Сон в Нефритовом павильоне

— Всем нам выпала великая честь доказать свою преданность государю делом, не посрамим же его веры в нас! Если нужно будет, умрем, исполняя священный долг перед родиной! Тот, кто боится посвятить себя предстоящему подвигу, может уйти! Даже если я останусь один, не пожалею себя ради отечества!

Взволнованные воины кричат:

— Пусть мы люди необразованные, но и у нас есть сердца, они принадлежат вам, и с вами мы в огонь и в воду!

Только один воин отказался идти в бой: это был слуга Лу Цзюня. Не раздумывая, Дун Чу выхватил меч и отсек трусу голову.

Варвары приблизились на сто шагов к дворцу. Не зная плана его защитников, хан решил подождать и посмотреть, что будет дальше. А Дун Чу выставил перед дворцом императорское знамя, построил своих воинов в линию, велел бить в барабаны и проводить учения, будто никаких вражеских войск поблизости и не существует. Очень удивился хан такому обороту дела.

— Не раз мне говорили, что мины хитры необычайно! Думаю, что и на сей раз они что-то замыслили и хотят нас провести!

Полдня выжидал хан, не рискуя напасть первым, ибо возле него не было советников, знающих приемы минского войска, ведь Лу Цзюнь и Тобар остались в Шаньдуне.

Когда солнце скрылось за горами на западе, Дун Чу снова вывел воинов за ограду дворца, приказал им воткнуть в землю побольше знамен, мечей и пик, а на них повесить фонарики и зажечь их. И внезапно стало светло, как днем, от яркого света, и хану почудилось, что у минов огромное войско. А Дун Чу разделил свою тысячу на десять отрядов, которые расположились вокруг дворца, и каждому было приказано с криком бросаться на врага, как только раздастся условный сигнал.

Закончив эти приготовления, Дун вывесил над крышей флаг императора, словно бы во дворце находился государь, взял пику и поднялся на холм, чтобы вести с него наблюдение. Хан тем временем советовался со своими богатырями.

— Отчего это император минов такой смелый? Видно, надеется на стойкость своих воинов и не понимает, что его ждет. У меня ведь сто тысяч воинов! А ну-ка, нападем первыми!

Елюй издал боевой клич, и варвары ворвались во дворец, не встречая сопротивления. Внутри сюнну не обнаружили ни одного человека, только наверху развевался стяг да в залах мерцали светильники, готовые вот-вот погаснуть. Обескураженный хан сообразил, что его провели, и приказал отступить. В этот момент с холма к северу от дворца прозвучал громовой голос:

— Хан Елюй, сдавайся!

И содрогнулись земля и небо, в воздухе запахло порохом, вершины гор сотряслись от великого шума — варвары смешали ряды и бросились удирать врассыпную. Дун Чу подал условный сигнал, и его воины кинулись преследовать врага. Вконец растерявшийся хан собрал военный совет.

— Куда исчез император минов и кто набросился на нас сзади? Судя по крикам и грохоту пушек, у императора огромное войско. Почему же Лу Цзюнь уверял нас, будто император во дворце чуть ли не один?!

Хан немедля послал нарочного за Лу Цзюнем в Шаньдун и наказал подробно расспросить его обо всем.

А Дун Чу собрал своих воинов, и небольшой отряд вернулся во дворец.

— Вот как надо воевать — не числом, а умением! Дун Чу выставил флажки в промежутке между северным холмом и рощами к западу и к востоку от дворца и послал отряд в сто воинов устраивать завалы из деревьев. Затем, приказав семи сотням воинов держать оборону дворца, сам он с тремя сотнями ринулся на стан варваров. Завязался длительный упорный бой. Наконец Дун Чу сделал вид, что отступает под напором сюнну, и те бросились было вдогонку, но хан удержал их:

— Он завлекает нас в ловушку!

Варвары остановились. Дун Чу всеми силами старался заставить их возобновить погоню: размахивал пикой, ругал хана почем зря, подъезжал к стану сюнну чуть ли не вплотную, а то удалялся к ограде дворца. Но все было напрасно! Хан ничего не понимал в этой игре и не рискнул повести воинов вперед.

На другой день к хану прибыл Лу Цзюнь. Елюй рассказал ему о событиях минувшего дня и спросил, что предпринять.

— Вас обманули, великий хан, — усмехнулся Лу Цзюнь. — Минский император, узнав о приближении вашего войска, бежал из дворца, оставив для обороны своего военачальника, который и провел вас. Поэтому ведите войско вперед без всякой опаски: даю голову на отсечение, вас ожидает победа!

Хан сомневался, однако ночью предпринял вылазку против минов, оборонявших дворец. Не успели его воины построиться в боевой порядок, как он неожиданно остановил их и, обратившись к Лу Цзюню, указал на холм к северу от дворца.

— Взгляните туда! Не думаете вы, что там засада минов?

— Это всего лишь небольшой заслон, — рассмеялся Лу Цзюнь, — видите, пыль-то стоит столбом, а флаги даже не колышутся! Вас снова хотят обмануть! Смело наступайте!

Хан пошел на приступ. Оценив положение, Дун Чу дал своим воинам знак приготовиться к сражению и ждать. Варвары наскакивали со всех сторон, потрясая мечами и пиками. Дун взлетел на коня и крикнул:

— Не бойтесь смерти! Судьба каждого из нас предопределена Небом! Умереть за родину — значит совершить благое дело!

С этими словами он ринулся на восток, и головы варваров покатились на землю, потом повернул на запад, и тела варваров примяли траву на его пути. Пика Дун Чу свистела, как ветер, конь летал, словно молния, и не находилось никого, кто мог бы остановить лихого богатыря. Хан был потрясен.

— Ну и рубака! Ну и храбрец! — он повернулся к Лу Цзюню. — Кто этот смельчак?

Лу Цзюнь вгляделся в минского всадника и поднял брови от удивления: «Да ведь это Дун Чу, а он вместе с Ма Да отправился за Яньским князем в изгнание, откуда же он здесь взялся? Если и князь с ними, нам несдобровать!»

Однако вслух он сказал только:

— Это военачальник Дун Чу, молодой, горячий, — такого бояться не стоит!

Хан послушал Лу Цзюня и дал сигнал продолжать наступление. И сразу Дун Чу попал в тяжелое положение: от тысячи его воинов осталась едва половина, сам он был ранен и истекал кровью.

— Как чувствуешь себя, Дун Чу? — прокричал Лу Цзюнь. — Тебе не повезло: скоро придет твой конец, и ты уже ничего не сделаешь больше для империи Мин. А вообще такой империи уже нет! Если будешь благоразумен и сдашься на милость победителя, хан обещает сохранить тебе жизнь, щедро наградить и пожаловать звание Левого сподвижника!

Дун Чу узнал предателя Лу Цзюня! Ненависть заклокотала в его груди, он поднялся в стременах, выхватил меч и крикнул:

— Подлый изменник Лу Цзюнь! Ты дожил до седых волос, достиг высокого положения при дворе императора, а теперь отрекся от родины, чтобы служить ее врагам! Ты хуже собаки — та никогда хозяина не укусит! Нет больше над тобою благословения Неба! Нет тебе больше места на земле! Я радостно приму смерть за отчизну, а тебе и умирать не за что!

Лу Цзюнь стиснул в злобе зубы, но овладел собой и посоветовал хану кончать поскорее с горсткой минов. Но тут Дун Чу поднял меч и ринулся в гущу врагов — трое богатырей и пять рядовых воинов остались у его ног.