Соловей и кукушка

— У него Бриана, — прошептала на ухо принцу, — ей тоже нужен кофе…

В следующий раз меня тошнило, и супруг отнёс меня в ванную. К сожалению, именно этот эпизод я запомнила лучше остальных. Когда Криштиан снова вернул меня, мокрую и дрожащую, в спальню то разделся и прижал к своему горячему телу, согревая. И я, всхлипывая, очень быстро уснула.

И было ещё смутное воспоминание, но я не уверена, что оно — не плод сновидений, как я кричу на него и бью кулаками по груди. Чем это закончилось мне так и не удалось вспомнить, когда я, проснувшись, упорно не открывала глаз и продолжала делать вид, что сплю, пытаясь услышать: он здесь или ушёл? Ушёл же, да? Дамы-то под вуалетками сами себя не потанцуют. Ну или чем там мужчины занимаются, когда кутят…

— У тебя плохо получается, — раздалось надо мной насмешливое. — Веки подрагивают. Вечная беда всех, притворяющихся спящими.

Я почувствовала, как краснеют щёки, вздохнула, открыла глаза и сердито уставилась на него. Он, уже полностью одетый, лежал рядом, опершись на руку и насмешливо смотрел на меня.

— Плохо?

— Попить есть чего-нибудь? — проскрежетала я.

— Может всё-таки к вокалисту? М? Голосочек-то как у коростеля.

— Я не знаю, как поёт коростель, — буркнула я.

Криштиан легко вскочил, зевнул.

— Подожди.

Вышел и через несколько минут вернулся с горячим свежим кофе.

— Готовил сеньору капитану, осталось немного, — небрежно заметил супруг, наблюдая, как я пью.

Я поперхнулась и закашлялась.

— С вашей стороны низко мне напоминать слова, сказанные спьяну…

Криштиан выразительно приподнял брови. Я покраснела и отвернулась, демонстративно медленно допивая. Допив, встала. Мерзкое ощущение во рту почти исчезло.

— И не надо мне читать нотаций! У нас двадцатый век! Всё, что можете себе позволить вы, буду позволять себе и я! Потому что — да здравствует равноправие. Если вы кутите, то и я буду. Если вы уезжаете, бросив меня на два дня сразу после… То и я так буду делать! У вас дамы под вуалетками, а у меня будут…

Я запнулась, пытаясь придумать аналогию.

— Мужчины под вуалями? — невинно поинтересовался Криштиан.

— Да! То есть… Нет, мне такие не нужны. Просто мужчины. В мундирах, вот.

Принц рывком поднял меня, стиснув плечи, и вынес в будуар. Поставил перед зеркалом, прижав к своей спине так, что я и дёрнуться-то с трудом могла.

— Уверена, что ты этого хочешь? — спросил вкрадчиво.

Из зеркала на меня смотрела красная, помятая, опухшая рожа с глазками-щёлочками, спутанными волосами, похожими сейчас на воронье гнездо… Я содрогнулась.

— Да, — прошипела, вырываясь, — вот такая я и буду, понятно? С утра стану накачиваться шампанским, а к вечеру — чем покрепче…

Неожиданно Криштиан притянул меня к себе, уткнулся в мои волосы.

— Прости.

Я замерла. Это в смысле «я так больше не буду»? Супруг потёрся о мои волосы лицом, потом вдруг принялся их целовать. И мне сразу вспомнились его руки… везде. Ох.

— Подожди, — прошептала я, вырываясь.

Он отпустил, и я убежала в ванную, включила душ и застыла, чувствуя, как вода смывает с меня вчерашний день… Никогда больше не буду так напиваться! Вчерашнее «хорошо» было каким-то отчаянным, безумным, душераздирающим. Мне вспомнился вечер, и все эти морские офицеры, весёлые и бесшабашные и… Ролдао.

Боже, мы вчера целовались!

Мне ясно представилась вся сцена, и то, как властно и уверенно повёл себя стесняшка-принц. Так, словно имел на меня все права. Он совсем не смутился при появлении законного мужа. И нет, Ролдао действительно не был пьян. «Алкоголь на меня не действует».

И что-то в этом было неправильное. И безнравственное. И очень волнующее.

«Нам надо объясниться, — испуганно подумала я. — Так нельзя. Конечно, мы свободные люди… Но это нечестно по отношению к Криштиану… И вообще… Ролдао ведь даже не сказал, что меня любит…»

Кстати, да. Эта неопределённость смущала. Что хочет от меня наследник? Никаких слов в стиле «я увезу тебя за тёмные леса, за высокие горы» не прозвучало. Как говорит Марсик: «обещать — не значит жениться». А быть чьей-то любовницей… Ну уж нет! Так низко я себя не ставлю. Мы должны поговорить начистоту.

Когда я вышла, Криштиана уже не было. Вот такой у меня неуловимый муж.

Я хмыкнула и пошла искать платье.

В анфиладе наших комнат слуги уже навели порядок. Везде расставили новую изящную мебель, и следов свадебного погрома не осталось. Я отыскала гардеробную и обомлела. Не знаю, кто позаботился об этом, но порядка десяти прекраснейших платьев у меня было на выбор.

Жаль, что ни одного брючного костюма.

И тут же я вспомнила другую любительницу штанов и решила, что первым делом навещу её. Где и как искать Ролдао, я толком не знала, а вот как пройти в покои принцессы, мне объяснила первая же встреченная служанка.

Алессандра, мрачная и взъерошенная как воробушек, полулежала на постели. Её нога была загипсована и приподнята на специальном аппарате.

— Только не говори мне «я же говорила», — хмуро предупредила она вместо приветствия.

— Нет, «я же говорила» я говорить не стану, — съехидничала я, — не беспокойся, я не любитель говорить «я же говорила». Тебе и так есть кому сказать «я же говорил».

Сандра зафыркала и улыбнулась.

Я села рядом, аккуратно подвинув книгу по теории лопастей.

— Почему ты назвала Криштиана мразью?

Принцесса нахмурилась, замыкаясь в себе.

— Эй, — я слегка её пихнула, — тебе не кажется, что такие вещи мне лучше знать?

— Может и лучше, — она покусала губу. — Но я не люблю сплетничать. К тому же, Кришт, хоть и… всё-таки мне брат. Это смерть мамы шарахнула его так, что он с ума сошёл.

— А, кстати, что случилось с королевой? — невинно полюбопытствовала я.

— Её убили. Там было грандиозное следствие, убийцу довольно быстро нашли. Им, кажется, оказался какой-то полоумный революционер из Ингварии. Но я была мелкой, мне было-то лет восемь. Сама я не помню ничего. Только помню, как Криштиан буквально на всех с кулаками кидался и орал. Даже на папу. Это было очень страшно. Но потом его увезли в санаторий, стало спокойней. Однако, я ещё несколько ночей вздрагивала и просыпалась: мне казалось, что я слышу, как брат кричит.

Я вздрогнула. Как-то сразу вспомнилась наша свадебная ночь.

— Слушай, Сандра…

— Можешь меня Алей называть.

Гм. Меня повысили. Кажется.

— Аля, и всё-таки, ну, сумасшедший, ну в детстве задирался и орал, а мразь-то почему?

Сандра уставилась на меня, решая отвечать или нет, а потом выдала:

— Я не одобряю страсть Ролдао к войне. Ненавижу оружие и все эти бессмысленные кровавые жертвы. И охоту. Одним словом, почти всё, что так любит наследник. Мне иногда кажется, что его больше ничего и не интересует в жизни: только лошади, армия и охота. И всё же, Ролдао — будущий король. Без армии страна, к сожалению, не сможет выжить, я не дура, я это понимаю. Вряд ли войны прекратятся в нашем веке… Брат почти каждую минуту занят и служит своему королевству, понимаешь? Да, я считаю, что служение Альваро, и вообще любого инженера, чертёжника, да даже последнего камнетёса выше, чем то, что делает Ролдао. И всё же…