Сороковник. Книга 3

Кажется, мы скоро научимся обниматься так же энергично, как и здешние богатыри — пока косточки не затрещат. А как не обняться, если я до сих пор помню, как эта небольшого росточка женщина решительно направила меч на воеводу, пресекая дальнейшие его оскорбления? Женщины народ вздорный, бывает, и лучшие подруги ругаются, но что бы случилось — этого момента я не забуду. Как и того, что сейчас, словно между делом, она предложила мне и кров, и помощь. Это дорогого стоит.

***

Девочки-посыльные из ресторана явились в удвоенном составе, и вскоре становится ясно, почему. Чтобы побыстрее разгрузиться. Тот, кто продумывал ужин — или лучше его назвать по-европейски обедом? — рассчитывал явно не на четверых. Впрочем, не удивляюсь. Если заказчик в курсе нынешних планов благородных донов — два и два сложить не трудно. Лора оговорилась, что узнала на Совете немало — значит, первые показания огневиков считаны, заслушаны и, судя по всему, шокирующие. Зная позицию Совета, нетрудно предугадать приговор. Прибавим сюда совет дона Теймура рационально использовать пленных, плюс то, что младший сын понадобился ему сегодня как практик, а Николас — для повторения забытого: должно быть, ГЛАВА опасается, что наследник за столько лет отсутствия растерял форму. Мне становится не по себе. Нет, я не спорю с Советом, я ведь тоже нахлебалась от Клана Огня, но жутко от того, что вот-вот сюда заявятся исполнители приговора, причём сразу после того, как, должно быть, вытягивали энергетику из казнённых, гнули души в дугу, заставляя подчиняться… То, что дон и Мага способны на подобные действа — ещё укладывается в голове, при их-то характерах, но Николас? Не разочаруется ли ГЛАВА в сыночке? Или Ник умудрится и здесь пойти каким-то своим путём?

Так вот, некто, продумавший сегодняшнее меню, знал, что вечером сюда нагрянут как минимум трое чрезвычайно голодных и изнурённых адски трудной работой мужчин. И восполнять энергию им понадобится не только на тонком плане, но и на вполне материальном, грубом. А посему — нужно достаточно много добротных и сытных блюд, чтобы эти силы восполнить. Словно в подтверждение моих догадок старшая над остальными девушка проверяет заказ по списку: седло барашка, цыплята с помидорами и паприкой, фаршированный осётр, овощное рагу, картофельное пюре с запеченными перцами и чесноком, салаты, сыры, зелень, десерт… И всё это предполагается съесть? Нет, ещё в приложении домашний хлеб вроде чиабатты и несколько пузатых узкогорлых бутылок в соломенной оплётке. Тихо ужасаюсь. Да мне сил не хватило бы попробовать ото всего хотя бы по кусочку!

Девушки тем временем, застелив стол белоснежной скатертью, поверх — красной, шустро сервируют стол на шестерых. И если неизвестный доселе заказчик количество персон подсчитал правильно, значит, к обеду будут гости.

Горячие блюда скрыты под серебряными колпаками, которые мне рекомендуют не снимать до тех пор, пока обедающие не усядутся за стол: до сей поры толика бытовой магии будет сохранять кулинарные изыски горячими и истекающими соком. Девушки наводят последний лоск, с удовольствием получают мои похвалы и с не меньшим удовольствием — чаевые и упархивают на вожделенные танцульки. А я остаюсь один на один с великолепно накрытым столом.

И немедленно в животе начинает предательски бурчать. Организм явно забыл про недавнишние ватрушки под кофеёк, зато отлично помнит день на свежем воздухе и требует соответствующей компенсации. Подумать только, яств полно, и хоть основные кушанья — "гвозди программы" — прикрыты, но ведь остальное на виду! И сырные тарелки с ломтиками груш и виноградинами, и ещё исходящая горячим паром стопка лепёшек, и… А главное — запах, с ног сшибающий запах просачивается даже сквозь серебряную защиту.

Нора тихо подвывает. Трогает лапой ножку стола: вдруг что само упадёт?

Хвала душке Нику, который перед отъездом озаботился моим пропитанием и теперь у меня есть свой стратегический запас. Ведь утреннюю посылку я почти и не тронула, а сейчас самое время провести ревизию, чтобы не рушить общий стол. Впрочем, мне ведь много не надо. В одном из ресторанных бумажных пакетов нахожу несколько сэндвичей — с бужениной, языком и зеленью, в другом классический кекс с изюмом. Чего уж лучше? Когда там мужчины заявятся — неизвестно, а мы с Норой перекусим прямо сейчас. В сторону стола даже и не глянем.

Часы отбивают семь. Никого.

Успеваем спокойно заморить червячка и подумать над чайником. Нет, всё-таки чаю я с Лорой напилась вдосталь, больше пока не хочется. Нора, покончив с сэндвичами, вдруг приподнимает морду, подозрительно принюхивается — и тянет лапу в сторону одной из жестянок. Собакин явно не доела. В баночке обнаруживаю охотничьи колбаски, выделяю лабруше одну, на десерт. Сытно рыгнув, собакин долго и вкусно пьёт, время от времени булькая в миску с водой, а напившись, устремляется к выходу во двор и выразительно машет хвостом.

Гулять?

— Жди.

Как-то не привыкла я выгуливать собак, будучи при полном параде. Надо бы переодеться. Нора послушно плюхается на пол, но немедленно вскакивает и трусит за мной. А как же! В новой спальне обследован лишь прикроватный коврик, а ведь есть ещё и необнюханная гардеробная!

Просмотрев обновы, останавливаюсь на лёгких льняных брючках и в тон им — хлопчатобумажном пуловере. Скромно и со вкусом. Очень хорошо помню, как придирчиво Мишель подбирал этот ансамбль и едва не поцапался с Кирой из-за ширины — или нет, ужины кожаного плетёного пояска, а потом заставил переворошить несколько подсобок в поисках подходящих к нему плетёных босоножек, которые настолько хорошо сидят сейчас на ноге — прямо-таки лапоточки, их и не чувствуешь…

" Анна переоделась в очень простое батистовое платье", — вдруг вспоминается мне. — "Долли хорошо знала, что значит и за какие деньги приобретена эта простота". Хм. Подозреваю, что мои скромные на вид одеяния влетят Маге в копеечку. Невольно рот у меня разъезжается в улыбке до ушей. Ничего, не обеднеет! Если уж так небрежно подмахнул чек за наряды для Гели — в сущности, чужой для него девочки — то куда ж ему от жены деваться!

Во мне борются два противоречивых чувства. Одно — естественное желание быть, сколь уж появилась возможность, изысканной и интересной, причём не только на людях, но и дома. Практичность же вопит, что обновка будет тотчас уляпана или зацеплена и, конечно, безнадёжно испорчена, а каких денег стоит!.. Но ведь никто не собирается грузить меня чёрной работой: с утра Николас даже запретил посуду мыть, а с уборкой и стиркой дом как-то сам справляется. Побуду хоть немного обеспеченной женщиной, в конце концов…

— Нравится? — спрашиваю Нору. Та немедленно подхватывается и бежит за поводком. Ей-то без разницы, главное, что можно, наконец, гулять!

…Пока собакин рыскает в кустах в поисках несуществующей дичи, присаживаюсь на скамеечку. Устала. То ли отвыкла ходить помногу, то ли побочный эффект моего деликатного положения. При первой беременности меня выматывала простейшая работа, а уж заснуть от усталости я могла в самом неподходящем для этого месте. Остаётся только надеяться на адаптацию, как назвал её Симеон.

Лениво скольжу взглядом по округе. С утра ничего не переменилось, разве что трогательный холмик на месте посадки посоха вроде бы немого вспух. С удивлением присматриваюсь. А ведь, кажется, что-то лезет, какие-то листочки… Полить, что ли? Не знаю, что там вырастет, но интересно: это уже существующий росток, что был случайно выкопан, затерялся в кучке земли и сейчас ожил и потянулся к солнцу, или… порождение посоха? В самом деле, если Рориков дед каждую весну этот раритет прикапывал в саду, значит, что-то от живой природы в нём изначально сидит. Что он оставил после себя в земле. Семечко?

Да, надо бы поухаживать, глядишь — что и вырастет.

Иду на кухню за водой и вдруг сама чувствую жажду. Открываю буфет в поисках стакана или кружки и первое что вижу — дарёную на Совете фляжку. Каким уж образом она здесь оказалась — ума не приложу, очевидно, я сунула её в карман куртки, которую потом и забрал Ник, он же, должно быть, сюда и водворил подарочек. Откручиваю крышку и с наслаждением припадаю к фляге. К моему удивлению, вода кажется мне ещё более вкусной и освежающей, чем вчера.