Соло

Софи прекрасно помнила то утро, когда Надин Соло вбежала в здание школы, держа холодными руками маленький клочок бумаги. Как учитель она сразу узнала почерк Лео, а как мать не смогла перебороть взволнованное сердце. В кабинете математики её мягкий голос впервые перешёл в крик, и посреди урока она вызвалась отправиться на поиски, несмотря на просьбы Надин.

В записке было сказано «Не ищи, прошу», но, забросив уроки, дом и семью учитель Франкс ездила из города в город по всей стране и искала того, кто попросил этого не делать. Она срывала телефоны, злилась, опрокидывала стулья в полицейских участках, кричала, молилась, умоляла и всегда твердила одно и то же имя. «Лео», без фамилии. Просто Лео.

Когда её уволили из школы, она спокойно подписала все бумаги. Тогда в исхудавшем теле не осталось ресурса ни на что, кроме горя. Она продолжала искать, но сама запуталась, где уже была, а где ещё нет. Не выпускала из рук телефон, листала газеты и телефонные справочники и за всем этим не заметила, как её сын взял на себя роль хранителя семьи. Когда Лео Франкс окончил школу, она не пришла на выпускной, потому что уснула в автобусе. Каждый вечер он встречал Софи, выбрасывал ужин, который приготовил, потому что она не находила в себе сил поесть, а на утро, убегая на работу, оставлял кофе в небольшой турке на плите. Он один пережил свой подростковый максимализм, первую влюблённость и последнюю пьяную драку и в этом всём не забыл про семью, а Софи не смогла это оценить. Возможно, именно так её Лео стал мужчиной, которого она бы ставила в пример другим.

–Мама, – приятный низкий голос вырвал Софи из воспитанной годами грусти, – всё хорошо?

Она отвела от здания Суда глаза, полные слёз, и посмотрела на молодого человека, который положил руку ей на плечо. Коротко подстриженные светлые волосы напомнили Софи, как на днях они поссорились из-за его нового имиджа. Причёска и серьга в ухе так не подходили его тёмным ресницам, карим глазам отца и мужественной атлетичной фигуре. Женщина провела тылом ладони по влажным щекам и постаралась улыбнуться.

Сердце бешено стучало в груди. Позади площадь была окутана гулом голосов, Лео уже завели в Суд, кто-то начинал расходиться, а этот высокий парень стоял перед ней, широко разведя плечи, закрывая собой огромную часть голубого неба, и мерно дышал. Он был слишком спокойным. Софи раздражённо сбросила мужскую руку с плеча и резко развернулась, намереваясь идти в Суд.

–Поехали домой, – Лео в отчаянии замотал головой, – все и так знают, что ты им одержима! Что ты ещё хочешь им доказать? Поехали, пропустишь это заседание, мы что-нибудь придумаем!.. Мама!

–Лео не виноват, – её голос утонул в гуле расходящихся наблюдателей. – Мне нужно быть там, меня пригласили.

Подняв руку, женщина в который раз за это утро показала сыну своё удостоверение присяжного и быстро зашагала дальше.

–Я это видел, мама, я видел это каждый божий день…

Он опустил голову, продолжая следить за удаляющейся фигурой матери. Лео до последнего надеялся, что она развернётся и именно сегодня настанет тот самый день. Он знал наизусть её сутулую женскую спину, седеющие волосы, собранные в пучок, и частые шаги в сбитой обуви. Он знал наизусть, что означает, если она уходит и не оборачивается.

Рыжеволосая девушка, которая всё это время стояла возле большого клёна и куталась в высокий ворот пальто, осторожно подошла к Лео и взяла его за руку. Его ладонь была холодной и влажной от волнения, и она поднесла её к губам, чтобы согреть своим тёплым дыханием.

–Он до сих пор в её сердце. Она долго искала, и, наконец, он здесь. Понимаешь?

Девушка подняла зелёные глаза, обрамлённые тёмными следами плохого сна, и встретила коротко стриженный затылок. Лео, не оборачиваясь, смотрел вслед матери. Ольге очень нравилась его новая стрижка, лёгкая и аккуратная, короткие волосы торчали в разные стороны, как иголки у ёжика.

–Она говорит, что он не виноват, ты слышала? – буркнул парень и повернулся к девушке.

–Он и не виноват, Лео.

–Просто не в том, за что его сегодня осудят.

Он быстро зашагал к припаркованной машине. Длинные ноги и огромные шаги, и в каждом гнев, отчаяние, любовь и ревность. Всю свою жизнь Лео Франкс винил Лео Соло только в одном: тот отобрал его мать. Незаконно, своей доброй улыбкой и знанием этикета. Стал тем «удобным» ребёнком, о котором мечтала Софи.

Парень остановился и пнул аккуратную горку листьев. «И я не буду просить прощения».

9.

–Простите? – Надин остановилась перед широко расставленными руками Начальника Суда. Пожилой мужчина, стараясь не смотреть ей в глаза, заслонял собой боковой вход в здание.

Несколько маленьких ступеней вели на крыльцо, на котором часто курили присяжные во время перерыва. Со стороны дороги железную дверь закрывали часто посаженные деревья, и лишь маленькая тропинка вела сюда со служебной парковки. Здесь всегда гулял ветер, и было мало солнца, и поэтому Надин не любила пользоваться этим входом.

Сегодня, отыскав в огромной связке ключей необходимый, она надеялась попасть в Суд незамеченной. Однако на крыльце её уже ожидал Начальник Нел в своей форменной одежде с золотым судейским значком, который слегка поблёскивал на солнце.

–Я сказал "Уходи", Надин, – повторил он снова, – разве мы вчера не договорились?

Женщина припомнила их вчерашний разговор в темноте кабинета и посмотрела в сторону площади. С бокового входа был виден лишь её небольшой участок, с которого люди неспешно расходились по своим утренним делам. «Представь, что это обычный день», – кажется такой совет ей дал Начальник, теребя в руках рамку с фотографией.

Надин провожала жителей невидящим взглядом, оттягивая время. Мужчина опустил руки и осторожно подошёл ближе. Он очень старался быть строгим и всё утро настраивал себя на этот разговор, но растерялся. Нужно было говорить по душам, чего он не умел.

Начальнику Нелу было 70 лет. Он был сутулый, седой и бледный под стать своему возрасту, но во всём его теле продолжала существовать невидимая сила. Мужчина умел сердиться, гневно стучать по столу и заставлять себя слушать. Он работал в Суде уже 30 лет и за это время успел заслужить уважение и почтение, но потерял больше, чем приобрёл.

–Полагаю, ты приехала на машине… – рассеяно произнёс Нел.

Не поворачиваясь, женщина кивнула. Она прекрасно понимала, как сложно даётся пожилому человеку этот разговор, и нарочно молчала.

–Значит, видела машину Тома, – было непонятно, вопрос это или утверждение. – Он здесь, Надин. Это к лучшему.

После этой фразы, как он репетировал, нужно было положить руку на плечо и потрясти, стараясь приободрить. Но ничего не получалось. Он смотрел на медленные движения женских плеч и печалился. Слишком трудно ему это даётся, наверное, поэтому он и не стал врачом, как хотели родители. Стоило представить, что нужно говорить с людьми, утешать и дарить надежду, как он весь покрывался мурашками. Всё-таки существует некая профессиональная предрасположенность.