Солнечный удар

Юля завела Андрея в свой номер и, усадив за стол, налила чашку крепкого горячего чая.

– Вот, что по утрам нужно пить, а не водку.

Полынцев скорчил кислую гримасу.

– Ой, да я вообще не пью - это с вами тут немного расслабился.

– Правильно, - согласилась красавица, - детей надо делать на трезвую голову.

– Детей?
– встрепенулся он, залившись румянцем.

– Каких детей? Я сказала: дела надо делать на трезвую голову. У тебя что-то со слухом?

Но Юля оговорилась не случайно. Ей не понравилась вчерашняя прогулка. После обеда в кафе они долго бродили по набережной, сидели на лавочках, ели мороженое, пили соки. И ни разу, слышите, ни разу этот плебей не попытался ее обнять, а уж тем более, поцеловать. Нет, девушки, конечно, не любят, когда молодые люди распускают руки. Но, простите, если они их вообще в карманах держат - это еще большее хамство. Ничего интересного рядом, что ли?

– Слушай, а ты долго будешь со мной на вы разговаривать?
– спросила она, подбоченившись.

– Не знаю, как получится, - снова зарделся Полынцев.

– Ну да, ясно. А у тебя вообще, когда-нибудь, получалось?

– Конечно, тысячу раз.

– А что так скромно, почему не миллион?

– Вы о чем?

– А ты?

Андрей и вовсе растерялся.

– Понимаете, я не могу общаться с вами, как с простой девушкой. Выходит, что использую ситуацию в личных целях. Это как-то... не очень.

– Полынцев, ты, на самом деле, такой благородный?
– красавица подошла к нему поближе и, опершись бедром о край стола, игриво отставила ножку.
– Или...

Но закончить мысль ей не удалось, потому что в дверь, громко постучав, вошла пожилая, в фиолетовом халате, горничная.

– Убраться можно?

– Да, да, проходите. Мы как раз хотели вас кое о чем расспросить, - Юля наступила на кроссовок Полынцева.
– Не тормози.

– Здравствуйте, я из милиции, - предъявил он удостоверение.
– Представьтесь, пожалуйста. Как вас зовут?

Казалось, последнее предложение было излишним. И без того понятно, что нужно называть свою фамилию. Но оно содержало психологическую посылку, выступало в роли красной (теплой) стрелки компаса. Если выражение 'Представьтесь' звучало сугубо официально (синяя, холодная, стрелка) и настраивало человека на серьезный лад, то конечный вопрос сглаживал строгость и располагал собеседника к доверительному общению. Этому простенькому приему Андрей научился у старых участковых, которые могли разговорить даже дворовую собаку.

Женщина пристально рассмотрела фотографию, детально сличила ее с оригиналом, тяжко вздохнув, присела на стул.

– Симонова я, Алевтина Петровна. Меня же вчера допрашивали, больше, вроде бы, нечего добавить.

– Скажите, пожалуйста, Алевтина Петровна, когда вы утром пришли, дверь в номер эстонки была открыта?

– Почему открыта - на ключе. Я постучалась сперва, как и всегда делаю, никто не ответил, тогда своим отперла, думала хозяйка на море убежала или еще куда. Она редко в комнате сидела, гуляла больше.

– Когда вы вошли, не обратили внимания на балкон?

– Ой, не обратила, - покачала головой уборщица.
– Разве ж до того было.

– Значит, фотоаппарат на тумбочке тоже не заметили?

– Да что ты, миленький. Какой аппарат. Я, как ее на полу увидела, так сразу за дежурной побежала.

– Назад вместе вернулись?

– Нет, она меня попросила на вахте посидеть. Пост же не бросишь, мало ли, кто придет или позвонит.

– Когда она сверху пришла, ничего в руках не держала?

– Не помню я, у нее лучше спросите. Она послезавтра будет работать. Это мы тут каждый день, а они, аккурат по сменам.

– Адрес ее знаете?

– Конечно. Это, здесь недалеко, на Береговой, 3.

Андрей сделал знак Юле, чтоб приготовила ручку с бумагой. Пока девушка, гремя парфюмерией, копалась в тумбочке, горничная усиленно терла пальцами переносицу, будто что-то вспоминая.

– Кажется, у нее подмышкой было полотенце, - наконец, просветлела женщина.
– Я толком разобрать не успела.

– Спасибо, это очень важная деталь, - поблагодарил Полынцев.
– Давайте-ка, теперь кое-что запишем.

Улица Береговая, и, правда, находилась недалеко от пансионата, но зато глубоко. Вереницы частных домов выписывали вдоль побережья такие замысловатые вензеля, что голова шла кругом, и заплетались в косичку ноги. Юля с интересом заглядывала в местные подворья, где копошились куры, гуси, индейки, утки. Все такие милые, пушистые, игривые. Хотелось взять какого-нибудь утеночка на руки, погладить, потискать, чмокнуть в клювик. Но Полынцев шел, как заведенный, и приходилось бежать за ним вприпрыжку, не до телячьих нежностей. Нет, странный он, все-таки, человек: то никак раскачаться не может, то мчится без остановок, будто след взял. К тому же, по кругу.

– Эй, Сусанин!
– крикнула она, запыхавшись.
– Мы здесь уже были. Вон, видишь, козел бородатый во дворе топчется.

Андрей повернул голову.

– Зачем так громко, он же услышит. Здравствуйте, дедушка.

Старичок приветливо тряхнул жиденькой бородкой.

– Здоровкались уже, вы тута второй раз проходите. Ищите кого?

– Дурак, - гусыней прошипела Юля.
– Я ж тебе в другую сторону показывала.
– Дедуля, извините, пожалуйста, нам нужен третий дом по улице Береговой. Не подскажете, как к нему добраться?

– А, дык это не тут, - расцвел старик, чему-то обрадовавшись.
– Сейчас отцедова - вон туда. Оттедова - вот сюда. Тама - вот такой вот сверток, и прямком по нему - на Береговую.

Полынцев картографически зачертил его жесты в блокноте, и экспедиция снова тронулась в путь.

Прошло полчаса.

– Слушай, опять этот же дед, - остановилась посреди улицы Юля.
– Только теперь со спины.

– Тьфу, - сплюнул Андрей.
– Сверток пропустили. Разворачиваемся.

– А 'оттедова до цедова' не пропустили?
– язвительно хихикнула красавица.

– Не отставайте, - сухо притушил ее злорадство незадачливый проводник.

К исходу второго часа, изрядно натерев ноги, замарав туфли, и, еще раз полюбовавшись на дедушку (теперь уже в профиль), абсолютно случайно вышли к искомому объекту. Добротный, с черепичной крышей, дом был огорожен невысоким забором, через который хорошо просматривался небольшой, заваленный стройматериалами, двор, где с упоением кормила гусей крючконосая дежурная.

– Здравствуйте, Ася Руслановна, - крикнул через калитку Полынцев.
– Можно с вами поговорить?