Сопромат

Маркин клацнул по клавиатуре и оживил ноутбук. Он пробежался глазами по экрану.

– Твою мать! Ну как на таких долбоебов можно надеяться.

– Слушай, Марка… Сергей. У меня тут дело к тебе – сказал Умрихин.

– Вот ведь уроды. А? Прикинь, ставку на Барсу сделал, и пролетели, суки. Иди сюда, покажу, чем я тут занимаюсь. У меня тут целый Лас-Вегас.

Глаза у Маркина горели, он то и дело потирал шею и растирал грудь под расстегнутой рубашкой.

– Тут я, значит, спортом заведую, – Маркин растянул окно с графиками, цифрами и названиями футбольных команд. – Ну, ставки на футбол, в основном. А вот, покерный клуб. Помнишь, как в общаге резались? Я сначала по правилам играл, а потом надоело. Скучно. Блефую по-черному. Знаешь, уже сколько денег просадил… Так, здесь у меня казино, затягивает ого-го, не советую. А вот здесь, смотри, бабы.

Маркин открыл сайт, залепленный фотографиями с женскими лицами, задницами и полуголыми телами. Он щелкнул по одной, и на экране всплыло окно, в котором появилось видео с девушкой в купальнике. Она лежала на постели и двумя пальцами гуляла по клавиатуре.

– Все в реальном времени. Платишь за приват, и они тут такие финты выделывают. Вот так и живу, Андрюша. А, извини – Андрей, ты же не любишь.

Глаза Маркина уже наполнились слюдой. Он вдруг потерял интерес к светящемуся экрану и стал хвататься за предметы, лежавшие на столе – маркеры, айфон, ежедневник, статуэтку будды – будто хотел удержаться на плаву.

– Хрень какая-то вокруг, Андрюха. – почти шепотом проговорил Маркин. – вот так вот и сижу. На выходных с утра до ночи в ноут пялюсь. Я же тогда вас искал. Звонил, думал, может, в ментуру заявить. Ты, конечно, на всю голову того, но нахрена пропадать с концами, я вот этого не пойму никак. Мы ж, блин, с института. А теперь видишь оно как… А, у меня тут еще приблуда появилась. Я когда проиграюсь, ну надо ж как-то компенсировать, начинаю по инет-магазинам бродить, какую-нибудь чушь закажу и жду. Вроде подарка такого. Приносят, и такая прям радость, как в детстве на день рожденья. Минут пять порадуюсь и все, или секретарше, вон, отдаю или на склад. Смотри, вот склад мой.

Маркин с силой выдвинул ящики стола, забитые мобильниками, сувенирными чашками с идиотскими надписями, складными ножами, блокнотами в кожаных обложках, футболками, книжками, солнечными очками и разных размеров разноцветными коробочками.

– Во, хошь, подарю? Бери, что понравится.

Умрихин покачал головой.

Маркин с жадностью распаковал сверток, который принес Умрихин. Это была деревянная, грубо обработанная шкатулка с выжженным орнаментом. Внутри лежала металлическая скобка с зажатой стальной пластиной.

– Мечта детства, – обреченно сказал Маркин. – Настоящий, между прочим.

Он зажал скобки губами и ударил пальцем по выгнутому стальному язычку. Пластина ударила по зубам. Маркин разжал зубы, проверил ход пластины туда-сюда – теперь уже ничего не мешало, и резко ударил еще раз. Раздался протяжный дребезжащий звук. Он цеплял за язычок еще и еще, отрывисто, но уже мягче, чтобы не упустить затухающую однообразную мелодию. Умрихин заметил, что когда Маркин сглатывал, звук заглушался, а потом вдруг становился громче, объемнее, наполняя кабинет сплошным вибрирующим потоком. Маркин как будто выпал из реальности, полулежа в кресле и уставившись на галогеновую лампочку, вдавленную в потолок. Он забылся, не ощущая даже боли в разорванной верхней губе, с которой по подбородку тонкой кривой струйкой стекала кровь.

– Уф, отличный подарок подогнал. – сказал Маркин, когда неожиданно прервал свою игру.

Он все также, замерев полулежа в кресле, спокойный и довольный, смотрел на Умрихина прямо, а кровавая дорожка уже добралась до крутого склона нижней челюсти. И Умрихин, глядя на него, думал о том, на кого он сейчас больше походил – на труп с окоченевшей улыбкой или на любителя сырого мяса, позирующего для охотничьей фотографии.

– Мне деньги нужны, – сказал Умрихин.

– Много? – не шелохнувшись спросил Маркин.

– Шестьдесят тысяч. Долларов.

Маркин прищурился и медленно замотал головой.

– Не. Все в Лас-Вегасе. Долларов пятьсот могу.

– Не поможет.

– Знаю, что тебе поможет. Бесплатный совет от департамента по строительству. Сколько у тебя есть?

– Меньше десятки.

– Возьми тысяч пять, молодость вспомни. Все равно терять нечего.

– В Лас-Вегас предлагаешь слетать?

– Нет, – протянул Маркин, – до Лас-Вегаса далеко. Есть тут одно место. Пускают только по рекомендации.

Маркин вырвал листок из блокнота, быстро написал на нем несколько слов и протянул Умрихину.

– Держи. Вот адрес. Покажешь на входе охраннику. К ментам попадешь – листок съешь обязательно. Шутка. Только не чуди там, на кону моя репутация. А хотя один хрен.

На выходе из кабинета Маркин окликнул его.

– Слышишь?

Умрихин обернулся.

Маркин улыбался грустно:

– А все-таки ты, Андрюха, долбоеб…

X

Масяня и Карабин. Карабинчик и Маська. Мася и Бин. Они с удовольствием, как клубничную жвачку жевали имена друг друга. Каждый вечер в этой раздолбанной однокомнатной квартире разливалась охристая патока любовного воркования.

– Мася, милая, будь добра, завари мне чаю, – сказал он в один из вечеров, основательно усаживаясь за хромающий стол на кухне.

– Конечно, Бинчик, вода как раз вскипела. – ответила Масяня. – Как дела, Бинусик, что нового?

– Да все, знаешь, Масяня суета, туда-сюда. В поте лица своем зарабатываю на хлеб насущный.

– Может, ты, милый, встретил кого-нибудь знакомого? – спросила Масяня, прыснув заваркой в кружку и залив ее кипятком.

– Ну ты же знаешь, Мусик, что с друзья мои давно разбежались. У них тоже работа, семья. Это раньше, когда мы молоды были, тянуло нас на подвиги. А сейчас, Масяня, всех нас заел быт. И знаешь, что я скажу тебе. Мне нравится наш нынешний образ жизни.

– Ой, Бин, – Масяня поцеловала его в затылок, – и не говори, ведь хорошо живем, как люди. Только не старые мы еще совсем, по двадцать пять годочков, дети считай.

– Дети… – Карабин как будто вдруг вспомнил что-то важное и, не переставая помешивать чай, уставился на салфетку, разбухшую от чайной лужицы.

Масяня тронула его за плечо и заглянула ему в глаза, и словно немая спросила одними губами – все нормально?

– Знаешь, – вдруг встрепенулся Карабин, – вот все-таки это счастье, когда рядом любимый человек. Ну, согласись, больше ничего и не надо. Некоторых все-время что-то не устраивает. Все время они ищут оправдания своей никчемной жизни. А я так думаю, что это от нехватки любви. Люди без любви, в сущности, несчастные, неприкаянные люди.

– Бинчик, ты у меня такой умный, – сказала Масяня, усаживаясь за стол и пролив на стол чай из своей наполненной до краев кружки.

– Ты же слышала уже про взрыв? – спросил Карабин.

Масяня настороженно посмотрела на него:

– Это был взрыв?

– По-разному говорят. Целый день ходил в наушниках, перебирал радиостанции. В общем, единого мнения нет. Никто толком сказать не может. Но знаешь, это чудовищно. Кто бы это ни сделал и какие бы цели ни преследовал.

– Там же люди…