Соседские войны
Шрифт:
– Д-а-а-а, веселое… – только и хмыкнул мужчина. – Будет совсем весело, если вы Ворона не найдете. Гаденыш сбежал, а гости скоро будут, так что за работу, девчата! Или опозоримся только так.
На мгновение я просто онемела, проводив взглядом чуть хромающего преподавателя. Вот чувствовал ягодичный нерв, что не пройдет все сегодня гладко!
– Надян, а, может, морг? – совсем уж невесело поинтересовалась я, но эта паршивка только подленько хихикнула.
– Давай, Марь, вперед и с песней! – бодро взмахнув огрызком карандаша, скомандовала она.
Вот только если рыжая надеялась так меня вдохновить – зря. В связи с последней новостью спасти меня мог только цианид.
– Сейчас вспомню матерные частушки, что мы в
– А ты чего это командуешь? – уперев руки в бока, возмутилась она.
Сдержать паскудную усмешку не удалось:
– Потому что ты меня любишь, и я пишу тебе статью к научной работе!
Судя по лицу рыжей, в этот момент она меня полюбила еще больше. До смерти. И далеко не совместной. Хотя, если мы не найдем Ворона, смерть наша будет скорой, совместной и бесславной…
Когда именно в университете появилось это чудовище, я не знаю. Помню только, что когда я поступила на первый курс, он уже был здесь. Гордо вышагивал по коридорам, глядя на всех наглым взглядом желтых глаз. Черно-белый котяра с невесть где порванным ухом и вечно исцарапанной мордой – Ворон был грозой, символом и проклятьем университета.
Некоторые говорили, что он завелся еще во времена, когда на кафедре были разрешены опыты на животных, и его принес кто-то из студентов. Кто-то на полном серьезе заявлял, что это результат тайных опытов химиков. Другие не менее уверенно говорили, что это само воплощение нечистого. С последним соглашался каждый, кому не повезло вовремя не заметить Ворона и поставить ногу слишком близко к нему: котяра мгновенно вцеплялся в нее когтями, и горе тому, кто пытался его после этого пнуть. Зверюга сбегал; но с этого момента студент мог попрощаться со счастливой жизнью. Его тетради неизменно пропадали, во время ответов сверху, от подвесного потолка, раздавался котячий рев, а о шпаргалках можно было забыть и вовсе: Ворон бессовестно сдавал нахала и разбивал не один десяток телефонов своих оскорбителей. И так уж случилось, что это чудовище отчего-то невзлюбило любые проверки и гостей. Поэтому в преддверии каждой конференции мы, молодые кандидаты в члены педагогического состава, должны был его ловить. Больше этого он не любил разве что нашего действующего ректора, но от его гнева пушистый зад мы спасали уже общими усилиями. Как бы там ни было, а без Ворона наш университет не был бы нашим университетом.
– Кис-кис-кис… – без всякой надежды протянула я, заглядывая в ближайшую аудиторию.
Как ловить зловредную тварь, я не представляла. Зато очень живо представляла последствия побега чертовой зверюги. Испорченные застолье преподавателей и большая… нет, не так даже: Большая головная боль для меня.
Проползая под партами огромной лекционной аудитории, я успела искренне пожалеть, что не помогала Андрюхе в ловле котяры. Слишком уж ловко тот справлялся с этим делом, и мы как-то расслабились, решили, что тот всегда будет рядом, да сможет изловить пятнистого террориста. Кто же знал, что этот пушной рецидивист совершит побег в стратегически важный момент!
«Не думают, не думают… Да этот пушистый гад чертов гений тактики. Самурай в шубе, чтоб его!» – мрачно подумала я, выбираясь из-под последнего стола.
К счастью, на первом этаже подвесных потолков не было, так что гадать, не прячется ли чудовище где-то сверху, не приходилось.
Здание университета в преддверии крупного консилиума точно вымерло. Обычно в коридорах можно было встретить кого-то из местных мучеников науки, но сегодня бодрым козликом между аудиториями скакала только я. Вернее, козлик был бодрым на первых пяти аудиториях, к шестой у бедного парнокопытного уже тряслись ноги, а на десятой я была готова взорвать университет. Последней в моем безрадостном путешествии оказалась лаборатория наших химиков. Обычно обитель малоадекватных
гениев и будущих светил то ли науки, то ли наркологии была закрыта – но не сегодня.– Испанский стыд… – других слов подобрать я просто не могла, заметив тонкую полоску света.
Поскольку в целях экономии светом в коридорах нас не баловали, смотрелась эта полоска особенно зловеще. А звук битого стекла и того хуже. На мгновение я просто растерялась, ноги упрямо отказывались идти вперед: мало ли какая дрянь творилась в термостате наших гениев, я первооткрывателе быть не жажду! Впрочем, меня никто не спрашивал, с меня требовали.
Собрав в кулак нервы, я все же толкнула дверь, заглянув в лабораторию. От того, что мне открылось, резко захотелось снова ее закрыть и сделать вид, что меня здесь не было.
Химики экономить не умели и свет не гасили. И в этом свете пол, усеянный осколками колб, поблескивающих в лужах разноцветных жидкостей, смотрелся апокалиптически жутко.
– Все, туши свет и мацай двери... – как истинная Ванга от факультета, я предчувствовала скорую выволочку. Вне зависимости от того, кто прав и кто виноват, получат все.
К слову, о виноватых…
В одно мгновение я решила одну проблему и обзавелась еще большей. Виновник, устроивший этот бедлам, обнаружился на полу рядом с лужей чего-то цветастого. И этот пушистый виновник, откинув лапы, лежал как-то совсем не весело.
– Ворон?
Вся бравада и желание придушить пятнистого гаденыша разом сошли на нет. Зловредное создание даже не пошевелилось, и стоять в двери дальше я просто не могла. Каким бы паршивцем он не был, но это же Ворон! Осторожно переступая лужи и остатки колб, я с горем пополам все же добралась до кота, чувствуя, что начинаю волноваться. Кот не шевелился, лежа в разноцветной луже реактивов. Уже окончательно забыв о том, что еще несколько минут назад сама хотела свернуть ему шею, я осторожно подняла Ворона. Кот тряпочкой обвис в моих руках и это стало последней каплей.
– Так, не смей умирать, котяра, не смей!
Понимая, что вообще ничего не могу сделать, я бросилась к выходу, в темный коридор. И стоило мне только переступить порог и оставить освещенное помещение за спиной, как «тряпочка» в моих руках вдруг взвилась, царапая руки. От неожиданности я только крепче прижала кота к себе, сдавливая его в объятиях. Ворона это вдохновило мало, и по коридору пронесся недовольный рев.
С яростью тигра кошак вырвался из моих рук, бросившись вперед.
– Ах ты холера! – не хуже кота взревела я, бросившись за светящейся мочалкой.
Да здравствует люминесценция, теперь уж я паршивца не потеряю!
В этот момент мне не было дела ни до убитого реактивами платья, ни до скорого приезда светил науки. Только бы поймать паскудника и выкупать в туалете, предварительно замочив там. С головой.
– Стой, аскарида!
Дико заорав в ответ, отступающий вражина только ускорил бег. И в другой момент я, может, вспомнила бы о том, что я вообще-то неспортивная девушка на каблуках, но сейчас мне было не до этого: желание содрать с паршивца шкурку было сильнее. Закрытые двери аудиторий не оставляли места для маневров гаденышу и он резвым мячиком катил по прямой. Но справедливое возмездие в моем лице отставать не спешило.
– Убью паскуду-у-у-у!.. – успела крикнуть я, прежде чем ощутила, что лечу.
Недолго и бесславно лечу вперед, навстречу свету и полу. Рухнув, я не сразу поняла, что за дикий звук разнесся по коридору, пока не ощутила, как в руку впились когти. Бешено шипя, Ворон вцепился в мою руку, пытаясь освободить хвост, в который я вцепилась мертвой хваткой.
– С-с-с-обака… – прошипела я не хуже котяры.
Понимая, что выхода нет, я потянула зверя на себя, принявшись паковать его в свою юбку. До лаборантской как-то дотащу, пока людей нет. Поглощенная занятием, я не смотрела по сторонам, твердо уверенная, что до приезда делегации у меня еще час.