Сон длиной в зиму

Раньше эту роль выполняла мама. Не сказать, что полноценно, потому что стопроцентного доверия между ними никогда не было, как поняла сейчас Зоя, но всё же, то, что она когда-то доверяла маме, побаиваясь услышать, что "в жизни бывает и похуже", так что "не ной", теперь рассказывала Богдану. Может быть, его реакцию она воспринимала мягче, может, Орловский просто отвечал как-то по-другому или периодами просто молча слушал, а может, они действительно лучше понимали друг друга, Зоя не знала, почему — просто с ним ей было спокойно и уютно. Ему она доверять не боялась. Зато научилась радостно улыбаться, реагируя на писк мессенджера — вряд ли ей писал бы кто-то, кроме Богдана. Иногда даже специально обновляла диалог, дожидаясь, пока он наконец-то ответит на какое-то сообщение, хотя виновницей пауз чаще была сама Зоя, чем Богдан.

Вот и сейчас, открывая диалог, она даже зажмурилась, невольно предвкушая очередной разговор ни о чём с какими-то ссылками на статьи, которые можно просто пробежать глазами и согласно хмыкнуть, довольствуясь увиденным, какие-то…

— Опять со своим… парнем, — словно прозвучало остро и презрительно, — переписываешься? Ты не могла убрать в квартире?

— Я вчера убирала, — отметила Зоя, блокируя экран. Ей нравилось, что мама не могла всунуть свой нос в эти отношения, но приходилось соблюдать осторожность, чтобы так продолжалось и дальше и чтобы Елена Леонидовна не узнала всё-таки что-нибудь лишнее, что ей не надо.

— Могла бы подумать о том, что я нуждаюсь в помощи, — Елена Леонидовна швырнула сумку на диван и, не заботясь о том, то полы на самом деле были чистыми, прямо в сапогах пересекла комнату, чтобы уже у шкафа сбросить пальто. — На полу грязные следы. В холодильнике наверняка пусто.

Зоя едва не задохнулась от возмущения.

— Конечно, на полу грязные следы! — воскликнула она. — Потому что ты только что прошла по нему в грязных сапогах!

Мама обернулась и посмотрела на неё.

— Это не…

— А у нас полный холодильник, — продолжила Зоя. — Но ты даже в него не заглянула. А если б заглянула, то сказала бы — "это всё неплохо, Зоечка, но ты могла бы и вымыть эту тарелку! Почему я должна разгребать горы грязной посуды!"

— Я желаю тебе добра, — пожала плечами мама. — Даже такому, как твой Богдан, важно, чтобы девушка умела привести дом в порядок, приготовить еды и обустроить быт. И я искренне надеюсь, что ты это понимаешь. Ни один, даже самый плохой мужчина, не станет…

— Какому это — даже такому? — перебила её Зоя, прекрасно зная текст нотации, которую обычно читала мама. — Ну какому? Скажи мне. Может быть, я просто не понимаю? Ну?

Елена Леонидовна, как всегда она поступала в подобных ситуациях, ответила спокойным пожатием плеч.

— Человек, который не умеет нормально вести себя в отношениях, не заслуживает твоего внимания, Зоя, — серьёзно произнесла она. — И мне не нравится ваша публичность. Чья это была дурацкая идея обниматься посреди университетского коридора?

— Что? — недоумевая, переспросила Зоя.

Мама, нисколечко не стесняясь грязных луж, которые натекали с её сапог на пол, пересекла комнату ещё раз и протянула Зое мобильный телефон.

Леськину работу удалось узнать с первого взгляда. Богдан обнимал Зою за талию, стоял, уткнувшись носом в её растрёпанные волосы, девушка и сама прижалась к нему, отдыхая после долгого танца. Было пусто, ни одного свидетеля в кадре.

Подпись: "Покоритель женских сердец Богдан Орловский предпочёл мисс Университет".

Несколько десятков комментариев внизу. Спокойные, вроде "красивая пара", наглые от парней вроде "я б тоже её…", парочка женских в том же духе. Три или четыре мерзких фразы, которые, в принципе, не способны расстроить человека, здраво оценивающего ситуацию.

И торжествующая мама, протягивающая телефон, как вишенка на торте.

— Теперь об этом знает половина университета, — отметила она. — Если не весь. Зоечка, ну правда, ведь я же просила тебя быть осторожной!

Леська, что ли, опубликовала?

Зоя растерянно вернула телефон Елене Леонидовне и непонимающе посмотрела на неё, словно ожидая, пока та наконец-то хоть что-то скажет. К чему вообще показала фотографию, между прочим, ничего не означающую, абсолютно невинную…

— Это может повредить твоей репутации, — мать швырнула мобильный на диван, села сама, принялась снимать сапоги. Вид у неё был не то чтобы самодовольный, но такой спокойный, как у победительницы, даже не сомневавшейся в том, что она окажется права.

— Ты о чём?

— Потом, когда ты наконец-то будешь встречаться с нормальным человеком, попомнишь моё слово, — хмыкнула Елена Леонидовна. — Такое вредит карьере. И далеко не каждый мужчина желает знать о случайных отношениях, которые до него были у женщины.

Зоя почувствовала, что краснеет. У неё это получалось не так, как у Леси, не пятнами, а сплошняком, и она всегда ненавидела это ощущение пылающего лица.

— Мама! — вырвалось само по себе, но Елена Леонидовна оставалась пугающе спокойна.

Она бросила на дочь недовольный взгляд, полный осуждения, тяжело вздохнула и продолжила:

— К тому же, я уверена, что с этим мальчиком у вас всё несерьёзно. Ты, очевидно, просто проявляешь протест. Очень жаль. Так ведь ведут себя подростки…

— Подростки? — Зоя почувствовала некую удивительную холодную решимость. — Хорошо. Подростки… Знаешь, мам, подростки периодически ещё сбегают из дома?

Елена Леонидовна повернула голову, подозрительно глядя на дочь.

— Сбегать из дома? Это детская глупость.

— Ну мы же о подростках, правда?

— Зоя…

— Ну а что? — она скривила губы, пытаясь сдержать рвущийся на свободу гнев, и вместо того, чтобы буквально вылететь прочь из комнаты в коридор, вышла туда спокойно и потянулась к сапогам, стоявшим у стены. — Импульсивная реакция, несдержанность, неумение анализировать ситуацию. Часто пубертатный период характеризируется совершением множества необдуманных поступков. Подросток не осознаёт, какие последствия могут быть у его действий. Он пытается удовлетворить своё минутное желание протеста, — Зою перебил звук "собачки" — она застёгивала сапоги, — а потом шелест снимаемой с вешалки куртки. — К сожалению, из-за этого часто происходят трагедии…

— Зоя, ты куда?

Мать уже вскочила с дивана, кажется, поняв серьёзность её намерений, но Зоя с таким равнодушным видом завязывала шарф, что Елена Леонидовна даже отступила на полшага, перехватив взгляд дочери.

— Пытаюсь соответствовать, — ответила Зоя.

— Чему?

— Статусу, — пожала плечами она, застёгивая куртку и пихая телефон в карман. — Представляешь, я каким-то чудом даже ничего не буду тебе должна. Пуховик покупала на свои, сапоги тоже. Но если хочешь, я могу вернуть шарфик.