Состояние аффекта

– В госпитале Святой Анны в отделении офтальмологии числится пациент Макс Фишман. Думаю, это тот самый, которого мне нужно было разыскать через редакцию. Сейчас загляну к твоей маме, а потом думаю навестить Фишмана.

– Борька, если бы ты знал, как…

У меня чуть было не вырвалось «как я тебя люблю», но я вовремя спохватилась. Чушь все это, Джуниор мне просто друг.

– Как что, Агата? – тихо спросил прия-тель.

– Как я ценю то, что ты для меня делаешь, – ловко выкрутилась я.

– Понятно, – потухшим голосом отозвался Джуниор. – Ну ладно, я пошел. Пожелай мне ни пуха ни пера. Будут новости – позвоню.

Я растерянно потопталась в дверях конторы, приходя в себя от полученных известий. Значит, отец не солгал – мама действительно лежит в госпитале Святой Анны. Но почему там же находится и Макс Фишман? Случайное ли это совпадение или снова событиями управляет чья-то ловкая рука? Может, дед таким образом подбирается к мятежному пасынку Леве Рудю? Отогнав рой мыслей, мигом закружившийся в голове, я сказала себе, что проблемы надо решать по мере их поступления, и толкнула дверь приемной. Звякнул колокольчик, Кира Ивановна подняла голову от дамского журнала, который она просматривала, коротая время в ожидании клиентов. Кивнув секретарше, я прошла через приемную и с затаенной надеждой заглянула в офис, ожидая, что там никого нет. Но чуда не произошло. За своим столом сидела Маша Ветрова и что-то писала. Делать было нечего, пришлось прибегать к крайним мерам.

– Маша, ты здесь? А где Леня? – невинно осведомилась я.

– В Выхино поехал, в коллегию адвокатов бумаги повез, – не отрываясь от своего занятия, ответила коллега.

– Странно, – подпустила я в голос ехидства. – Я только что видела его на Тверской в ресторане «Брависсимо». На летней веранде. С ним за столиком сидела какая-то девушка.

– Какая девушка? – встрепенулась Маша, отрываясь от писанины.

– Я особенно не рассматривала, думала, это ты.

В считаные секунды Ветрова собрала вещички и умчалась из офиса, освобождая территорию для маневра. А я взглянула на часы, убедилась, что до прихода высоких договаривающихся сторон осталось совсем немного времени, и отправилась к Кире Ивановне. Старейшая сотрудница адвокатской конторы «Устинович и сыновья» сразу же смекнула, что от нее требуется.

Первым, как и ожидалось, приехал Трошин. Это получилось не случайно, а потому, что я назначила ему время на десять минут раньше Воловика. Кира Ивановна проводила его в переговорную комнату, прямо ко мне в руки, а сама села ждать моего доверителя. Тяжелые серебряные серьги со старинной бирюзой, которые носила с голубым платьем, секретарша предусмотрительно сняла, вставив в правое ухо крохотную копеечную жемчужинку из пары серег, купленной мною в переходе. Я молча наблюдала, как Трошин прошел в переговорную и, уверенный в своей правоте, вольготно развалился в кресле напротив.

– Здравствуйте, Василий Иванович, – сдержанно кивнула я головой в ответ на его невнятное приветствие. – Я уполномочена предложить вам заключить досудебное мировое соглашение.

– С чего это вдруг? – изумился Трошин. – Кажется, я ясно сказал: разговаривать с Воловиком буду только в суде.

– Думаю, не стоит тянуть кота за хвост, лучше сразу перейти к делу.

Я напряженно прислушивалась, как в приемной звякнул колокольчик, извещая о прибытии нового посетителя, как Кира Ивановна что-то проговорила плачущим голосом и как голос Валерия успокаивающе пророкотал что-то в ответ. Я включила ноутбук, развернув его экраном к оппоненту, поставила запись с видеорегистратора на воспроизведение и стала дальше прислушиваться к происходящему за стеной. Похоже, секретарша продолжала разыгрывать беспомощную женщину, уронившую в аквариум с агрессивными на вид рыбами дорогую ее сердцу жемчужную сережку.

– Из уха выскочила, когда я их кормила! – доносились до меня всхлипывания Киры Ивановны. – Я этих рыб знаете как боюсь? Вы уж достаньте сережку, окажите такую милость, мне домой пора, а без сережки я пойти не могу – муж не знаю, что подумает. Он у меня ревнивый – просто жуть!

Голос Валеры что-то обнадеживающе проговорил, после чего послышался грохот стула по паркету. Я не ошиблась в расчетах – сердобольный Воловик не смог пройти мимо чужого горя и кинулся шарить в аквариуме в поисках пропавшей драгоценности.

– Ну, посмотрел, и что дальше? – вывел меня из оцепенения Трошин. – Парень-то меня все равно ударил! Пусть за это отвечает!

– Понимаете, Василий Иванович, в чем затруднительность вашей ситуации, – издалека начала я. – Сергей Борзов вас действительно ударил, но действовал он в состоянии аффекта.

Я протянула оппоненту заключение эксперта и, наблюдая, как Трошин читает бумагу, продолжила:

– А это статья 118 часть вторая, а за нее наказание не предусмотрено. Думаю, суд обязательно учтет ваше поведение на заправке и тот факт, что отец молодого человека погиб именно в Беслане, защищая школу от террористов, а вы как раз оскорбили наставника Борзова, причислив его к этим самым террористам. Кстати, мы собираемся выдвинуть против вас встречный иск об оскорблении чести и достоинства Валерия Воловика, а также иск о повреждениях, нанесенных ударом ноги по мотоциклу.

– Вот ты как все повернула, – недобро усмехнулся Трошин, комкая в руке фантик от конфетки, которой он угостился на стойке ресепшн. – Имейте совесть! Хоть денег на лечение дайте! У меня вон нога не срастается.

– Ногу вы сломали самостоятельно, так что ни о какой компенсации речи быть не может. Кроме того, я настоятельно рекомендую вообще нигде не упоминать об этом вашем переломе, а то у слушателей может возникнуть вопрос: каким это образом хирург-травматолог Горидзе смог наложить вам гипс в тот самый день, когда камера запечатлела его на заправке на Яузской набережной? И потом, меня очень интересует, с какой стати медицинская экспертиза проводилась без обследования потерпевшего, а только на основании амбулаторной карты больного? Вы что, не в состоянии были дойти до судмедэксперта? Вы же отлично передвигаетесь на весьма приличные расстояния. То в гараж пойдете, то вон к нам в контору приедете. Хотите, пригласим сюда хирурга-травматолога Горидзе и спросим у него, как же так получилось?

Потерпевший впился в меня ненавидящим взглядом и, скрипнув зубами, чуть слышно выдохнул:

– Ладно, заберу заявление, только Реваза не трогайте!

Я протянула заранее подготовленные бумаги и внимательно проследила, чтобы посетитель расписался на каждой из них. Покончив с формальностями, Трошин поднялся с кресла и, не прощаясь, вразвалку вышел из переговорной комнаты. Я двинулась следом за ним. Как я и предполагала, Валерик стоял на стуле рядом с аквариумом и, согнувшись пополам, двумя руками шарил по дну в поисках сережки. Обернувшись на звук колокольчика, он проводил Трошина растерянным взглядом.

– Куда это он? – округлил глаза доверитель. – А как же переговоры?

– А мы уже обо всем договорились. Потерпевший подписал мировое соглашение и откланялся.

– У нее не подпишешь, – распахивая дверь ногой, напоследок буркнул Трошин, выходя на удицу.

– Что, правда подписал? – не поверил в удачу клиент.

– Честное слово, не вру.

Понимая, что с представлением пора заканчивать, Кира Ивановна опустила руку в карман и как ни в чем не бывало вытащила оттуда вторую жемчужину.

– Да вот же моя серьга! – несколько сильнее положенного обрадовалась она. – Надо же, все это время была у меня в кармане!

Не обнаружив подвоха, Валерий слез со стула, вытер руки предложенным секретаршей полотенцем и нежно посмотрел на меня.

– Это хорошо, что не придется торчать в душном кабинете и говорить о скучных вещах, – мечтательно проговорил он. – Агата, поехали, я все-таки покажу тебе Воробьевы горы! Это тебя взбодрит и отвлечет от мыслей о Борисе.

– О каком Борисе идет речь? – тут же среагировала Кира Ивановна, услышав знакомое имя.