Сон с четверга на пятницу

Он прыгнул к пациентке и схватил ее за руки.

– Скорее!

Медбрат неуклюже подбежал к ним, склонился над Упоровой и вколол ей иглу в предплечье.

…Двадцать минут спустя доктор Галибин склонился над кроватью, взял пациентку Упорову за руку и пощупал ей пульс.

– Галина, как вы себя чувствуете? – спросил он.

– Что… – Женщина сглотнула слюну. – Что случилось?

– У вас снова был приступ.

Она моргнула и нервно проговорила:

– Где я? Кто вы такой?

Молодой доктор невесело усмехнулся.

– Даже так? Ну, хорошо. Я – новый врач клиники. Вячеслав Сергеевич Галибин.

– Врач? – Лицо ее стало встревоженно-удивленным. – Я заболела?

Сзади бесшумной походкой подошел доктор Макарский.

– Вячеслав, позволь мне.

Галибин потеснился, и доктор Макарский взял Упорову за руку.

– Галина, вы лежите в психиатрической клинике уже три недели, – сказал он, глядя женщине в глаза. – После того как погибли ваш муж и сын.

Она выдернула руку, быстро закрыла ладонями лицо и зарыдала. Молодой врач посмотрел на доктора Макарского с некоторым осуждением.

– Андрей Петрович, неужели…

– Слава, мы это уже обсуждали, – сухо произнес Макарский. – Главное в нашей работе – не быть излишне впечатлительным. И уметь делать пациентам больно, если от этого зависит их выздоровление. Кроме того, Галина Упорова не твоя пациентка. Ты вообще не должен сейчас здесь находиться.

– Ее случай показался мне очень интересным, – возразил доктор Галибин. – И как раз об этом я собирался с вами поговорить.

– О чем именно? – уточнил Макарский, поправив пальцем золотые очки.

– Андрей Петрович, я не могу найти историю болезни Галины Упоровой. С тех пор как вы у меня ее забрали, я…

– Зачем вам история болезни?

– Я же сказал: ее случай кажется мне очень интересным. Я хотел бы ознакомиться с анамнезом.

Макарский дернул уголком губ.

– Давайте отложим это интересное чтение до лучших времен.

– До лучших времен? – На лице доктора Галибина отразилось замешательство. – Простите, Андрей Петрович, но я не понимаю. Почему до лучших времен?

Макарский сжал губы и строго посмотрел на молодого доктора.

– Вячеслав Сергеевич, – негромко, но веско проговорил он, – вы здесь человек новый. Кое-что в нашей клинике может показаться вам странным или непривычным. Я бы не хотел сейчас вдаваться в объяснения, я просто хочу вас попросить: не задавайте мне вопросов о пациентке Упоровой.

– Это неправильно, – сказал Галибин. – Я такой же врач, как и вы. Я имею право…

– Разумеется, имеете. Но не сейчас, а тогда, когда я посчитаю вас готовым.

– Готовым для чего?

– Для того чтобы лечить пациентов, не причиняя им вреда.

Галибин нахмурился.

– Не думаю, что я…

– Вячеслав Сергеевич, я ведь достаточно ясно выразился. И хватит дискуссий.

Галибин выпрямился. Он был не только моложе, но и стройнее и выше Макарского. Парень снял черные очки, протер их полой халата и снова водрузил на нос.

– Знаете, Андрей Петрович, – заговорил он обиженным голосом, – я здесь, как вы правильно сказали, человек новый. Но некоторые ваши правила кажутся мне дикими и… сомнительными.

Макарский посмотрел на молодого врача мрачным взглядом и отчеканил:

– Не забывайтесь. Вы здесь только потому, что за вас попросил ваш дядя.

– Верно, – кивнул тот. – Но позвольте вам напомнить, что благодаря моему дяде клиника получила новый корпус. А также другую щедрую спонсорскую помощь.

– Это еще не дает вам права наглеть, – резко сказал Макарский.

– Вы правы, – снова согласился Галибин. – Но это дает мне право получить историю болезни Галины Упоровой. И я ее получу. С вашей помощью или без нее. Клянусь!

Он развернулся и двинулся прочь из палаты, недовольно бурча себе под нос:

– Тоже мне тайны мадридского двора. Ну, ничего, я этого так не оставлю.

Некоторое время доктор Макарский задумчиво смотрел в пустоту перед собой, потом достал из кармана халата телефон и набрал номер начальника охраны.

– Гуськов, – сказал он в трубку, – мне надо с вами поговорить.

3

Проходя мимо комнаты для занятий художественным творчеством, где пациенты, сидя за столами, усердно склеивали из бумаги коробочки, начальник охраны Гуськов поймал на себе взгляд яркой блондинки Анжелы Бологовой и подмигнул ей. А затем кивнул в сторону хозблока.

Он двинулся дальше. Примерно через минуту после того, как он скрылся, Анжела отложила работу, поднялась из-за стола и тоже направилась в сторону хозблока.

Оказавшись внутри, она остановилась возле двери с надписью «Подсобное помещение», поправила прическу, затем открыла дверь и вошла внутрь. Гуськов с сигаретой во рту стоял возле стола.

– Привет, – сказала она с улыбкой. – Ты меня звал?

– Угу.

Анжела выдавила из себя улыбку.

– Твой «боец» опять рвется в бой? Сейчас я его обслужу!

Она подошла к Гуськову вплотную, опустилась перед ним на колени и принялась привычно расстегивать ему ремень. Он ударил ее по рукам, отбрасывая их от ремня.

– Перестань. И поднимись.

– Нет? – удивилась Анжела. На лице ее отобразилось замешательство, но оно тут же сменилось веселой догадкой. – А, понимаю, – с лукавой улыбкой сказала она. – Хочешь, чтобы я обслужила тебя по полной программе. Но для этого я должна сходить в душ. Ты сам говорил, что тебя возбуждают только чистые киски.

– Снова не угадала, – с сухой усмешкой проговорил начальник охраны. – Встань на ноги.

Анжела поднялась. Гуськов вынул окурок и швырнул его в раковину умывальника. Снова посмотрел на Анжелу и произнес:

– Ты должна кое-что для меня сделать. Не со мной, а для меня. И вот твой аванс.

Он достал из кармана пиджака три белые таблетки и протянул Бологовой. Глаза ее замерцали мягким блеском. Она хотела забрать таблетки, но Гуськов сжал их в кулаке и с угрозой произнес:

– Только никому их не свети, поняла?