Солнце слепых

– Ну вот, а говоришь! Вон кусты, видишь, там куры несутся. Уже снеслись, слышишь, кудахчут? Знаешь что? У тебя есть спички?

– Зачем?

– Возьми спички, спечем яйца. Знаешь, как вкусно?

Фелицата снова зашла домой. О чем-то говорила с матерью. Вышла в ее сопровождении, издали показала Феде спички. Мать снова зашла во двор.

– А куры-то чьи?
– спросила девушка.

– А ничьи, раз в кустах.

Они залезли в кусты и сразу оказались в глухом тенистом царстве листвы, куриных перьев и искрящейся паутины. Солнце пробивалось острыми стрелками. Кусты были пронизаны естественными коридорами, созданными из стволов и колючек кустарника, глинистой утоптанной земли.

– Вон, смотри, там, там и там. А еще вон там должно быть.

– Четыре яйца, надо же. И что, каждый день так?

– Нет, день два, а на другой четыре. Сегодня повезло.

– Ты считать умеешь?

– Умею, - важно сказал мальчик, - до пяти. Но пять еще ни разу не было.

– Если умеешь до пяти, до десяти ничего не стоит обучиться. Вот, в одной руке пять пальцев в кулачок сжал и на другой палец большой загнул - сразу шесть получится.

– А зачем? Мне до десяти ни к чему. Мне пока одного кулачка хватает. А как понадобится, долго, что ль, обучиться?

Девушка рассмеялась.

– И это место еще кто знает?
– спросила она.

– Только ты теперь.

– Ты настоящий друг, - сказала Фелицата.

Федя важно протянул ей руку.

Пока Федя нырял в воду, Фелицата набрала веточек и подожгла их.

– Пусть прогорит, - посоветовал мальчик.
– Надо в золу класть. Соль, забыл сказать, чтоб взяла.

– Я взяла, - улыбнулась девушка, - и хлеба краюшку.

– Тебя мать ждет.

– Ничего.

– А почему твоему графу нельзя на улицу выходить?

– Болен он.

– А ты его вылечи. Как меня. Раз рукой, и готово!

– Его не вылечишь.

– Не пробовала, наверное? Ты попробуй. Точно вылечишь. Поклянись!

– Ладно, - пообещала девушка, - попробую. Клянусь! Вкусно!

Федя гордо посмотрел на нее и вновь протянул ей руку. Фелицата со смехом пожала ее.

Дома Федя вечером сказал, что познакомился с соседкой и даже вместе с ней ходил на речку. О пикнике на берегу он, естественно, умолчал.

– С какой соседкой?
– спросила мать.

Она собиралась вытряхнуть перо из подушек, чтоб завтра промыть его и просушить.

– Да что напротив. С Фелисатой. Или Фелицатой, я не понял. А брата ее вообще каким-то графом зовут.

– Сумасшедшей этой?
– вырвалось у матери.

– Никакая она не сумасшедшая, - сказал мальчик.
– Очень добрая. Мне вон ногу вмиг залечила. Приложила руку и, видишь, нет ничего!

– А что быть-то должно?

– Да я гвоздем пропорол утром, а она залечила.

– Ну-ка покажи! Хватит врать-то, пропорол! Где пропорол? Нет ничего.

– Да Фелицата и залечила.

Мать кивнула головой, но видно было, что не поверила.

– Чего еще говорила?

– Что брат болен. Но я заставил ее поклясться, что она его тоже вылечит. Поклялась.

– О, господи!
– вздохнула мать.
– Чем бы дитя ни тешилось... Принеси-ка мне из чулана простынку, там, в углу, перья поможешь вытряхнуть.

На следующий день Федя проснулся позже обычного, так как мать вчера вздумала вытряхнуть перо еще и из перины и обязательно вымыть его все в один вечер, и это веселое занятие продолжалось, пока не село солнце и не пришел с работы отец.

Федя, зевая и грызя яблоко, вышел из калитки на улицу. Влево и вправо шла посыпанная шлаком дорога, по которой было колко ходить, а над дорогой слоями перетекал нагревшийся на июльском солнце сизый воздух.

Тут же из двора Вороновых вышла Фелицата.

– Здравствуй, Феденька, - издали поздоровалась она.

– Здравствуй. Как, вылечила брата?

– Ох, и скорый же ты! Хочешь, погадаю, каким тебе быть?

– А ты гадать умеешь?

Девушка молча взяла его ладони в руки и стала пристально разглядывать их.

– Пожалуй, не стану, - сказала она.
– Пошли лучше на речку. Мне понравилось с тобой ходить. Одной хуже. Тебе юла не нужна?

– Нет. А почему ты не хочешь погадать мне?

– Подрасти сперва.

Федя непостижимо для своего возраста вдруг понял, что находится на пороге будущей жизни, такой огромной, что встань он на цыпочки - не разглядеть, и которую девушка хорошо видит, но почему-то не хочет ничего рассказать о ней.

– У тебя будет долгая жизнь...
– в глазах ее мальчик увидел печаль, и ему стало самому грустно.

– Ты не расстраивайся, - стал утешать он ее.
– Все будет хорошо.

– Ну, айда на речку! Я спички, соль и хлеб взяла.

– Сегодня будет два яйца.

– Хватит.

Яиц оказалось шесть.

– Пора тебя обучать счету до десяти, - засмеялась Фелицата.

– Это куры сбились со счета, - буркнул Федя, вновь рассмешив девушку.

– Во наедимся от пуза!
– всю дорогу восклицал мальчик и то и дело зажимал шесть пальцев.
– Это мне столько лет будет через неделю.

Река горела золотым, серебряным, бирюзовым, малахитовым огнем. Вода многоцветно пылала.

– Ладно, дай руки, - вдруг сказала Фелицата. У нее разноцветно загорелись глаза.

Федя протянул ей обе ладони. Фелицата взяла их в свои руки. Взор ее затуманился. Глядя ему не на ладони и не в лицо, а как бы пронзая мальчика взглядом насквозь, будто за его спиной видела то, что говорила, она начала:

– Ты прямо вылитый пират... У тебя мужественное, с жесткими, даже с жестокими чертами лицо, тонкие усики, загнутые кверху, длинные волосы, пробор через всю голову посередине, наморщена переносица, плотно сжаты губы. Глаза скошены куда-то в сторону, вот сюда... Недобрые глаза. Не хотела бы я на них взглянуть прямо... Постой, это не ты. Ты другой, крепкий, отважный.

У Феди заблестели глазенки. Девушка с улыбкой глядела на него и долго рассказывала о том, какой он сильный и красивый.

– А вот ты под звуки труб и барабанную дробь склоняешь колено перед английской королевой с золотым мечом в руках... Она передает меч послу Франции, тот возлагает его на твое плечо...

– Это что такое ты рассказала мне?
– спросил мальчик.

– То, что видела. Тебя королева Елизавета возвела в рыцарское достоинство. Ты теперь один из трехсот ее рыцарей, сэр Фрэнсис Дрейк...