Соло

Кажется, это был вопрос, но мужчина никак не мог разобрать её интонации.

–18, – он не нашёл в себе большего, чем просто повторить вслух.

–Том, – она взглянула на недоделанную лестницу и вдруг с подозрением посмотрела на мужчину, сглотнув приступ слёз. – Этот дом… Почему они пригласили именно тебя?..

–Ты же знаешь, в Министерстве не предлагают ни одного шанса для отказа. Если бы я мог, я бы отказался… Но я не могу…

–Но всё же почему они вызвали именно тебя? Ты ведь консультант с отличной репутацией, – Том встал, размял ноги и отступил на шаг в глубь гостиной, – обычно они выбирают тех, кого не жалко, на чьё решение можно хоть как-то повлиять.

Он смотрел на Надин задумчиво, пытаясь прочесть мимику. Возле её глаз залегли глубокие морщины, которые только украшали лицо. Кажется, в ней всё было создано друг для друга. Её в меру широкие брови изогнулись в маске недоверия, но он читал в них страх. И отражение своей любви. Губы были чуть приоткрыты, чтобы легче дышать, и он ловил каждое их движение.

Когда Надин поднялась и гордо поправила свои густые распущенные волосы, Том испугался. Он не знал, приедет ли она к нему домой, когда увидит машину возле здания Суда, но уже тогда боялся, что наступит момент, когда ей придётся уйти. Это приближалось стремительно, и Том, струсив, внезапно шагнул вперёд и обнял Надин как-то неловко, что на миг её тело даже расслабилось от прикосновений, но только на миг.

Как бы он хотел, чтобы тогда в Университете она так же быстро всё поняла, как и сейчас. Так же воскликнула, вспыхнула, эмоционально говорила, но тогда дело было лишь в его любви к ней, а сегодня – в её любви к сыну. Несравнимо.

–Ты наш единственный шанс, Том, – она с силой сжала его ладонь, и он продолжал чувствовать её аромат так близко. Видимо, она пользовалась всё тем же парфюмом, что и в юности. – Они бы подкупили остальных, но только не тебя! Ты скажешь своё слово! Я тебе верю!

Он задумался. Министерство, правда, не смогло повлиять на него при помощи денег, но у них были другие способы влияния на людей, о которых они много знали. То есть на всех. Там работали и их бывшие одногруппники, которые прекрасно помнили о университетской влюблённости Тома.

–Чтобы ты знала, денег я не взял, – он отвёл глаза и уставился на маленькую царапинку в полу.

–Я знаю, знаю, – она так по-дружески потрясла его за рукав, что сама смутилась и покраснела. – Прости…

Женская ладонь радостно бегала по его предплечью, расправляя складки на рубашке. Невовремя Том принялся вспоминать, когда в последний раз стирал свой рабочий костюм, и услышал следующий вопрос не так чётко.

–Прости, повтори.

–Я лишь сказала, что судя по твоему дому, ты холост, – она перебирала пальцами маленькую пуговицу на рукаве, – получается…

–И моей семье они не угрожали, – перебил он. – Сложно угрожать тому, чего нет. Матери не стало больше года назад.

–И что же?

Надин вглядывалась в мужскую растерянность. Он перебирал в голове факты и оправдания, минуя правду, а она долго не хотела верить в то, что он всё-таки променял честь и справедливость. Надин в надежде тронула Тома за плечо, и он, наконец, так же прямо взглянул на неё в ответ.

–Не деньги, не семья, что же…

Она в растерянности вжала шею, от чего её плечи стали острыми, как у подростка.

–Есть кое-что, – начал он.

–Нет, Том, нет, не говори, – она медленно замотала головой, продолжая смело смотреть в глаза собеседника. – Я будто бы вернулась к жизни с этой надеждой, как только увидела твой автомобиль!.. Я же решила, что вот – не всё потеряно, неподкупный принципиальный Том здесь… Он-то скажет, что Лео не виноват!

–Лео не виноват, – силы начинали покидать его.

–Чем ещё они могли тебя подкупить?!

–Послушай, Надежда…

–Не называй меня так, если осмелишься завтра сказать неправду! – выкрикнула она.

Он не мог соперничать с её эмоцией. Все слова, которые томились в груди, казались такими никчёмными на фоне женской боли и злости, что он не мог найти нужных, кроме пошлых комплиментов или пустых фактов. Надин, запустив руки в волосы, быстро выбежала из дома, хлопнув дверью. Плакат на стене безнадёжно шелохнулся от ароматного сквозняка, а Том так и остался стоять у стены без движения.

Конечно, он мог бы найти в себе силы и догнать её, наверное, смог бы громче крикнуть, быстро рассказать, чётко объяснить, но даже это поставило бы её под угрозу. Министерство могло угрожать его семье, но у Тома никого не было, и Надин прекрасно это знала. И ей ничего не оставалось, как решить, что он поступился принципами и взял взятку, и Том ни на минуту не обвинил её в этом решении. Люби бы он её чуть меньше, в тот день отказался бы от предложения Министерства.

Скорее всего, – здесь Том вдруг безжалостно схватил себя за голову и весь сжался, – если бы на кону стояли Надин и его собственная семья, он бы выбрал первое. Он бы не выбрал Надин, если бы меньше её любил.

6.

Большего количества людей площадь перед зданием Суда ещё никогда не видела. Казалось, этим утром здесь собрался весь город, включая окрестности и небольшие посёлки. Было очень шумно, и то и дело из толпы слышалось ворчанье и недовольство.

–Пропустите! – громко кричал хозяин книжного магазина, расталкивая толпу в тщетных попытках пройти ближе к дороге. На нём был тёмный плащ и серая шляпа, которую тут же сбил какой-то зевака. – Что вы делаете?! Мне нужно успеть к открытию магазина, дайте пройти!

Когда он нагнулся, чтобы поднять свой устаревший головной убор, в толпе послышались радостные крики.

–Машина, машина, – толпа мгновенно ринулась к проезжей части, и серая шляпа оказалась затоптанной десятками пар ног.

Мимо присевшего на корточки хозяина книжного магазина пробежали цветные подолы юбок, загнутые манжеты брюк, яркие носки, поношенные кроссовки и отполированные туфли. Он боялся подняться и кончиками пальцев держался за шершавую брусчатку Центральной площади, выжидая, когда толпа поредеет, но, казалось, этим утром здесь собрался весь город.

Для Эрла Томпсона, хозяина книжного магазина, сегодня наступил совершенно обычный день. С утра он не допил свой разбавленный кофе, съел печенье из открытой пачки и, надев тёплый плащ, вышел на улицу. Осенью он всегда ходил в этом плаще несмотря на погоду. Каждое утро в городе начиналось с суеты, которая очень нравилась пожилому мужчине: открывались торговые лавочки, разнорабочие затевали распаковку товаров на продажу, а доставщики уже стояли у порога пекарен, весело встречая Эрла.

В этом городе все давно уже были знакомы и друг к другу привыкли. Так получилось, но мало кто из новеньких переезжал сюда, и так же мало было тех, кто уезжал. Дети предпочитали учиться в окрестных Университетах, потом поступали на работу в местные заведения и продолжали круговорот судеб на месте. У Эрла не было семьи, кроме книг, дни напролёт он проводил за чтением в своём маленьком магазине, и узнавал новости от прохожих и редких посетителей. Как и сегодня.