Солги обо мне. Том второй

Бухой, что ли?

Еще нам не хватало лишнего внимания.

Выключаю экран телефона и убираю его в карман – хотел сразу черкнуть Планетке хотя бы пару слов, что все хорошо, скоро буду дома.

— Any problems? – чуть повышаю голос, когда до машины остаются считанные шаги.

Вспышка и грохот обрушивают и комкают мой мир.

Глава двадцать третья: Венера

Глава двадцать третья: Венера

Эта ночь какая-то особенно беспокойная.

В последние дни я и так беспокойно сплю, если можно назвать сном те несколько часов, которые я провожу где-то между реальностью и сном - и все равно, как последняя дура, продолжаю доставать телефон из-под подушки в надежде увидеть хотя бы одно сообщение от Макса.

Но сообщений нет.

И с каждым пройденным днем мне все больше кажется, что их больше никогда не будет.

Убеждаю себя не поддаваться панике и не придумывать то, чего нет. Снова и снова прокручиваю в голове наш с Меркурием последний разговор - он, как маленькой, очень медленно и с расстановкой рассказывал, почему не может выходить на связь, почему мне придется набраться терпения, верить ему и ждать. Тогда эти слова казались такими… медитативными, а теперь хочется цепляться за каждое слово, потому что в моей памяти они сохранились с каким-то не произнесенным подтекстом. Он не говорил точных дат - только примерно «дней десять» и «пара недель». Не говорил, что не будет рисковать, и что эта его поездка будет безопасной или хотя бы обыденной, как раньше.

А в эту ночь я просыпаюсь в полной темноте от ужасной боли в груди, как будто пока я спала, чья-то невидимая рука вырвала мне сердце. Несколько минут просто перевожу дыхание, прислушиваясь, бьется ли сердце. Оно на месте, хоть и летит галопом, и каждый удар отдается в виски, заставляя волосы на голове буквально становиться дыбом.

Когда глаза привыкают к темноте, я замечаю длинную тень на фоне окна.

Квартира высоко, почти на самых верхних этажах многоэтажки, так что здесь никогда не бывает теней с улицы. Максимум, что я видела - птиц, которые иногда залетают на обратную сторону подоконника и заглядывают в окна любопытными черными глазами. Но сейчас это действительно тень - длинная, отдаленно напоминающая человеческую.

Я украдкой щипаю себя за чувствительную кожу на тыльной стороне ладони, чтобы убедиться, что не сплю. Боль дает знать, что сейчас я уже точно не сплю, хотя в голове до сих пор клубятся остатки болезненных снов. Я даже не очень хорошо помню, что именно мне снится, хотя какие-то обрывки странных путешествий ко мне иногда все-таки приходят.

Кто это?!

Подтягиваю одеяло до самого носа - и в полной темноте слышу неприятный частый клацающий звук. Как будто кто-то очень сильно и усердно размешивает сахар в чашке.

И только через секунду понимаю, что это стучат мои собственные зубы.

Олег?! Тень у окна очень длинная, высокая, и мое воспаленное от страха воображение уже дорисовывает ей знакомые очертания - светлые волосы, хищные голубые глаза, тяжелый подбородок. И даже звериный оскал на губах.

Он как будто смотрит прямо на меня, и чем больше я пытаюсь заслониться от него руками - тем быстрее он приближается. Уже так близко, что плечи покрываются изморозью в тех местах, где отчетливо слышу его дыхание.

«Я пришел за тобой, девочка…»

— Убирайся!
– У меня, как у загнанной в угол крысы, внезапно просыпается тяга к жизни и, в отчаянной попытке спастись и выжить, изо всех сил швыряю подушкой куда-то перед собой.
– Тебя здесь нет! Ты больше никогда…!

Собственный голос перебивает длинная трель телефона.

И я вскидываюсь в постели, только сейчас понимая, что все это время… спала.

Но звук входящего звонка абсолютно реален.

Осматриваюсь, мутным сонным взглядом натыкаюсь на островок света под соседней подушкой. На экране - абсолютно незнакомый номер со странным кодом. Явно что-то очень сильно «заморское».

Это Меркурий!

Я до боли стискиваю пальцы вокруг телефона и прикладываю его к уху, прислушиваясь к шуму в динамике - глухому и трескучему, как будто на заднем фоне заводят очень упрямый мопед.

— Максим?!
– Мой голос сначала тонет в пустоте, а потом выныривает оттуда, искаженным и электронный.
– Меркурий?

— Вы - Венера?
– отзывается с той стороны абсолютно незнакомый мне голос. Я даже не сразу понимаю, что он говорит на английском, но с каким-то странным акцентом, в котором как будто не хватает половины гласных и согласных.
– Это вы Венера?

В груди все сжимается.

Жжет.

И боль, которую я чувствовала во сне, внезапно становится реальной. Только еще сильнее, потому что от нее сбивается дыхание и кажется, что ребра вот-вот «захлопнутся» внутрь, как упрямая ракушка.

— Вы меня слышите?!
– нервно кричит «та сторона». Мужчина или женщина - я уже ничего не соображаю.

— Да, - говорю сначала шепотом, а потом, кое-как собравшись с силами, уже громче: - Да, я вас слышу.

— Ваш номер был в списке важных контактов, - продолжает «голос». Он говорит больше, но из всего потока исковерканных произношением слов понимаю только это.
– Он мертв. Хозяин телефона мертв.

Я сильно-сильно жмурюсь.

Нужно снова уснуть.

— Скажите, что вы поняли.

— Поняла что?
– спрашиваю машинально, практически убедив себя в том, что это просто еще один сон во сне. В детстве мне такое часто снилось, хотя и было про единорогов и разных фантастических зверей.

Сейчас я просто закрою глаза, усну, а когда проснусь - пойму, что все это был просто один бесконечный кошмар.

Нужно начать пить снотворные. Какими-то большими дозами, чтобы много и долго спать и не видеть никаких снов. Странно, что эта мысль раньше не пришла мне в голову.

— Он погиб, вы слышите?!
– настойчиво требует «голос».
– Ответьте!

— Я вам не верю.
– Из моего рта вырывается смешной булькающий звук.
– Это какая-то ошибка.

В жизни вообще миллионы ошибок, и они случаются каждый день. Я вот, например, никогда в жизни не прощу себе, что так сильно ошиблась в тот вечер на пляже, когда Меркурий прислал мне сообщение, а я даже не ответила на него и просто удалила. Тогда казалось очень важным сохранить за собой «полный игнор и гробовое молчание». Тогда казалось, что я все делаю правильно, выбирая стабильность вместо нервотрепки.

— Он мертв, - недовольно настаивает «та сторона» в динамике моего телефона.
– От тела почти ничего не осталось, будет кремация. Вам нужно выходить на посольство. Все.

И гудки.

Я продолжаю их слушать.

Вот сейчас, прямо сейчас, из гудков вынырнет его родной любимый голос и скажет, что все это просто такая дурацкая шутка и попросит открыть дверь.

Именно сейчас.

Ну, может через пару секунд.

Через минуту.

Гудки стихают, но я все-равно упрямо слушаю тишину.