Солнце в зените

'Бог знает. Мы не отыскали старого короля, да и Анжуйская девка все еще во Франции вместе с сыном. Она не отказывается от надежды вернуться, хотя я сомневаюсь, что ее дядюшка Людовик пожелает столкнуться ради нее с английской мощью'.

'Тем не менее кто-то из англичан примыкает к ее делу. С Маргарет ушел герцог Эксетер, разве не так?'

'Эксетер - глупец. Даже хуже. Он обожает мальчиков. Бофоры, конечно, все ланкастерцы. Умер Сомерсет, но его брат не склонился перед Эдвардом, хотя леди Маргарет Бофор, вдова Тюдора, представляется мне дамой с очень развитым здравым смыслом, чтобы подвергать опасности свое наследие. Кроме того, ей понадобилось выйти за Генри Стаффорда, дядюшку юного Бэкингема'.

'Разве у нее нет сына?' - рассеянно поинтересовалась Бесс.

'Есть, дитя по имени Генри. Лорд Герберт держит его у себя в Пембруке, где дядюшка мальчика, Джаспер Тюдор, не может дотянуться до племянника. Он не играет никакой роли. Полагаю, сейчас нам нет нужды опасаться мятежа. Эдвард стал господином Англии, и остается лишь предвкушать коронацию'. Руки Хамфри сжались вокруг Бесс. 'Что до меня, я не смотрю дальше приносящих мне наслаждение минут'.

Насмешливый голос, легкие прикосновения, ведущие к более глубокой страсти, являлись, - если бы только Хамфри об этом догадывался, - единственным родом любви, способным привлечь к нему супругу. Ее чувство к Эдварду оставалось чем-то, подобным священной и хрупкой реликвии, чрезвычайно редко извлекаемой на свет.

Пара поссорилась лишь однажды, - когда Бесс пожелала вернуться на лето в Эшвелторп. Хамфри воскликнул: 'Похоронить нас в Норфолке, когда здесь двор и можно развлекаться? Очень надеюсь, мы оба найдем место около королевы. Бесс, должно быть, ты с ума сошла'.

'Матушка сейчас в Бостоне, и батюшка - абсолютно один', - ответила она. 'Тогда пусть присоединяется к нам в Вестминстере'.

'Лондон ему не по душе'.

'Хочет тебя увидеть, пусть приезжает туда'.

'Мне бы больше понравилось встретиться с отцом дома. И Эшвелторп теперь принадлежит нам'.

'И будет принадлежать в более уместную пору. Мы отправляемся в Лондон'.

Хамфри отказался от дальнейших обсуждений, пообещав жене море развлечений в столице. Опечаленная, Бесс написала отцу, принеся все доступные ей извинения. Прежние дни товарищества с ним начали таять. Когда послание было завершено, она осознала, - в действительности, все чего желает душа, - находиться в пределах досягаемости звуков голоса Эдварда и лицезрения того, как тот возвышается над головами большинства придворных. Хамфри даже не понял, что поссорился с супругой. В тот же вечер он сообщил ей, что, по его мнению, Бесс необходима компаньонка, девушка из скромной семьи, но выше положением, чем простая служанка. 'Просто я знаю такую барышню', - заявил Хамфри. 'Это дочь торговца вином из Кентербери. Ее дед служил моем отцу и дядюшке, а сейчас несет ответственность за свое дело. Довольно начитанный для торговца человек, гораздо лучше образованный, нежели можно ожидать, и он часто у нас обедает. Просил меня лично подыскать место для дочери, - она единственный ребенок в семье, и батюшка стремится, дабы девушка выучилась всему, что способна усвоить в доме знатной дамы'.

Задетая отказом Хамфри относительно Эшвелторпа, Бесс ответила: 'Я посмотрю, подходит ли мне эта барышня' и еще больше разозлилась внутри, когда муж расхохотался, посмотрев на нее, и ущипнул за щеку.

Мастер Артур Хей сам привез дочь в Лондон. Он оказался очень высоким мужчиной с сутулыми плечами и большими серыми глазами, грустно взирающими на мир, и с улыбкой, поднимающейся из глубины нижних очертаний его лица. Бесс сразу подумала, если бы не знала точно, что тот торговец вином, посчитала бы Артура Хея рыцарем или, по меньшей мере, деревенским джентльменом. Мастер Хей поблагодарил ее за прием дочери и ободрил девушку, чтобы та вышла вперед. Перед Бесс предстала миниатюрная шатенка с такими же приковывающими внимания глазами, пусть она и опустилась в реверансе, оказывая честь новой госпоже. 'Я научил ее всему, чему смог', - произнес отец в своей довольно сдержанной манере. 'Вы увидите, дочка способна с удовольствием писать хорошим и разборчивым почерком и складывать. Но она совсем не знакома с обязательными для женщин навыками, леди Буршье'.

'Я научу ее', - пообещала Бесс, забыв о своем раздражении. 'Уверена, мы замечательно поладим. Как вас зовут, дитя мое?'

'Элизия, мадам. Я сделаю для вас все, что в моих силах'. Однако, когда пришло время прощаться с батюшкой, девушка расплакалась, и Бесс ощутила к ней мгновенное сочувствие.

В течение одной или двух недель между девушками установилась дружба, хотя Элизия никогда не забывала о своем месте в доме. Обнаружив Лондон восхитительнее, чем когда-либо представляла, Бесс брала компаньонку с собой, посещая Чипсайд и приобретая столовое серебро, скатерти и льняное белье. Когда речь заходила о нарядах для ее службы при дворе, Хамфри не делал никаких ограничений, поэтому Бесс провела множество приятных часов с новой спутницей, заворачиваясь в шелк, бархат и подкладочную ткань, предлагаемые в лавках. Она ожидала вызова, подтверждения оброненного Елизаветой обещания, но время шло, и ничего не происходило, пусть новая королева и улыбалась милостиво, стоило ей бросить взгляд в направлении юной подруги.

Бесс начала чувствовать себя легко в присутствии таких вельмож, как граф Уорвик и дядюшка Хамфри, величественный граф Эссекс. Она прониклась любовью к младшей дочке, Уорвика, леди Анне, и часто вступала с девочкой в разговоры. Однажды, встретив Бесс, поднимающейся на ее кобылу во внутреннем дворе Вестминстера, великий Уорвик отодвинул Сейбла в сторону и сам подсадил девушку в седло.

'Госпожа Буршье', - произнес он, - 'я хотел бы поблагодарить вас за доброту по отношению к моей маленькой Анне'.

'Она очень робка', - поделилась с ним Бесс, - 'как и я, только прибыв ко двору'.

'Всего шесть месяцев тому назад', - ответил, улыбаясь, граф. 'Не удивительно', - подумала Бесс, - 'что люди приветствуют его, увидев штандарт с медведем и обтесанным древком, несомым перед Уорвиком по улицам. При желании он способен действительно оказываться приятным человеком, с прямодушного и гладко выбритого лица исчезает какая бы то ни было суровость. Однако Хамфри утверждал, что есть и не доверяющие графу, опасающиеся, что Уорвик так и не простил Эдварда за обман'.

'Королева с ним высокомерна', - с сожалением рассказывала Бесс мужу. 'Пусть граф любезен, его интонации при беседах с Ее Величеством постоянно холодны'.

'Несомненно, время вылечит и эту рану', - лениво произнес Хамфри. 'Даже Уорвику следует согласиться, - с каждым проходящим днем его племянник прибавляет короне все больше веса и величия'.

В декабре муж взял Бесс с собой ненадолго посетить дом дядюшки - в Станстеде, что в Эссексе. Граф принял родственницу очень тепло, а его супруга, не дав перевести новобрачной дыхание, поинтересовалась, не успела ли та уже понести.

Немного зарумянившись, Бесс ответила, что так не думает, и графиня расхохоталась, похлопав Хамфри по ладони и велев ему не унывать и продолжать стараться.

Он звучно поцеловал тетушку и пообещал ей внучатого племянника или внучатую племянницу сразу же, как природа начнет с ним сотрудничать. Графиня долго была молодому человеку, словно мать, и Бесс в полной мере насладилась часами, проведенными в их большом доме, в котором граф показывал свою удивительную снисходительность к наполняющим особняк внукам.

Также они посетили лорда Бернерса в его жилище в Кенте, где атмосфера отличалась большим спокойствием. Покинув Лондон, свекр Бесс получал там удовольствие от одинокого и тихого состояния. В конце концов, Хамфри сказал жене, что они выполнили свой долг и могут вернуться домой, невыразимо ту обрадовав. Леди Буршье начала лучше понимать мужчину, за которого вышла замуж. Она обнаружила, что тот замечательный, что получает удовольствие, часто развлекая друзей в главном зале их особняка, едва ли достаточно вместимом, дабы назвать его таковым. Компания оставалась разговаривать и выпивать еще долго после того, как Бесс уходила. Девушка могла слышать отзвуки их голосов, иногда поднимающихся в песне, пока она лежала в кровати, ожидая возвращения Хамфри. Он регулярно доказывал ей свой любовный пыл, хотя, по мере налаживания нового образа жизни, супруг чаще оставлял Бесс днем в обществе других дам. Снова и снова они устраивали для общих друзей ужины, в числе которых обычно присутствовали лорд и леди Гастингс, ибо Бесс нашла в Екатерине Гастингс человека, схожего с ней по духу.