Сомнительная версия

— Ну что вы, простор для творческого человека еще есть и на Орловщине, но лично мне давно хотелось попасть в ваш экзотический край… Ради такой поездки даже своим летним отпуском решил пожертвовать…

— Никита, давай подгоняй трактор! — крикнули с понтона.

Беседу пришлось прервать. Жуков забрался в кабину и тронул рычаг.

18

«История, — писал тем часом Марей, — завсегда была, говоря по-простому, поисками человеком своего счастья. И чтоб не делать нам ошибок теперь, не вредно оглянуться на них в прошлом. Конечно, завеса мечтаний скрывает наше будущее, но давайте мечтать трезво. Хочу привести для примера некоторые исторические факты из былого Поморья:

„Всеподданнейшее ходатайство мещан гор. Колы Ее Императорскому Величеству Всемилостивейшей Государыне Екатерине Великой. Ваше Императорское Величество, осмелимся всеподданнейше просить внять нашим нуждам. В городе Коле хотя и не имелось никогда лодейного строения, но жители имеют небольшие ладьи, называемые кочмары, кои покупают в городе Архангельске, да сверх того и архангельских купцов приходят суда в Колу с казенною привескою, а иногда и для распродажи хлеба и протчего, а обратно увозят изловляему жителями рыбу и ежегодно от случающихся в море бурь получают вред, а иногда гибель и имеют нужду в поправке судов, для чего неименуемо ежегодно надобно пятьдесят дерев длинною одной с половиной сажен, в отруби от пяти и до шести вершков. Избавьте от взыскания с лодок за топорную работу по пяти рублей, за лес для домового строения — попенных денег, да даруйте право беспошлинно строить ледники купцам третьей гильдии. Обучающиеся здесь промыслу голландцы, скандинавы и другие иностранцы строят беспошлинно ледники и скупают у нас рыбу, вывозят ее и наживаются на том. У поморов же из-за обложения большой пошлиной нет ни коптилен, ни ледников, отчего нам большой убыток…

Мая месяца 1776 года. Мещанин Филипп Алексеев, сын Голодной“.

Так вот, — продолжал писать Марей, — с тех пор прошло почти двести, а у нас и по сей день нет на побережье ни коптилен, ни холодильников, а потому и негде хранить выловленную под берегом рыбу. В Архангельске же о том вроде и не заботятся. Председатель тоже не думает об этом, а зря!»

Иногда, копаясь в старых библиотечных книгах и журналах, он подолгу задумывался и, давая волю своему воображению, мысленно переносился в давние времена и словно становился свидетелем кровопролитных распрей между викингами и биармами в древнем Поморье. Потом он делал еще скачок во времени и вот уже брел непроходимыми лесами с раскольниками, которые тайно пробирались в их край, тогда еще малообжитой, шел с ними на медведя, устраивал запруды на притоках рек, рубил становища, ставил часовни…

«Богом данная земля, здесь век не пропадем с рыбой и зверем», — говорили старообрядцы, поражаясь красоте и богатству здешних мест. И хотя с тех пор прошло немногим больше трех веков, места ведь эти почти не изменились, остались девственными те озера и реки. Даже развалины древних становий можно было еще разыскать среди каменистых кряжей в верховьях Золотицы и Кулоя. Только народ теперь жил не в лесах, а на побережье, у вольного моря. Здесь, на месте одного из поздних становищ, и была теперь их деревня Чигра. Колхоз «Свобода».

19

Согласившись читать «историю» в клубе, Куковеров ясно сознавал, что ничем не рискует. Материал у него был заготовлен впрок. Зайди серьезный разговор о том, что сегодня колхозу похвалиться нечем, — он сумеет придать делу нужный оборот. В откровенной беседе с председателем деликатно, без нажима ввернул: мол, авторитет Коптякова в немалой степени зависит от того, под каким ракурсом он все нынче преподнесет чигрянам.

— Вы не только меня, вы себя прежде всего поставили в неловкое положение, — долдонил, вышагивая по комнате, Куковеров. — Даже не передо мной, не столько передо мной, сколько перед людьми, ради которых пишется история. Ведь я зажегся материалом! Какой виделся богатый антураж! А теперь придется лавировать, обходить, так сказать, подводные рифы. Нет, я решительно не понимаю: зачем понадобилось вводить меня в заблуждение?..

Разыгранная сцена была для Куковерова чрезвычайно важна. Не только ее результат, но и само течение, словно в эти минуты он утверждал в себе пошатнувшуюся уверенность, брал реванш за просчет и мстил за ущемленное самолюбие. Раздражение в его голосе, которое в начале разговора было отчасти наигранным, приобрело совершенную искренность. «Нет, так просто от меня не отделаешься, — думал он. — Теперь ты и договор аннулировать готов, выпроводить на все четыре стороны, в шею гнать рад бы. А не так-то это просто. Узелок завязан! Теперь тебе не до честолюбия, теперь как бы со мной договориться миром. Хоть в мелочи, а может, и не мелочи даже, ненароком навредить могу. Воздействовать, так сказать, на общественное сознание. И тут Жуков со своей наивной принципиальностью только на руку. Вот ведь какой неожиданный союзник! Кровь из носу требует, чтобы выступил я в клубе, прочел „историю“. Объявление на виду повесил…»

— Да что вам лавировать, что мудрить, сдались вам эти кредиты, — кипятился в разброде чувств председатель. — Вы историю взялись писать или анализировать экономику? Ведь я, позвольте заметить, тоже не господь бог, а всего лишь доверенное лицо. Действую, как умею. На меня тоже давят сверху с планом. В районе начинание наше с глубьевым океанским ловом поддержали. А со временем средства будут — доберемся и до озер. Даже больше скажу вам по секрету: через полгода нас сделают совхозом… Да и деревушка Мижа, если о ней речь, — небольшая, стоит ли особо сожалеть, семьдесят жителей всего. Опять же — куда молоко, что надоят на ферме отделения, девать? Морем везти, горючее изводить — самим дороже станет, а гнать на сливки — тоже убыток. Сливки да творог в плановый зачет нам не идут. План спускают из района исключительно на молоко и мясо. А холодильников для хранения у нас нет…

— Значит, надо было развивать не молочное, а мясное животноводство, — возразил резонно Куковеров.

— Это сейчас вам с оглядкой рассуждать хорошо, — защищался Коптяков. — Тоже ведь не от меня одного все зависело. Была четкая ориентация свыше, а ты исполняй. К примеру, существующие расценки на морскую рыбу в два раза больше, чем на озерную. А почему? Необоснованно ведь это. Опять же доставка озерной рыбы из тундры на комбинат — за счет колхоза. Какая тут, к черту, выгода? Коптить на месте Рыбпром не разрешает: дескать, уже готовая продукция, им ничего не оставим для плана. Они в продажу сдают ее по нормативам в три раза выше той цены, по которой у нас закупают. Да еще получают сверх того дотацию от государства. Правильно, озерная рыба у нас под боком, да только ловить ее сегодня в убыток колхозу. Вот и крутись, как хочешь. Другое дело, если б разрешили по кооперативным ценам продавать. Насчет белухи, — продолжал он, — так что вам сказать… Бить ее по старинке кутилом, гнать под берег в сети артелью и нерентабельно, и молодые рыбаки навыков не имеют. Стрелять карабином — затонет, со дна не поднять. Отпустили нам в этом году лимит — тысячи три голов. А как промышлять ее, если современной технологии до сих пор нет. Ладно, начнем все же промышлять дедовским способом, хотя и тут с доходом сомнительно, а нам тут же быстренько план на нее спустят. Нет уж, лучше пока обождем. Воздержимся до лучших времен. Пусть сперва в Рыбколхозсоюзе прикинут трудозатраты…

— Но я ведь с первых страниц писать про колхоз радужно начал. Знал бы, что у вас столько неразрешенных проблем… — сокрушался Куковеров.

— Дак в таком же духе и продолжайте, — пытался ободрить его председатель. — Начали за здравие — не кончать же за упокой. Вам-то что? Я сам за все в ответе. А мужикам про эти тонкости и загвоздки знать абсолютно ни к чему. Поменьше напирайте на экономику, больше про личности, про старичков, про ветеранов. Сами же интересовались династиями рыбаков… А денежки вы свои получите в любом случае — понравится им написанное или нет. Вы-то стараетесь исключительно ради целей пропаганды, что вам забот до нашей экономики? У вас же другая задача, чисто идеологического характера…

— Но что за разговор об идеологии без экономики? — расслабленно протянул Куковеров.

— Такой вот разговор. Именно он мне и нужен. Напирайте на историю, перемены в образе жизни, отразите заодно и хорошее в работе в сфере обслуживания… Ну и не забудьте о внимании к нам со стороны районного руководства. Можете свести в одной главе заслуги Сидора Ивановича и Гавриила Прокофьевича. Я консультировался в райкоме, лично ни о ком из их работников не надо, сказал товарищ Андронников, но о заботе партии надо все же упомянуть в общих словах. Не мне вам объяснять…

20

…Выступление Куковерова в клубе назначили на следующую субботу в двенадцать. Коптяков вынужден был согласиться с тем, что Марей тоже прочтет написанную им «историю», но все же потребовал принести ему заранее текст. Мало ли чего мог наплести этот вздорный, по его мнению, мужик.

Марей пришел рано утром в правление и положил на стол председателю двадцать тетрадок, исписанных мелким убористым почерком.

— Изложено все доподлинно с давних времен, — сухо сказал он.