись на Земле. Это происходит две тысячи лет назад, на территории современной Швейцарии. Там, в дыму, стреляет из штралера по крепости штурмовой бот Натоотвааля. Он обнаружил ягда Тантарру из-за легкомысленного применения высокотехнологичного оружия, - сказала Шиела, привставая на цыпочки.

Изображение дёрнулось, появился грохот взрыва. Посреди комнаты осталась только чёрная масса. Запах жжёного пластика, горелого металла, раскалённого камня, вереска, делала душный воздух тягучим, обжигающим, тошнотворным, как ядовитое зелье. Через мглу проник белый туман, потом солнечный свет. Сквозь непрерывный высокий писк и скрежет донёсся шум реки. Тело ягда Тантарры оставалось безразлично к тёплому, золотому свету, бесчувственно к укусам овода, колыханиям, рывкам своей импровизированной постели. Она состояла из двух жердей, перехваченных верёвками. Верхние концы жердей свисали по бокам старого вола, а нижние волочились по земле. Ягд Тантарра лежал на куске сырой коровьей шкуры, натянутой на жерди, головой к хвосту, ногами к земле. Сгоревшие волосы, кожа, растрескавшаяся, отходящая лохмотьями. Ещё сочилась кровь. Тело его было накрыто растерзанной, пропитанной кровью шёлковой рубахой с золотым шитьём.

– Я не мёртв, - единственное, что понимал сейчас ягд Тантарра.

Раздался приглушённый голос ягды Езеры.

Послышался стон.

Кашель взахлёб.

Проклятия.

Донеслось узнаваемое сипение ягда Стикта.

Волокуши дёргаются, подрагивают, кренятся, скрипят. Вол идёт медленно, как на бойню. Подъём крут. Копыта стучат как деревом о дерево.

– Воды хватит?
– слышны стали издалека слова.

– Хватит. За перевалом родник, - отвечает неожиданно голос ягда Стикта.