Солги обо мне. Том второй

— Вы раньше были просто как те смешные попугаи, - озвучиваю свое замечание и становлюсь строго у нее за спиной.

— Неразлучники, - говорит Ника.

Ее спина абсолютно ровная и - под тонкой тканью шелкового халата не дрожит ни один мускул, а раньше она буквально тряслась от моего приближения. Привыкла? Или появилась причина быть смелой?

— Все меняется, - продолжает Ника и, как будто почитав мои мысли, медленно откидывается назад, спиной мне на грудь. Ждет, пока обниму ее одной рукой, жмурится.
– Когда-то мы все были немного другими, делали разные странные вещи, тратили время и ресурсы не на то. Не на тех.

Если бы вдруг у меня случилась амнезия и я забыл, в каком дерьме извалялся по ее милости, то эта нежность не вызвала бы у меня ни тени сомнения. Может быть, дело как раз в этом? Когда все слишком идеально, можно забываться и потерять бдительность.

— Твои спектакли заканчиваются через две недели?
– Я знаю, уже навел справки - и у меня на руках есть копия ее контракта.
– Можем слетать куда-то к морю. Или на тот остров.

Я имею ввиду место, куда приехал с кольцом и где у нас случился первый секс.

— Если ты хочешь, - отвечает она, не особо прыгая от радости. Даже в этом ее фальшь идеальна - она как будто точно знает, где притормозить, а где - ослабить, когда и что я хочу услышать, когда и что я слышать не_хочу.

— Пока не решил.

Отстраняюсь и, бросив взгляд на часы, собираюсь в офис. Есть бумаги на подпись и разговор к службе безопасности по поводу того, что часть моих сотрудников расслабила булки и начали приходить на работу с опозданием. На пять, а иногда и на десять минут, но никто почему-то не остается внеурочно, если только я не рявкну и не напомню, что уровень их зарплат в среднем в два раза выше, чем зарплата бюджетника с выслугой.

Ника, как и всегда, оправляет узел моего галстука, желает хорошего дня, но не провожает до двери.

Когда я приезжаю в офис, разнос устраиваю первым делом.

Выгоняю секретаршу, потому что мне надоело видеть ее убогий маникюр - я не для того столько ей плачу, чтобы смотреть на ее короткие ногти под прозрачным лаком, для этого у меня есть жена.

— Олег Викторович?
– Начальник службы безопасности единственный человек во всей этой громадине небоскреба, которому можно входит после стука, не дожидаясь моего разрешения. Потому что обычно он не приходит с херней и знает, когда я занят, а когда меня лучше оставить в покое.

— Что?
– Мое внимание привлекает пластиковый пакет в его руке.

— Только что принесли из доставки.

Киваю, чтобы открыл. На моей памяти никаких «сюрпризов» с посылками от ноунеймов не было, но на всякий случай всегда перестраховываюсь. Он срывает клейкую ленту, вытряхивает на ладонь несколько плотных листов бумаги.

— Что за… - бормочет этот здоровый мужик и даже меняется в лице.

Выхватываю листы, только через секунду соображая, что это просто фотографии, распечатанные в формате А4. Три снимка, на каждом из которых с разных ракурсов сфотографировано большое гранитное надгробие, с выбитой на нем фотографией.

Моей фотографией, блядь, под которой первая дата - это день, месяц и год моего рождения; а вторая, не считая четырех вопросительных знаков, заканчивается этим годом.

И все это - на свежем могильном холме.

— Я подниму ребят, - говорит эСБэшник.
– Пробью, от кого пришло.

— Ага, - хмуро бросаю уже ему в спину и снова разглядываю идиотские фото.

Кто-то очень постарался, заплатил большие деньги, чтобы отгрохать такой памятник. Похоронил меня дорого-богато, так сказать. Где именно сделаны фото - хрен поймешь. Ракурс такой, что вокруг земляной насыпи видно только притоптанную зеленую траву.

И кому же это я успел так насолить?

Тамаре? Да у нее денег нет даже чтобы самой сдохнуть по-человечески. Да и не до того ей сейчас.

Сергею? Пожалуй, мог, и повод есть. Одна проблема - у этого барана тупо нет яиц, чтобы выкинуть такую шутку. То есть он бы точно не отказался сплясать на крышке моего гроба, но зассал бы приложить к этому хоть палец.

Тут кто-то круче.

Злее.

Кто-то, кому по хрену, что я могу «разгадать загадку» и устроить ответку.

Я еще раз смотрю на фото собственной пустой могилы - и на минуту меня все же пробирает неприятный холод. Тот, который я чувствовал всего раз, когда наводил ствол пистолета на одного мудака в тире, а тот смотрел на меня и даже шелохнулся. Не от сковавшего его страха, а от собственной уверенности.

У него бы точно рука не дрогнула пустить мне пулю в лоб.

Сабуров, блядь.

Он знает, что Ника жива.

Глава пятьдесят девятая: Венера

Глава пятьдесят девятая: Венера

Возвращения Меркурия в мою жизнь изменило все.

Я чувствую это буквально физически, каждый раз, когда где-то рядом появляется Олег. Его присутствие отшвыривает меня обратно в те дни, когда я была как дура влюблена в его друга и боялась, что все мои чувства нацарапаны красным маркером у меня на лбу. Прошло столько времени, я отрастила черепаший панцирь и одела душу в защитную броню, даже научилась впитывать, перерабатывать и использовать против него его же собственную разрушительную энергию, но появление Максима снова рушит все мои основы.

Это очень плохо, потому что каким-то непонятным мне чутьем я понимаю, что Олег что-то подозревает. Это невозможно объяснить - и у меня нет никаких фактов для доказательства, но даже его обычное поведение слишком странное.

Зачем он сегодня спрашивал про Алёну? Знает же, что из-за него я больше не могу нормально общаться с сестрами, чтобы не подвергать их опасности. А с Алёной… С ней все сложно, потому что она, как и большинство людей, которые не перешли через то же, что и я, не понимает, почему я до сих пор не сбежала. И даже факт двух моих неудачных побегов, после которых каждый раз становилось только хуже, не особо ее убедил. А у меня нет моральных сил на то, чтобы в сотый раз пересказывать историю, которую она судит лишь по верхушке айсберга.

Мне нужно переключиться, пока мысли о происходящем не затолкали меня обратно в эмоциональный кризис. А подозрительность Олега, надуманная или нет, и то и дело всплывающий в памяти Меркурий - точно в этом не помогают.

Благодаря Сергею у меня теперь есть зацепка.

Нужно ее раскручивать.

До двенадцати еще два часа. На это время у меня назначена встреча с Абрамовым - Олег как обычно верен себе и следит за моим здоровьем даже еще пристальнее чем раньше. Учитывая то, как он до того чуть не уложил меня в могилу, таская из одной закрытой больницы в другую, где меня чем только не пичкали, от этой заботы воняет абсолютным лицемерием. Но я смирилась и даже нахожу немного позитива в том, что мой гемоглобин, анализ крови и общее состояние постоянно мониторят. По крайней мере, от запущенного рака я точно не умру.

Я прохожу по дому, делаю все свои привычные дела: застилаю постель, поправляю стройный ряд рубашек в шкафу Олега, протираю брызги воды с крана в ванной, чтобы на хромированной как стекло поверхности не было пятен - он этого терпеть не может. Сейчас я стараюсь не давать ему повода прицепиться хоть к чему-нибудь, но надо хоть изредка «ошибаться», чтобы притупить его подозрительность.

Потом делаю кофе, проверяю запасы любимых сортов Олега и заказываю новую порцию.

Собираюсь.

Прошу водителя отвезти меня в книжный по пути в больницу. Я часто приношу в дом новые книги - в Норвегии забила ими целых три полки, так что Олег не видит в этом ничего «выбивающегося из…». А в этом книжном, кроме зала для чая и кофе, есть еще маленький зал для студентов, где за небольшую сумму можно воспользоваться компьютером с выходом в интернет - все это я тоже узнала еще до того, как вернуться домой.