Солги обо мне. Том второй

И это нормально. Потому что где как ни в горячих точках, когда от своевременных действий напарника зависит не только его, но и твоя жизнь, в полной мере понимаешь, что не имеет значения ни цвет кожи, ни разрез глаз, ни вероисповедание, ни даже, мать его, долбанная сексуальная ориентация – потому что никто ее не афиширует и не сует тебе под нос с настырным желанием то ли выебнуться, то ли похвастаться. Что, в сущности, одно от другого отличается мало.

И это тоже нормально, потому что у людей моей специальности нет сраных квот на гендерное разнообразие и инклюзивность. Потому что требованием к готовности к той или иной работе во главе угла должны стоять знания и соответствующие навыки, а не вся эта новомодная хренотень из радужно срущих друг на друга единорогов.

Можешь, умеешь, хочешь заработать – добро пожаловать.

С некоторыми бойцами я уже работал по другим заданиям, с другими пересекся впервые. В целом, не самый оптимальный подход к делу, когда нет времени на элементарное слаживание. Но то плата за нашу свободу и независимость, а также относительно доступную стоимость. Заказчик всегда имеет возможность выбора – платить таким перекати-поле, как мы, или нанять серьезных мужчин из серьезных ЧВК, которые могут прибыть даже на собственном самолете.

Как всегда, вопрос денег.

Ну, и еще потенциального шума.

Впрочем, в любом случае, никого из нас здесь официально нет. И если что хреновое случится – никто и никогда не признается, что сюда нас отправил - эдакая страховка для заинтересованных высокопоставленных господ и целых структур. Ну а мы просто хорошо натренированный расходный материал. И обе стороны такой расклад принимают. И всех он устраивает.

Ну, почти всех.

Впереди появляются едва различимые очертания небольшой деревушки. Это промежуточная цель нашего пути. Здесь уже давно никто не живет. В одну из очередных гражданских войн большая часть населения деревни были вырезана, а остатки угнаны на работу в алмазные прииски. Да, как бы дико это ни звучало, но в абсолютно дикой и насквозь коррумпированной стране, где люди с трудом знают, что такое электричество, имеются залежи алмазов. Хотя далеко не столь богатые, как в Ботсване, ЮАР или Конго. Но местным королькам хватает и на собственные армии, и на роскошные дворцы, и на бесконечную грызню всех со всеми.

Мы просто немного сместили акценты и направили вектор силы в ином направлении. К чему это приведет? Я без понятия. Вероятно, скоро сюда придут люди, которым все это гуляй-поле не всралось от слова совсем. Бизнес – он требует порядка и беспрекословного подчинения. Даже если этот порядок установлен штыком, а подчинение - наркотой.

Бью по тормозам – и пикап идет юзом, останавливается посреди вусмерть разбитой когда-то улицы. Дома из говна и палок давно обвалились и теперь представляют собой остовы, напоминающие кучки выброшенной на поверхность земли, что оставляет после себя крот. Разве что немного более крупные кучки.

Глушу двигатель и выключаю фары.

Выходим.

Какое-то время прислушиваемся к окружающему миру. Руки на оружии. В случае чего готовы реагировать немедленно.

Сейчас самый удобный момент, чтобы напасть на нас. И эта вероятность не равна нулю ни при каких обстоятельствах, даже сегодня, когда миссия прошла на удивление гладко. У нас почти нет потерь – несколько ранений ни в счет.

Но тьму не разрезают лучи прожекторов, мир не взрывается от автоматного стрекота. Это просто мертвая пустая деревня посреди огромного веками затравленного и забитого континента.

В наше время благородные белые господа брезгуют направлять сюда даже армии. Зачем, если есть мы? Отщепенцы и ублюдки, готовые на все ради денег. Да, «солдаты удачи» звучит куда презентабельное, а только сути это не меняет. Мы – просто инструменты в руках тех, кто, вполне возможно, вершит судьбы десятков и сотен тысяч.

Но об этом лучше не думать. Потому что все эти муки совести, которые, случается, накрывают с головой, ни к чему хорошему не приводят. Работа есть работа. Даже такая, как у меня.

— Twenty minutes, - засекает на часах Цербер – командир нашей группы. Он филиппинец, но это я знаю лишь потому, что уже раз работал с ним. Никаких имен и точных данных даже внутри команды.

Мы знаем, что делать.

В деревне есть пересохший колодец. В нем нас ожидала заранее подготовленная и надежно укрытая экипировка и оружие. Там же сейчас покоится наша гражданская одежда.

Быстро вытащить плотно перевязанный тюк, размотать его на земле. Переодеваемся прямо на месте, но не все сразу – подвое. Еще двое наблюдают периметр. Ночь сегодня темная, но не настолько, чтобы не видеть совсем ничего. Сами едва-едва подсвечиваем себе небольшим фонариком. Как ни крути, а выглядеть надо прилично, не грязным бомжом с помойки.

Когда с переодеванием покончено, обратно в колодец отправляется и униформа, и оружие. Все, более мы не сраные кровавые наемники, которых с огромным удовольствием посадят на кол в любой деревне, а обычные репортеры, что приехали снимать репортаж и непростой жизни местных работяг.

У нас и документы соответствующие имеются, поддельные, разумеется, но пробиваются по любым базам данных. Хотя кто тут их по базам данных будет пробивать?

Общими усилиями буксируем пикап за пределы деревни, тут как раз есть очень удобная расщелина. Туда наша развалюха в последний путь и отправляется. Сами же расчехляем припрятанный тут же кроссовер, местного, в смысле африканского, производства, к слову. Вполне себе сносное корыто, которое, что главное, вмещает и нас, и все наше фото-видео оборудование, и даже приличный запас воды и продовольствия.

Когда разрушенная деревня остается за спиной, а впереди целая ночь дороги, только теперь позволяю себе немного выдохнуть. Утром мы будем в крупном городе, не в столице, но это и к лучшему. У нас уже есть билеты на пароход, но на разные рейсы. Мой рейс – первый. И нам надо очень постараться, чтобы успеть. Если не успеем – не смертельно, просто мой отъезд сдвинется на день-два, чего очень бы не хотелось.

Сейчас, когда сижу на пассажирском сидении, могу откинуть голову и прикрыть глаза. Пароход, потом самолет – и я дома. Деньги будут на моем счету в течении пары дней. А деньги – это свобода. Свобода для нас с Планеткой. Теперь нам хватит, чтобы решить все проблемы и уехать. Только вдвоем. Куда-то, где будет море и прохлада, где можно будет гулять утром и вдыхать соленый морской воздух, где из-под земли будут бить высоченный гейзеры. Не под нашими ногами, желательно, разумеется.

Ловлю себя на том, что самым бессовестным образом лыблюсь.

Я действительно хочу всего этого.

И я хочу бросить свою работу. Знаю, что это будет нелегко, потому что, несмотря на всю опасность, это легкие деньги. И хорошие деньги. Заработать такие «честным» трудом, надо быть объективным, я не смогу. Но что-то обязательно придумаю.

В город въезжаем под самое утром - все, как и надо. Ну, почти, как и надо. На улицах чувствуется легкая нервозность, количество военизированной полиции увеличилось раза в два. Похоже, волны от нашего минипереворота уже начали расходиться и вскоре накроют всю страну. Вот и еще одна причина не задерживаться здесь ни единой лишней минуты.

Сразу едем в мою гостиницу. По дороге нас останавливает патруль, проверяет документы, но никаких вопросов к нам нет. Спрашиваем, что случилось, почему столько полиции, на что получаем не особенно любезное предложение не соваться в чужие дела.

Вообще не спорим.

Пока меня ждут внизу, бегом в гостиницу, в свой номер. Забрать документы, телефон, билеты. Быстро проверяю – все здесь, ничего не забыл.

Обратно, вниз.

Возле нашей машины трется какой-то левый тип. Стоит возле все еще раскрытой пассажирской двери, наружу торчит один зад, обтянутый давно нестиранными шортами. Что-то доказывает на ломанном английском пацанам внутри.