Солнечный ветер

Короткая, яркая вспышка осветила огромное помещение. Появился Алекс. Он выглядел удрученным, расстроенным и потухшим. Мигель вскинул на него свои черные бешеные, глаза. Увидев выражение лица Алехандро, его бешенство улетучилось, сменившись тревогой и печалью.

— Она не желает никого видеть из Ордена Джампиров, особенно тебя, Мигель. Никогда…

Мигель молча опустил голову и исчез.

— Что такое? Алехандро? Я давно так не смеялся… Где Мигель? — он веселыми глазами посмотрел на племянника.

— Дядя, прости меня… Но, ты по-моему, слегка переборщил! — тактично ответил Алекс.

Дон Гонсалес внимательно и вкрадчиво посмотрел на озабоченное лицо Алехандро, и его лицо передернуло страшной судорогой.

— Черт… Почему ты мне ничего не сказал, Алехандро? Почему? — он обхватил свою черную кудрявую голову руками и стал раскачиваться в разные стороны. — А она? Она? Алехандро? — выдавил несчастный отец. Алекс отрицательно покачал головой. — Мой бедный мальчик…

Глава двадцать шестая

Мольба

Белла в бешенстве металась по комнате, как тигрица по клетке. Она швырнула свои шикарные туфли от Манола в угол и пнула их. Ненависть и бешенство душили ее…

«Старый сморчок! Он решил посмеяться надо мной… Издевался и глумился, надо мной, как над нашкодившей кошкой… Какая же я идиотка. Важная, судьбоносная встреча! Он унизил меня, растоптал, как какую-то мерзкую гусеницу… Ненавижу все это! Как я ненавижу все это!» Белла открыла настежь окно и села на подоконник. «Пошли они все к черту! Со своей великой миссией в придачу, только пусть меня оставят в покое и не смеют больше заикаться об этом… Вампиры, оборотни, Охотники, к черту, к дьяволу на рога… Пусть сидят там, и пухнут от своей значительности!» Она вскочила с подоконника и наткнулась на стоящего рядом Мигеля. Она со всей злости отпихнула его от себя и с диким бешенством прокричала:

— Убирайся, Мигель! Убирайся… К черту, к дьяволу, куда хочешь, но не смей больше приходить сюда, вот так… Здесь не проходной двор! Я здесь живу, и я тебя не приглашала! Уходи!

Белла резко отвернулась от него и бросилась к двери. Ее трясло от злости и обиды! Мигель, не говоря ни слова, сорвался с места и подхватил ее на лету. Изо всех сил он прижал ее к себе и молча сносил все ее упреки и ругательства. Белла отбивалась от него и шипела, как злобная кошка.

— Белла, прости его… Мне нужно было самому все сказать. Он солдат… Мы все солдаты… — шептал он ей, стараясь успокоить ее. — Прости его, Белла! Ты нужна нам, Белла… Ты даже не представляешь насколько…

Белла высвободилась из его рук и отскочила в сторону. Она посмотрела на него долгим, проникающим в самую душу взглядом и спокойно произнесла:

— Мигель, я ни в чем не уверена… Я могу только смутно догадываться, предполагать и придумывать версии одна нелепее другой, но я ничего не знаю. И, ты Мигель и весь ваш Орден не знает, и надеется, что я сама вам все логически объясню и распишу… А я не знаю! — она с сожалением и грустью посмотрела на его потерянное лицо. — Я не хочу никого обманывать, но, скорее всего… Я уверена, нам не по пути, Мигель! Я не сторонница тотального истребления. Я хочу соблюдать равновесие. Если они есть: вампиры, оборотни и прочая другая нечисть, пусть они будут! Ничего не появляется случайно, из ничего и просто так. Но ваше кредо другое… Я не поддерживаю его, Мигель. Контролировать равновесие равных сил и держать его под присмотром — это я понимаю. Но, специально наращивать силу, объединяться для того, чтобы уничтожить противника, как планирует твой отец, я не желаю! — она говорила уверенно и убежденно. — Вампиры, в свою очередь будут штамповать новообращенных, голодных, необученных вампиров, пушечное мясо для бойни… Они же первые погибнут, но при этом скольких людей лишат их человеческой сущности. Это война, Мигель! Это бойня! Мое появление спровоцировало рост болезненной опухоли, а я не этого хотела… Я не этого хочу! — она отвернулась от него и медленно пошла к лестнице. На секунду, повернувшись и посмотрев ему в глаза, прошептала:

— Уходи, Мигель… Я не Орлеанская Дева и я не с вами!

Мигель молча стоял, и его черные глаза горели, как угли.

— Ты даже не выслушала меня, донна… Ты даже не хочешь меня выслушать и уже прогоняешь. Я две тысячи лет Экзекутор, Инквизитор да назови это как пожелаешь, смысл не изменится… Я палач, убийца! — он говорил с горечью и сожалением. — Я много тебе рассказал при первой встрече, но я не сказал главного. Я понадеялся на отца, но он старше меня и он слишком долго был солдатом, убийцей и палачом, Магистром…Он не смог выразить свои мысли по-другому и ты не поняла его, Белла…Выслушай меня, прошу тебя! — он словно утопающий смотрел в ее глаза и искал там спасительную соломинку. — Я умоляю! — словно выдохнул он.

Белла опустила глаза и приняла решение через секунду.

— Да, я выслушаю тебя, Мигель… Может быть, я услышу то, что не услышала от твоего отца. Давай присядем, — она жестом пригласила его на диван и сама первая села на него. Мигель сел чуть поодаль и посмотрел ей в глаза. Она приготовилась к его рассказу и с ободрением кивнула ему.

— Не хочу повторяться, но наш Орден и, правда очень древний, и все что говорил мой отец, правда, от первого до последнего слова… Он просто не обратил внимания на одну существенную деталь: мы не монашеский орден, но сложилось так, что по роду своей деятельности, мы очень мало общаемся с женщинами…. в общепринятом понятии этого слова, — он жестко выговорил это и посмотрел с горечью на Беллу. — Мы живем, словно солдаты, в казарме, и у нас нет ни близких, ни родственников, ни семьи… Мы все подчиняемся приказам и выполняем их, не раздумывая. Все мы очень давно пришли в Орден, он наша семья, он наш дом… Алехандро, мой двоюродный брат. Его история очень трагична. Я не буду тебе рассказывать ее, но поверь мне, как правило, у всех нас в нашем братстве, и у моего отца тоже, жизнь одна большая, бесконечная трагедия… — он говорил глухо и не смотрел на Беллу. — Я говорю, тебе это, не для того, чтобы разжалобить, нет… А, чтобы ты поняла, что практически у всех нас нет ни души, ни сердца, ни чувств, ни привязанностей… Считается, что женщина делает мужчину слабым… Это правда… — он посмотрел на нее горящими глазами, и продолжал уже их не опуская. — Наш Орден не может быть слабым, и женщинам у нас не место… Но, появилась ты, моя светлая донна! И внесла сумбур, и непонимание в наши зачерствевшие души. Мы долго думали и размышляли над этим, и так же, как и ты, решили, значит, это для чего-то нужно… Мы не ждали и не ждем от тебя готовых ответов. Мы сами нашли их… — он продолжал говорить и гипнотизировать Беллу глазами. — Вспомни, ты сидела на кухне и мучительно искала свое предназначение… Я видел твои мысли, Белла, ты очень близко подобралась к самому главному, просто у тебя не хватило времени додумать и понять это. Природа совершенна и она все уже придумала, нужно только приложить максимум усилий, чтобы понять ее! — он глубоко вздохнул, словно пловец перед погружением и продолжал. — Ты знакома с пчелиным роем, Белла? Ну, конечно, все тонкости и нюансы пчелиной семьи можно смело опустить, чтобы не доводить все до абсурда, но сама суть…

Белла ахнула и восхищенно посмотрела на него.

— Верно… Я была на полпути к этому ответу! — воскликнула она и с восхищением посмотрела на Мигеля. — Продолжай…

— Как пчелы выбирают свою «королеву», вероятно, по совокупности многих признаков, которые человек определить пока не в состоянии. Но, как-то они это делают… Пчела — это живая клетка разумного и мыслящего существа, называемого рой. Представь себе, в рое погибает матка, «королева»…. Она хранительница будущего пчелиной семьи, ее детородный орган в прямом и переносном смысле. На пчелиной матке замкнуто все: закон коллективного разума, постоянное воспроизведение клеток-пчел… И вот она погибла! Клетки больше не восстанавливаются, а старые стремительно гибнут, рой обречен на быструю и неминуемую смерть! Но, этого не происходит: пчелы расширяют ячейку, куда матка еще при жизни посеяла личинку обыкновенной клетки-пчелы, и выкармливают новую матку. Они сами, движимые только им одним известным рефлексом, формируют физиологически иную клетку, вкладывая в нее то, чего не имеют сами! — он торжественно посмотрел на озадаченную Беллу.

— Насколько я поняла, — медленно проговорила Белла, — не каждая пчела может выкормить «королеву»? — она многозначительно подняла бровь и посмотрела на Мигеля.

— Не каждая, моя светлая донна! А только те пчелы, которые состоят в ее свите и имеют определенные задатки, способности и силу! Если это есть, можно свернуть горы… Видишь ли, как это не прискорбно, но наш Орден, состоящий только лишь из мужчин, привык управлять по своему усмотрению. Мы привыкли сеять смерть и жестокость… Женщина — это жизнь… Ты нужна нам, чтобы сдерживать рвущееся в нас мужское начало воина, и сеять жизнь. В твоих хрупких руках, — продолжал он, глядя на нее умоляющими глазами, — находится, тот стержень равновесия, который должен быть незыблем и устойчив. Мы выкормим и вырастим тебя, наша королева, но ты должна править нами, мягко поворачивая все к истинной природной форме, к женскому началу жизни, все расставив на свои места, не отрицая мужчину, нет!.. — он посмотрел на нее долгим, бесстрастным взглядом, — ……а, поставив его на определенное природой место — воина и защитника, и мягко остужать его горячую голову… — произнес он и, словно ожидая своей участи, опустил голову.

Белла, как-то сразу успокоилась, оттого, что услышала. Слова Мигеля только подтвердили ее догадки и предположения, и расставили все по местам, выстроив логичные цепочки умозаключений. Да, только так…

— Почему ты не сказал мне этого раньше, Мигель? — тоскливо посмотрев на него, спросила Белла. — Тогда бы все было проще и понятнее, и я бы не…. Как я теперь встречусь с твоим отцом и посмотрю ему в глаза? — она с ужасом вспомнила, как себя вела и что ему наговорила.

— Очень просто, моя донна! Ты, как струя свежего воздуха взбодрила его и оживила. Он очень долго смеялся! — улыбнулся Мигель своей притягательной улыбкой. — Не сердись на него, Белла. Он просто отвык от женского общества и немножко одичал без него. Он не в обиде на тебя, поверь мне. — Мигель смотрел на нее черными, глубокими, как озера, глазами, — С тобой все не так… С тобой все сложнее, но скоро мы все привыкнем друг к другу, и ты поймешь, что рыцари Ордена Джампиров, эта грозная, страшная сила и ты, Избранная Душа, сеющая и возрождающая равновесие между Тьмой и Светом — это единое целое. Ты нужна нам, а мы нужны тебе…

Он медленно поднялся со своего места, нарушая, так почитаемые им, правила придворного щепетильного испанского этикета, и приблизился к Белле.

— Мигель? — прошептала недоумевающая Белла.

— Прости меня… — еле слышным шепотом проговорил он и опустился перед ней на колени. Он, как ребенок, сложил свою черную кудрявую голову, на ее колени и обнял их. Мигель, как во сне, начал медленно и очень нежно целовать, сантиметр за сантиметром гладкую кожу, потом словно, опомнившись, замер… Белла, нежно провела рукой по его непослушным волосам, и стала гладить эту шальную, лишенную женской ласки и любви, голову…