Соловей и кукушка

Я заглянула в его лицо. Подведённые глаза, крашенные ресницы и — да, клянусь — пудра на коже. Криштиан, зачем?! Очень красивые синие глаза теряли свое очарование и глубину на фоне туши… Однако полюбоваться глубоким цветом радужных оболочек принц мне возможности не дал. Он тотчас обернулся к остальным.

— Я всегда говорил, — воскликнул жених торжествующе, — что настоящее искусство способно очаровать даже такую бездушную военную машину, как мой братец…

И только тут я заметила, что, в отличие от остальных, принц Ролдао на Томашека не смотрел. А я, признаться, очень боялась именно их встречи. Герой моего детства застыл перед мрачной картиной, на которой убитая Катарина истекала кровью, а в тени мрачным огнём горели чьи-то глаза. Ролдао тотчас отвернулся и, к сожалению, я так и не поняла, понравился ли ему мой фантастический рисунок. Лицо его по-прежнему не выражало эмоций. Бесстрастный как… как механическая машина.

— Интересный сюжет, — вымолвил наследник.

— Жуткий, — прошептала королева. — Какие страсти, душенька…

— У Ирэны очень богатое воображение, — похвалила меня матушка. — Как видите, она действительно весьма талантлива…

— Сумрачный талант времён языческих, — прошептал дон Лаудалино, прицокивая.

Мне захотелось спустить всех с лестницы.

— Вы споёте со мной романс, дорогая невеста?

Я снова обернулась к жениху. Отлично. Заодно все перестанут облизывать глазами мои полотна.

— Извольте. Что будем петь?

Он потеребил драгоценные перстни на пальцах.

— «Ночью лунной, спотыкаясь о камни»? Хотя нет… — пощёлкал пальцами, словно вспоминая слова. — Давайте «В этот вечер ты была нежна особенно»?

— Я не знаю такого, — призналась я. — Должно быть, он какой-то совсем современный…

— Да-да… Я дам вам ноты… Эта вещица только-только вышла в свет и взорвала наше общество…

Я, наконец, осознала, что моя рука до сих пор находится в его. Я потянула было её, но принц повернулся к дверям и, не выпуская моих пальцев, увлёк за собой.

— Новый р-романс? — протянул Лаудалино. — Уж не Чёрная Маркиза его автор? Хотя нет… Наверное, это Сын Авроры… Или этот… как его… Лампаковский?

Криштиан нагнулся к моему уху и стал мне тихонько напевать мелодию.

— Сможете повторить? — спросил, когда я оказалась перед роялем.

Я с опаской покосилась на трёхногое чудовище.

— А нот нет? — упавшим голосом спросила его.

Ну не наградил меня Бог музыкальным талантом.

— А нужны? — изумился Криштиан.

— Я понял! — воскликнул дон Лаудалино, садясь в кресло и уставив по-детски радостный взгляд на нашу пару. — Это же Осенин? Да? Странно, мне кажется, я не слышал такого романса, хотя, определённо, что-то вспоминается…

Я опустилась на стульчик, коснулась белых клавиш и попыталась воспроизвести довольно-таки сложный мотив. Криштиан закатил глаза.

— Мне жаль, дорогая, но, похоже, долгими зимними вечерами мы с вами не будем распевать романсы.

«Долгие зимние вечера предназначены для других дел», — ядовито подумала я, с удовольствием уступая ему место.

— Я могу…

Что?!

Все обернулись к Доминике, которая тотчас нежно покраснела.

— Если вы мне напоете, Ваше высочество, то я смогу аккомпанировать вам…

— Прошу, — любезно махнул золотым парчовым рукавом мой жених.

Я бросила на Доменику выразительный взгляд. Но та лишь гордо вздёрнула нос в ответ. Вот же, бесстрашная! Не то, чтобы я ревновала своего жениха, или он мне был нужен, но всё-таки… Криштиан снова напел мелодию романса, и Ника быстро подхватила, а из-под её пальцев полилась чарующая мелодия. Сказать, что мне стало досадно — ничего не сказать. Я отошла к окну, преисполненная самых противоречивых чувств.

— В этот вечер ты была нежна особенно… — запел Криштиан бархатисто-низким, очень приятным голосом.

Он облокотился о рояль и не сводил с краснеющей Доменики своих синих глаз.

Я не очень вслушивалась в слова романса. Как всегда о несчастной женской любви. Далась эта несчастная любовь поэтам! Почему нельзя петь о счастливой? Ну хотя бы каждый десятый романс? Я покосилась на Ролдао. Принц с уставшим видом подпирал косяк. Было видно, что ему безумно скучно, и что он всё это терпит лишь из вежливости. Глаза остальных подёрнулись сладострастной паволокой. Кроме дохлых глаз короля, конечно. Величество расположился между Марсиком и королевой и косил глаз на матушку. Так и окосеть недолго. Интересно, а как к таким песням относится Алессандра? Сдается мне, она бы согласилась со мной… А, кстати, где она?

В гостиной принцессы не было.

Я осторожно вышла, прошла по первому этажу и тут увидела в окно невысокую фигуру, удаляющуюся от нашего особняка. Алессандра? Но к чему такая таинственность? Накинув на плечи пальто, я поспешила выскочить за ней.

Холодало. На улице было уже темно, и мрак рассеивали одни электрические фонари. Преследуемая мной фигура тщательно держалась в тени, и тем вызывала ещё большее любопытство. Она в скором времени миновала королевский дворец и углубилась в парк. Я не отставала. Размашистый шаг, стремительные движения, вообще сам силуэт, скорее мальчишеский, чем девичий, всё больше убеждали меня в том, что я преследую действительно принцессу Алессандру.

В какой-то момент она вдруг пропала. Я вышла на небольшую поляну трёх столетних дубов. Замерла, оглядываясь, всматриваясь и пытаясь понять, куда она исчезла.

— Ну и что ты от меня хочешь? — раздался за мной звонкий голос.

Я обернулась. Позади стояла Алессандра. В её правой руке блестел холодным металлом маленький револьвер. Вот же… Глаза принцессы сверкали. Мне вдруг вспомнился надменный капитан де Лианор.

— Я… Принцесса, нельзя ходить по парку в одиночку, — я попыталась ухватить счастливую мысль. — Вы разве не знаете, что недавно здесь произошло убийство?

Она закусила губу.

— Ирэна? — посмотрела на меня недоверчиво. — Убийство? Вы действительно беспокоитесь за меня, или пытаетесь обо мне что-то разнюхать?

Я не стала ей говорить, конечно, что мной двигало именно любопытство. Развела руками:

— Я стала свидетельницей. Вернее не так, вчера я случайно нашла труп в вашем парке. Полиция уже приняла все необходимые меры. Но всё равно ходить одной по парку…

Алессандра опустила револьвер, хмурясь и продолжая терзать несчастную нижнюю губу.

— А почему сразу не позвала меня?

— Тебя догонишь, — нервно рассмеялась я.

Конечно, на «ты» обращаться к принцессе было невежливо, но ведь, с другой стороны, и она ко мне не на «вы», верно? Однако Алессандра не обратила на мою фамильярность ни малейшего внимания. Она о чем-то напряжённо думала.

— Хорошо, — сказала решительно. — Дай слово, что никому не расскажешь то, что увидишь.

«Если ты — убийца, то даже не надейся, что я сдержу обещание», — мысленно хмыкнула я.