Соседские войны

Зря думала.

От пакования утробно рычащей твари меня отвлекло вежливое покашливание. Машинально обернувшись вправо, аккурат к проходу к университетскому холлу, я так и замерла, сжимая края юбки.

«Египетский еж…» – только и успела подумать я, ошарашенно глядя на нашего ректора во главе педагогического коллектива и группку гостей.

– Эм… Кот испугался, выпачкался… – невнятно промямлила я, предусмотрительно сжимая пушистого гаденыша через ткань юбки, чтобы не вырвался.

Ближе всех ко мне оказался наш ректор, сверля меня взглядом из-под моноброви, одной чертой пересекавшей весь лоб. И что-то в этом взгляде мне не понравилось, по крайней мере до того времени, когда Ворон в моих руках не предпринял попытку вырваться. На миг из импровизированного свертка показалась кошачья голова с зеленым ухом, но тотчас была упрятана обратно. И, видимо, явления знакомой морды оказалось достаточно, чтобы спасти меня от увольнения.

Ладно, котяра, пока один-один.

Засуетившись, Леонид Викторович принялся оживленно жестикулировать.

– Все хорошо, не обращайте внимания! Это наш лаборант, подающий надежду молодой ученый и борец за права животных!

От неожиданности я икнула, машинально опустив взгляд к Ворону, что снова показал голову из узла ткани. Ворон презрительно посмотрел на меня. Видимо, тот факт, что я не прибила вредную животину, он к борьбе за свои права не приравнивал.

Тем временем ректор резвым колобком подкатился ко мне, быстро подзывая кого-то.

– Артур, отвезите Машеньку домой, ей нужно привести себя в порядок и кота куда-то определить! – быстро скомандовал он, и я изумленно уставилась на него.

Вот и верь после этого в людей, начальство и светлое будущее! От негодования я на мгновение даже дар речи потеряла. Я, конечно, провинилась, но наказывать меня Вороном – слишком уж! Справляясь с эмоциями, я едва не разжала руки, но меня остановил взгляд ректора: достаточно выразительный взгляд, который вынудил только крепче перехватить ткань юбки.

И пока наш коллектив, прикрывая собой «борца за права животных» в моем лице, просеменил на второй этаж вместе с гостями, ректор быстро заговорил:

– Машенька, вас сейчас отвезут домой, это чудовище выбросите где-то по дороге, и дело с концом. Только так, чтобы он назад не вернулся точно, Артур поможет.

Сперва я вообще не поняла, о чем глаголит наш дорогой начальник. Как это Ворона выбросить? Это же… Ворон! Но заподозрить Леонида Викторовича в юморе было так же сложно, как подошедшую тумбочку маркировки «Артур» в интеллекте. Невольно нахмурившись, по-прежнему удерживая кота в юбке, я смерила взглядом вначале Кривулина-старшего, потом Кривулина-младшего, и лишь после этого опустила взгляд.

– Вот и ладненько, пойдемте, Машенька, пойдемте! – тотчас засуетился Артур, расплываясь в улыбке.

Но ничего «ладненько» не было. До машины пришлось добираться на полусогнутых. При этом о том, как выгляжу со стороны, я предпочитала не думать, понадеявшись, что мой бег кривой рысью никто не успел запечатлеть на долгую и вечную память. Оказавшись в салоне авто, я невольно нахмурилась, занятая двумя мыслями: как бы не вымазать обивку реактивами и что делать с Вороном. Первое холодило мне кошелек, второе – душу. Кот моими душевными терзаниями не проникся, но и вырываться перестал. Только утробно рычал и выпускал когти на любую попытку передвинуть его.

– Ну что, может, через мост поедем? – забравшись на водительское сидение, как-то слишком уж жизнерадостно предложил Артур, вводя меня в состояние легкого ступора.

– Эм… Это крюк в лишние километров пять. Зачем?

Я, конечно, понимаю, что бешенной собаке пять километров не круг, но все же…

– Да разберемся с котярой, чтоб наверняка уже не вернулся. А то я вывозил его уже, приперся! – все так же жизнерадостно ответил «светило науки».

Хмыкнув, я невольно вспомнила сюжет, что еще год назад крутили по местному телеканалу. Ролик, где Кривулин с пеной у рта распинался о гуманизме, праве животных на жизнь, одним словом – зеленел на радость Гринписа. И от этого было особенно мерзко, ведь я все еще помнила, как эта тумбочка влетала к нам на занятия по физиологии и как принялась отстаивать права лягушек. Отстаивать весьма успешно – к окончанию пылкой речи мы всей группой были готовы дружно отложить лягушек и препарировать его. И вот теперь этот природозащитник собирается утопить кота. И не просто кота, а Ворона!

Глубоко вдохнув, понимая, что за это решение я еще поплачусь, я все же подала голос:

– Не нужно никакого моста, давай ко мне. Я забираю кота.

В ответ раздался рокот заведенного двигателя и издевательский смешок:

– Машенька, ты реактивов нанюхалась? Этот говнюк тебе квартиру разнесет!

От этого покровительственного тона мне захотелось не делать ничего. Просто разжать ладони и дать волю биологическому оружию под кодировкой «Котэ-Ворон». Удержаться удалось в основном потому, что нападение на сына ректора стало бы последней, пусть и приятной, нотой моей карьеры в институте.

– Я все равно ремонт собралась делать! – оптимистично отозвалась я, улыбаясь с максимальной любезностью – так, что свело челюсть.

– Эм… Ну, как знаешь. – все же отозвался Артур и наподдал газу.

Судя по тому, как подозрительно он косился на меня через зеркало заднего вида, Артур явно впечатлился. Оставалось только надеяться, что впечатлился моим героизмом, а не идиотизмом.

Без всякой радости взглянув на сверток, начинка которого целенаправленно раздирала несчастную юбку моего платья, я уныло шмыгнула носом. Что-то мне подсказывало, что этот результат некстати воскресшей совести еще аукнется мне масштабным разгромом.

Иногда мне кажется, что, стоит мне выйти из дома не накрашенной, получить пятно на платье или дыру на брюки, как у Провидения загорается лапочка над кнопкой: «Отправить навстречу всех знакомых». И всех – значит, всех. Вам встретится и одноклассница, и подруга детства настолько глубокого, что и не вспомнить уже, и первый красавец города, и все те, кого сейчас вы хотите видеть в самую последнюю очередь.

Выбраться из машины Артура удалось не без труда. За время поездки пятнистое чудовище окончательно исполосовало юбку, разматывать остатки которой я не рисковала, чувствуя себя царем Соломоном: в смысле, пока импровизированная печать в виде узла ткани держала пушного демона – мир был в безопасности.

Вывалившись на улицу, я на максимальной скорости побрела к подъезду, стараясь не поднимать головы, как откуда-то со стороны раздался кашель. Да, да, Никифор Дмитриевич, никотин тоже влияет на психику, завязывайте с этим. Я девушка приличная, а это крашенное горбатое чудовище вам только мерещится… Но финт ушами не удался – за пышной стенкой дикого винограда меня ждал далеко не дружный вопль старушек-заседалок нашего дома. Нет, от тройки ступеней к спасительному подъезду меня отделяло воплощение Зла, презрительно воззрившееся на меня.

Да, Воронов, девушка я теперь яркая во всех отношениях, любуйся!

В этот же момент из жгута ленточек, что еще недавно были моим выходным платьем, показалась голова Ворона.

– Приятно видеть, что жизнь соседей определяется и настраивается. Первый кот из десятка, положенных каждой уважающей себя сильной и независимой? – снисходительно поинтересовался Воронов.

И пока птичка двуногая издевалась морально, птичка шерстяная издевалась физически, снова запустив когти мне в ногу.