Сорочья усадьба

— Значит, сколько ни лови, все будет мало?

— О, поначалу действительно можно подумать, что вы правы. Но когда видишь еще одну, и она крупней или более симметрична, или ярче расцветкой, то понимаешь, что поиски только начались. Вы сами, мисс Коллинз, когда-нибудь поймете, если найдете что-то такое, что вам захочется собирать, коллекционировать. Вам все будет казаться мало.

— Могу только надеяться, мистер Саммерс, — она загадочно улыбается. — Но что касается этих бабочек… Мне они очень понравились, все до одной, так что, возможно, я уже на пути к цели. Хотя с гораздо большим удовольствием смотрела бы, как они порхают по джунглям, а не видела бы их мертвыми совсем в другом полушарии. Но, полагаю, мне остается об этом только мечтать.

— Если очень сильно мечтать, все сбудется, — говорит Генри.

— Вы так думаете?

Тут их разговор прерывается: мимо полуоткрытой двери проходит мистер Коллинз и, не утерпев, просовывает в щелку голову.

— Дора!

Его дочь вздрагивает. Он жестом зовет ее к себе, она повинуется. Коллинз закрывает дверь, но Генри слышно, как он выговаривает ей. «Верх неприличия», — доносится до его ушей.

Через секунду дверь открывается снова.

— Приношу свои извинения, мистер Саммерс. Надеюсь, моя дочь не очень докучала вам своей праздной болтовней. Боюсь, она слишком много читает романов. Я знаю, что вам хотелось побыть одному.

— Ничего страшного, — говорит Генри. — Я уже заканчиваю.

Коллинз просачивается в комнату.

— Хорошо все дошло?

— По большей части, — отвечает Генри. — Не желаете ли взглянуть?

Лицо Коллинза расплывается в широченной улыбке. Этого приглашения он только и ждал.

Мистер Коллинз — безукоризненный хозяин. Относительно дальнейших намерений Генри он задает мало вопросов, и ему доставляет огромное удовольствие знакомить его с вереницей посетителей. Образ жизни здесь как две капли воды похож на образ жизни в любой английской деревне: соседи могут нагрянуть в гости в любой день недели, таща с собой на буксире кучу родственников и слуг, и хозяева должны занимать их, кормить и предоставлять ночлег. Время они проводят так же, как и везде зажиточные слои общества, которым не нужно трудиться ради куска хлеба: пикники, охота, игры, праздные разговоры, как правило, это сплетни о том, что происходит в городе.

К его большому разочарованию, он не встретил еще здесь ни одного человека маори. Шлау подогрел его интерес к этим людям, и ему очень хочется с ними познакомиться, чем-нибудь обменяться, посмотреть на их знаменитые «моко». Такое впечатление, будто их вообще изгнали с острова. Возможно, ему больше повезет на севере.

Редстрим не похожа на настоящую ферму, где люди занимаются сельским хозяйством; жизнь рабочих, забота о поголовье скота не касается будней этого дома, и вид какой-нибудь отбившейся от стада овцы может вызвать у дам обморок. Каждое утро Коллинз садится на лошадь и куда-то уезжает и возвращается через несколько часов, но мало говорит о своих проблемах: для того чтобы решать их, у него есть управляющие. Единственный намек на переживаемые трудности Генри улавливает, когда за обеденным столом с соседями заходит разговор о нашествии кроликов, угрожающих уничтожить пастбища.

— Но это поразительно, — говорит Генри. — Кроликов ведь привезли из Англии, разве не так? И на них здесь не оказалось хищников? Следовательно, колонисты нарушили в этой стране естественный порядок вещей.

Он очень хочет завести разговор на темы естественной истории, но собравшиеся молчат, будто воды в рот набрали, пока кто-то не решается сменить предмет разговора. Очевидно, на кроликов тут жаловаться можно, но только не на вероятную причину этой проблемы. Но ведь это смешно. Никто не смотрит ему в глаза, все избегают его взгляда. За исключением Доры. Она улыбается ему и слегка кивает, словно говоря: «Я с вами согласна». Это производит на него мгновенное действие. Дыхание успокаивается, краска с лица уходит. Поразительно, что эта женщина, да и вообще любая женщина, способна одним взглядом успокоить его. Надо как следует присмотреться к ней, он уже не сомневается в том, что эта девушка не простая, в ней есть что-то особенное. Он улыбается ей в ответ, и еще минуту они не отрываясь смотрят друг на друга.

Дора

Дора испуганно просыпается: кровать ее, дрожа, едет по полу. Она еще не вполне проснулась, ей кажется, что они с отцом плывут на корабле, на котором в прошлом году возвращались из Англии, но через несколько секунд она понимает, что это не так. Земля, которая накануне вечером волновалась и вздыхала, к ночи совсем разгневалась и швыряет деревянный дом из стороны в сторону. Дом скрипит и стонет: таз для умывания падает и разлетается вдребезги. Она сворачивается клубочком, сжимает коленки и ждет, пока все не утихает.

Тишина, которая наступает после, кажется, длится вечность. Она вдруг чувствует, как ей сейчас не хватает матери, которой она никогда не видела, но к ней прибегает отец, он врывается в комнату с криком: «Дора, Дора, ты не ранена, с тобой все в порядке?»

Он садится на край ее кровати, и она скрепя сердце позволяет ему обнять себя; спустив ноги на ледяной пол, она чувствует, как здесь холодно, как комната выстыла за ночь, а все ее простыни от землетрясения сползли на пол. Отец обнимает ее, как обнимал, когда она была еще совсем маленькой девочкой, пока Дора совсем не перестает дрожать; и все время за открытой дверью маячит чья-то тень. Это ее мачеха.

Ужасно, что у нее есть от отца тайны, но прошлым вечером, когда закончился бал и последние гости откланялись, он сразу ушел, они с Генри остались одни, и Генри пообещал на следующее утро с ним поговорить.

Все произошло накануне вечером. На балу она наблюдала за Генри через всю комнату: все местные дамы, казалось, из кожи лезли вон, демонстрируя перед ним свои прелести, используя любую возможность пройти мимо него. С несколькими он говорил и даже успел их очаровать, и, отходя от него, они, прикрываясь веерами, перешептывались. Но когда начались танцы, он твердо встал у стены и стал всех разглядывать с таким видом, будто сам еще не решил, что делать: любоваться происходящим или со скукой отвернуться.

Вдруг он заметил ее, глаза их встретились, и она не отвела взгляда. Вот уже две недели он гостит в доме отца, и она достаточно хорошо изучила его и знает, что он не выносит жеманства. Поначалу она избегала его, это правда, но теперь понимает, что была глупа, этакая глупенькая гордячка, а все из-за того вечера, когда он много выпил. И зачем она слушала советы своей подруги, Кейт Джонсон? И только случайная встреча в отцовской библиотеке заставила ее переменить о нем свое мнение. Ни один из мужчин, которых она встречала у соседей или в городе, не произвел на нее такого впечатления. Все они только талдычат о родине, но кто из них был хоть раз в Англии? Хорошо, если половина наберется. Они вполне довольны жизнью здесь, у всех есть дом в городе и дом в деревне; лица у них темные от загара, смех похож на лошадиное ржание, они заняты только тем, что сколачивают капиталы, ходят по гостям и на скачки.

А мистер Саммерс совсем другой человек. Прежде всего, он говорит только тогда, когда ему есть что сказать, в его словах есть смысл. В тот день в библиотеке, когда он распаковывал свою удивительную коллекцию, он не вертелся перед ней, не старался завести учтивый разговор о погоде, как делают ее поклонники, он вообще не обращал на нее внимания. Казалось, он поглощен своим занятием, бережно вынимал каждый предмет и смотрел на него так, словно переносился в прошлое, когда приобрел его. А какая у него поразительная коллекция! Ей самой страстно захотелось хоть немного узнать о том, что он видел и с каким трудом добыл свои сокровища. А гадюка, открыто лежащая на голом полу — на ее полу, в доме, где она выросла, — произвела на нее такое впечатление, что ей захотелось опуститься перед ней на колени, взять ее в руки и обернуть вокруг себя, словно это не ядовитая змея, а шелковая шаль.

С того самого дня они стали чаще встречаться и проводить время вместе. Отец сначала это не очень одобрял, но потом смягчился и уже позволял ей гулять с мистером Саммерсом, и она показала ему заросшее кустарником местечко на берегу реки, где можно было, стоя на корточках возле поваленных стволов, ковырять маленькой лопаткой плодородную землю и искать насекомых. Отец считал, что ей повезло, теперь у нее есть кавалер, ведь в Англии юные дамы не ходят без сопровождающего.

Мистер Саммерс пару раз присоединялся к семейству, когда они с соседями выезжали на пикник, и те безжалостно выпытывали из него подробности его жизни в Англии, путешествий. Он вежливо отвечал, лишь вздувалась вена на шее и выступали скулы, когда он сжимал зубы. Ей казалось, что сейчас он огрызнется и ответит какой-нибудь грубостью, но он встречался с ней взглядом и сразу успокаивался.