Сороковые... Роковые
Шрифт:
Секретарь переслал немного ржи, для колхозников, вот и распределяли по ртам. Гринька с утра тщательно проверил усе списки и потом развешивал с точностью до грамма, уморился. После усе сели попить кипяточка с сушеными яблоками, когда взглянувшая в окно Кириллиха охнула.
– Гринь, чагось случилося, глянь, Василь бяжить!
Василь, в распахнутой куфайке бежал напрямки, что-то держа в руке, и разевал рот как бы в крике. Гринька выскочил на крыльцо... Василь, его немой Василь запыхался, но упрямо бежал к нему и громко каким-то севшим голосом кричал:
–
Гриня даже и не понЯл, что ён заговорил, когда Василь закричал:
– Гринька, батька...
У Гриньки враз отказали ноги, он плюхнулся на холодные доски.
– Гриня, бать... батька наш, - задыхаясь, выпалил Василь, - батька наш, от письмы прислал, аж три!!
– Гринь, ты чаго?
А Гринька, матершинник и отчаюга, сидел и, громко всхлипывая, рыдал так, как не рыдал лет с пяти.
– Гринь, - сморщился тоже Василь, а на улицу выскочила Стешка.
– Мальцы, быстро у дом!! Гринь, Гриня, чаго ж ты плачешь, батька ваш живой!
А Гринька все никак не мог остановиться, бабы, глядя на него, тоже начали хлюпать носами, Стешка, видя, что сейчас начнется массовый рев, сказала:
– Бабы, а у Крутовых-то сегодня двойной праздник - Родя живой и Василь заговорил.
– Ой, и чаго же мы рыдаем, Василь, скажи чаго-то?
Василь медленно глуховатым голосом сказал.
– Не привык ещё!
– Василь, читай, чаго батька пишеть??
Все расселись и стали внимательно слушать Василя, а тот читал:
– Здравствуйте, дорогие мои батька Никодим, жена Глафира, сыны Гриня и Василь! С горячим фронтовым приветом к вам ваш сын, муж и батька - Родион. Во-первых строках сообшчаю, что я жив и здоров, чего и вам желаю. Пишу вам у третий раз, отчего-то вы мне не отвечаете, и душа моя сильно болит и волнуется за вас.
– Василь, это ты с последнего письма начал, давай с первого.
И слушала деревня глуховатый голос Василя в молчании, только слышались всхлипы уткнувшегося в плечо Стешки Гриньки, а бабы, деды и детишки, как бы наяву разговаривали с Родей. Гринька долго не мог успокоиться, все шмыгал носом, а Ефимовна злорадно так сказала:
– От, Гринь, я усе батьку отпишу. А уж про цигарки твои - особо!
– Пиши, Евхимовна, от батька усе вытерплю!
И писал вечером Василь, старательно выводя каждую буковку, письмо батьку, под диктовку Гринькину.
Полуторка резко затормозила на улице, взвизгнув тормозами.
– Ох, Петухов, все ты с вывертами какими!
– ворчал лейтенант Крутов, осторожно вылезая из кабины. Пошел в штаб.
– Никодимыч, здорово!
– начштаба Овчинников осторожно пожал ему руку.
– Опять, не долечившись, сбежал?
–
Да, нормально все, товарищ майор, наступаем же, отстать боюсь от своих.– Так, идем к комполка.
Пришли, доложившись, Родион услышал:
– Не лейтенант, а старший лейтенант Крутов!
– подполковник протянул ему погоны с тремя звездочками. Родион вытянулся:
– Служу Советскому Союзу!
– Так, старший лейтенант, твои орлы, пока ты там валялся, провели очень удачный поиск, двоих приволокли, отличился, как всегда, Горбунов, ох и отчаяюга. А теперь о главном - переводим мы тебя на роту, хватит нянчить своих Никодимовцев, пора тебе свои знания и умения на всех разведчиков распространять. Неделя тебе на все-про всё, и приступай к новой должности.
– Есть!
У него в землянке сидели радист и старшина Антипин, что-то по привычке подшивающий.
– Товарищ лей... старший лейтенант!
– вытянулся радостный старшина.
– С прибытием!
– Что тут у вас?
– Все в порядке, легко ранен Грачев, отправили в медсанбат, прибыло пополнение, аж три орла!
– ухмыльнулся старшина.
– Два совсем салаги, а один командир партизанского отряда где-то в ваших краях воевал, и ещё, товарищ старший лейтенант, Вам тут ...
– старшина что-то взял из шкафчика, - Вам тут почты много!
Родион задрожавшими руками взял аж пять писем, посмотрел, от кого, и поднял на Антипина неверящие глаза:
– Живы, Федотыч, живы мои!
– Здорово, товарищ старший лейтенант!
– Я пойду, на улице прочту, а ты минут через сорок построй всех.
Родион вышел на улицу, прошел в глубь рощицы, было там уютное местечко - полюбилось всем сидеть на поваленной сосне, мужики быстро приделали спинку и получилась лавочка.
Родион читал подписи:
– Крутовы Г.и В.
– сыны, значит, похоже, Василя почерк, у Гриньки-то как у батьки, ничего не поймешь. Пинич М.Е.
– Марь Ефимовна, Миронова С.
– это ещё кто?
Взял плотный конверт, осторожно раскрыл его:
– Какая-то газета со статьей, про сельчан, видимо?
Развернул и завис - со снимка не него напряженно смотрели его сыновья... худые, повзрослевшие и с такими взглядами... много повидавших людей.
– Ох, ребятишки мои, как вам досталось!
Прочитал статью, покачал головой.
– Надо же, партизаны мои!
Начал читать письмо:
– С огромным приветом и низким поклоном к тебе, батька наш, Родион Никодимыч, твои сыновья - Григорий и Василий. Сообщаем, что мы живы и здоровы, чаго и тебе желаем. А матки нашей, Глафиры, уже два года как нету - убил хвашист с самолета, ваккурат, кагда дед Никодим только исчез.