Солнышкин, его друзья и девочка в тельняшке

– И что же за работа?
– усмехнулась Светка.

– Никакого Борщикленда. Зато настоящий «Диснейленд!» - сказал Волосатиков.

– Может, «Волосатикленд?» - съязвилаСветка.

– Хотя бы и так!
– согласился хозяин кабинета.

В это время влетевшая откуда-то палка копченой колбасы проехалась по его голове, следом здоровенный окорок чуть не нокаутировал всех троих. А на шею Врули наделось целое ожерелье из ее колбасок.

– Это что, опять ваши штучки?
– вскочил Волосатиков.
– Прекратите безобразие! И соглашайтесь! Продайте нам тельняшку! Днем на Облаке возите по городу экскурсии! Над бухтой, над кораблями. Ветер насвистывает, кот рассказывает сказки. Вечером по телевидению делаете рекламу нашей продукции. А потом выступления в ресторане! Бременские музыканты - и только! И деньги, деньги, деньги! Питание и ночлег в лучших гостиницах!!!

И все открыли в ожидании рты.

– Ну, нет!
– покачала головой Светка.
– Лучше я буду ночевать на «Коке Борщике».

– Что, этот старый лапоть еще торчит в бухте?
– Волосатиков завертелся в кресле. От одной фамилии кока у него заныли вчерашние синяки.
– Немедленно переименовать!
– крикнул он.

– Как?
– спросила угодливо Вруля.

– А просто - «Волосатиков»!

– А может быть, «Волосанов» или «Волосюк»?- осторожно подсказали его двойники.

– Я сказал «Волосатиков» - значит «Волосатиков », - повторил Волосатиков и постучал пальцем по столу.

И все трое обратились к Светке:

– Так договор?

– А фиг - не хотите?
– пропела Светка и твердо сказала: - Горючее - флоту, молоко и стихи - детям!

– Ну ладно!
– сказали трое.
– Ну ладно!
– И тут же все вместе кивнули Вруле на странную красную кнопку, появившуюся на стене в Светкино отсутствие.

– Ладно, - усмехнулась Вруля, даже довольная тем, <гго девчонка не согласилась.

Хитрая секретарша обрадовалась, как обрадовалась бы известная медуза, если б ей удалось привезти морскому царю печень вместе с обезьяной. Она нажала на кнопку, и сверху на Светку с Облаком рухнула подвешенная за люстрой крепкая рыбацкая сеть.

– Такие вот дела!
– улыбнулась Вруля Патри- кеевна.

– Ни воды, ни хлеба!
– приказал Волосатиков.
– Повисит, подумает!

И вдруг он охнул: сквозь сетку просунулась рука с веником и треснула по всем трем лбам: раз, потом второй, а потом и третий - вот вам договор, договор, договор!

– Хулиганка!
– взвизгнула Вруля.
– Я сейчас вызову прокурора!

Но отскочила, испугавшись, как бы ей не досталось еще больше, потому что Светка презрительно крикнула: «Предательница!»

В это время в углу раздался вздох: «А я ведь предупреждал...», проникший недавно в кабинет Ветер взлохматил Врулину прическу и, вылетев обратно в окно, бросился на сопку к Борщику мимо парохода, на борту которого появлялось новое название «Волосатиков».

ВОР ВОРЫЧ И МОТОР МОТОРЫЧ

Пока повисшая в сетке внучка Патефоныча ругала себя за глупую доверчивость: «Вот тебе и урок!», пока Ветер разыскивал приятелей, Мотор Моторыч прохаживался по знакомым местам, вспоминая свои давнишние похождения. Он заглянул на Флотскую улицу, где когда-то жил его флотский прцятель, потом пролетел на единственном трамвае мимо памятника храбрым морякам, заглянул в магазин «Океан». Но хорошей рыбы не было. «Уплыла к японским котам», — подумал Моторыч и решил спуститься к набережной, повспоминать друзей и послушать, как мурлычут беззаботные волны.

Вдруг он увидел, как, перебежав большими прыжками дорогу, огромный рыжий котяра с солидным куском сыра в зубах бросился к полотняному зданию цирка. Моторыч хотел пройти мимо, но лапы понесли его вслед за котом; Моторыч узнал, скорей почувствовал в нем одного старого знакомого.

Это бежал веселый пройдоха-кот, которого все моряки, да и коты, звали попросту Вор Ворычем.

Когда-то они вместе плавали, потом Ворыч служил помощником привратника в ресторане «Золотой кит», а после - просто рыжим городским котом. Он вполне мог устроиться сторожем или даже помощником продавца в колбасную лавку Врули Патрикеевны, но, присмотревшись к ее делам, решительно отказался. Уж тогда бы его точно обвинили в воровстве. И честный Вор Ворыч пошел помощником дрессировщика в цирк к старому Буруну.

Особым воровством Ворыч не отличался никогда, но там, где можно было отличиться насчет колбасы или аппетитных сарделек, не терялся. Он немного разбирался в математике. Если в лавке кольца колбасы висели, как нули, он на несколько нулей старался их сократить. Был он хорошим компаньоном. И стоило о чем-нибудь сказать: «Достанем!», - он тут же откликался: «Да, стянем!» Но, самое главное, он никогда не жадничал и не урчал в одиночку, а хороший кусок всегда был готов отдать какому-нибудь бедолаге котенку или щенку. И ни за что бы он не слопал по дороге сбереженный для них кусок.

Правда, злые языки поговаривали о нем разное, но Моторыч не любил ковыряться в чужих недостатках и тем более не терпел злословия. Он знал, что Ворыч - хороший парень и, главное, свой человек.

Сейчас кот пробежал с сыром, и Моторыч решил: «Наверное, потащил кому-то. Один бы давно слопал!» Он прыгнул следом за котом через ограду, пролез мимо большой душистой акации

под скамью и довольно заурчал: перед ним действительно был его давний приятель.

Но в этот же миг Моторыча кое-что удивило до невероятности.

Ворыч спокойно смотрел, как добытый им сыр уминали, стоя на задних лапах, пять больших белых крыс!

– Здорово, Ворыч!
– удивленно сказал Моторыч.

– Здорово, Моторыч!
– обрадовался Ворыч, а крысы не только не испугались, но и не пошевелились.

– Как живешь? Воруешь?
– спросил Моторыч.

– Не больше Волосатикова!
– отозвался Ворыч.

А Моторыч кивнул на крыс:

– А это твои компаньонки по делишкам?

– He-а. Подруги! По хорошим делам. Служат у дрессировщика Буруна. Бегают по корабельным канатам, звонят в колокола, летают под куполом.

– А почему кормишь их ты, а не Бурун?

– Боцман сам без зарплаты. Надо выручать старика! Я еще и двух собачек обрезками подкармливаю, - объяснил Ворыч.

Крысы поднажали на сыр. Моторыч и Ворыч вздохнули: «Да, дела...» Они собирались пуститься в молчаливые воспоминания, как вдруг сверху на скамью опустились два мужичка. От них пахло корабельной краской.

Это были маляры, которые только что перекрасили все спасательные круги и превратили «Кока Борщика» в «Волосатикова». Заработав по чизбургеру, куску ливерной колбасы и бутылке «Волоса- товки», работнички сели слегка подзаправиться.

– Ну, спасибо Волосатикову!
– звякнув стаканами, сказали они и, выпив, стали зажевывать ливером.

– А внучка-то Патефоныча висит у него под потолком. В сетке!
– вздохнул один.

– Ну и пусть повисит. Не будет болтаться, где не надо. Всех взбудоражила, все перевернула, какие-то стишки и колбасы по воздуху летают! Жаль, кота не подвесили! Вместе с ней!
– хмыкнул второй.

При этих словах через Моторыча как будто пробежал электроток. Шерсть у него встала дыбом, и он спросил: