Сон в Нефритовом павильоне
Шрифт:
Императрица согласилась, и всадники направились в горы. Луна была тусклой, с трудом удавалось различить тропу. Все впали в отчаяние, слышались рыдания и стоны, однако императрица сумела успокоить людей. Через несколько ли дама Цзя и ее госпожа почувствовали, что очень устали от скачки, спешились и отдали коней. Императрица в изнеможении опустилась прямо на землю.
— Где мы? У меня пересохло в горле, нельзя ли достать хоть каплю воды?
И тут ветер донес до них звон колокола. — Это же монастырский колокол! — обрадовалась Цзя.
Они поехали на звук и вскоре увидели обитель. Придворная дама узнала монастырь.
— Горный Цветок! Тот самый монастырь, куда я ездила по вашему повелению!
Ночные путницы поспешили к воротам, которые оказались запертыми.
— Судьба наша в руках Будды, — проговорила она. — Кто бы мог подумать, что мне придется искать спасения в горном монастыре? Каждый год я приезжала сюда, чтобы молиться за здоровье императора, моего сына, а сейчас я — здесь, он — за тысячи ли от столицы, и никто не знает, что станет со всеми нами. Будем надеяться, все обойдется, и пожелаем ему долгой жизни.
Императрица зажгла ароматные травы, поклонилась Будде и вознесла молитву, испросив спасения страны от нашествия варваров.
Придворная дама, как могла, успокаивала свою госпожу, повела ее по монастырю, желая отыскать для ночлега помещение, подходящее для сана императрицы. Вдруг в одной из келий они услышали стоны. Распахнули дверь и увидели в помещении юношу и мальчика. Дама Цзя взглянула в лицо юноши и вскрикнула от удивления. А что ее поразило, вы узнаете из следующей главы.
Глава тридцать вторая
О ТОМ, КАК ФЕЯ ЛАЗОРЕВОГО ГРАДА ПЕРЕХИТРИЛА ВАРВАРОВ И КАК СТАРЫЙ ЯН ПОДНЯЛ НА ВРАГА ОПОЛЧЕНИЕ
Незадолго до описанных событий Фея села на своего ослика и вместе с Су-цин отбыла из загородного дворца. Отъехав несколько ли, она подумала: «Сын Неба решил вернуть из ссылки Яньского князя, так зачем же мне ехать к нему? Поспешу в столицу!» Путницы повернули на север и вскоре достигли рубежей провинции Шаньдун. Здесь жители приграничных селений сообщили о нападении сюнну и посоветовали поскорее бежать из этих краев. Фею страшная весть поразила, однако она не свернула с пути, день и ночь погоняла ослика, спеша домой. Примерно в ста ли от столицы она решила передохнуть в монастыре Нетленный Огонь, но в нем не было ни души — все монахини без следа исчезли. Тогда она со служанкой добралась до Горного Цветка, но и там нашли только одну монахиню. Женщины так устали, что заночевали в монастыре, забравшись в самую отдаленную келью, — там и обнаружили их императрица и дама Цзя. Узнав друг друга, Фея и придворная дама обмерли от радости и молчали, не в силах вымолвить слова. Дама шепотом сказала Фее, что ее спутница — императрица-мать. Фея подошла к государыне и почтительно приветствовала ее.
— Кто этот вежливый юноша? — спросила императрица.
— Это девушка, и зовут ее, как меня, Цзя!
И придворная дама рассказала своей госпоже, как встретилась с Феей в этом монастыре, а потом надолго потеряла бедную девушку из виду, и добавила, что счастлива видеть Фею снова.
Императрица взяла Фею за руку и ласково погладила ее. Весь следующий день женщины провели в монастыре. С утра до вечера к даосской обители стекались люди — жители окрестных селений и городов, которые бежали от сюнну. И вот вокруг монастыря, на окрестных холмах и горах появились костры — лишенные крова люди собрались возле своей императрицы.
Сюнну заметили в ночи свет и однажды в третью стражу окружили монастырь, наполнив окрестности злобными криками. Императрица и придворные дамы сбились в угол, не зная, что предпринять.
Один из вражеских воинов прокричал:
— Мы знаем: среди вас — минская императрица! Нам обещана большая награда, когда мы доставим ее к хану. Если ее не получим, всех перебьем!
Враги подступали все ближе. Императрица обратилась к даме Цзя:
— Древние мудрецы говорили: лучше умереть чистой, чем жить опозоренной. Я слабая женщина, но я — мать Сына Неба и не стану вымаливать жизнь у варваров. Спасайте жену
и наложниц моего сына, проберитесь к нему и передайте мои прощальные слова: «Жизнь и смерть — во власти людей, судьбы державы — во власти Неба, и никакие силы человеческие здесь не помогут. Любая мать, независимо от звания и положения, любит своих детей, потому и я скорблю бесконечно, ибо нахожусь на краю гибели и не надеюсь больше увидеть свое дитя в этом мире. Умоляю тебя, сын: не тоскуй обо мне, береги себя! Прогони Лу Цзюня, верни Яньского князя, и он сумеет разгромить сюнну и отомстить за меня!» Сказав это, императрица хотела было покончить с собой, но супруга и наложницы Сына Неба схватили свою госпожу за руки и, рыдая, остановили ее.— Мы знаем: у вас доброе сердце, — со слезами проговорила дама Цзя, — почему же вы оставляете нас сейчас? Если вам не жаль нас, ваших верных слуг, подумайте хотя бы о вашем сыне, императоре, который страдает в неведении за тысячи ли отсюда. Вы мудрая женщина и знаете, что не навек воцарилась ночь над нашей страной. Когда Сын Неба разобьет врага и вернется в столицу, что скажет он о поступке, который вы замыслили?
— Я все понимаю, — отвечала, плача, мать государя, — но положение наше безвыходно! Как ни ищи спасения — его нет!
И тут из толпы выходит какой-то юноша и обращается к императрице с такими словами:
— Вы правы, положение в самом деле тяжелое, но я, даже и не обладая мужественным сердцем Цзи Синя, [311] все же хочу попытаться перехитрить варваров. Предлагаю такой план: вы наденете мой халат и незаметно выскользнете из монастыря, а я отправлюсь к хану вместо вас.
Юноша сбросил свой простой халат и отдал его императрице. На незнакомца устремились все взоры — кто такой? Да это Фея Лазоревого града! Императрица ласково улыбнулась ей.
311
Цзи Синь (III в. до н. э.) — верный сподвижник Гао-цзу (см.). Когда Сян Юй окружил войска последнего, Цзи Синь ценой собственной жизни дал Гао-цзу возможность спастись.
— У тебя смелое сердце, девочка. Но я уже стара и не соглашусь купить себе жизнь ценой твоей жизни! К тому же я не терплю обмана.
— Вы забываете о вашем сыне, нашем государе, — настаивала Фея. — А считать обманом военную хитрость неправильно! Ханьский Тай-цзу семь дней терпел позор поражения под Бодэном, пока не пересилил ложный стыд, не прибег к хитрости, которая и спасла его от беды. Так неужели государь не извинит нам обман ради спасения вашей жизни?!
Затем она приказала Су-цин поменяться нарядами с супругой императора. Пока та с помощью дамы Цзя и наложниц переодевалась, Фея и Су-цин наложили мужской грим двум знатнейшим женщинам государства. Когда приготовления к бегству были закончены, Фея обратилась к даме Цзя:
— Будьте рядом с нашими первыми дамами и берегите их, как зеницу ока. Будем живы — непременно встретимся!
Когда сюнну начали выламывать ворота, Фея закрыла лицо платком и прокричала врагам:
— Я согласна стать вашей пленницей, но при условии, что вы будете почтительны со мною!
Предводитель отряда в ответ:
— Выходите, мы не причиним вам вреда!
Фею и Су-цин усадили в два небольших экипажа и повезли в столицу, где в это время Тобар со своими воинами, убивая без разбору городских жителей, разыскивал императрицу и ее придворных дам. Когда к нему привезли двух женщин, он страшно обрадовался и велел держать их под крепкой охраной как заложниц.
— Не один раз мы с тобой смотрели смерти в лицо, — сказала Фея служанке, — но до сих пор она щадила нас. Сегодня мы умрем за отечество! Пусть я гетера, а ты моя служанка, мы умрем как мать и супруга императора. Нам это славы не даст, но врагам мы покажем, как умеют умирать верные минские женщины! Давай выскажем этим сюнну все, что мы о них думаем!
И Фея закричала:
— Бездушные варвары, вам неведомо величие Неба! Я императрица, мать всемогущего Сына Неба, вы не смеете держать меня взаперти.