Сострадание к врагу
Шрифт:
— Почему?
— Мои программы отказываются выполнять эту операцию.
— В таком случае я назову ее сам, — решил Бойд. — Например… Ничего не приходит в голову. Например…
— Ваши программы тоже отказываются выполнять эту операцию, — сказал мозг. — Мне кажется, что это не совпадение.
— Не совпадение? Тогда что же?
— Это безымянный мир, — ответил мозг корабля. — Мир, который невозможно назвать. Лучше бы не приближаться к этой звезде. И уж тем более, ни в коем случае не приближаться к ее третьей планете.
Ходило множество легенд о безымянном мире,
Этот мир не просто нельзя было назвать. Ни одно живое существо не могло надолго запомнить, где он находится; ни одна электронная память не могла сохранить такую информацию. Даже записанные на листке бумаги его звездные координаты мгновенно исчезали или терялись.
— Какова вероятность того, что это действительно безымянный мир? — не успокаивался Бойд.
— Вероятность равна ста процентам. Координаты этой звезды самопроизвольно стираются из моей памяти, — ответил мозг. — Но мы подошли достаточно близко, и я могу ориентироваться по косвенным признакам. Мы не потеряем эту звезду. Но мы никогда не сможем вернуться сюда во второй раз.
— Нам и не нужно возвращаться. Со всем этим делом мы справимся сейчас. Покажи мне заложников.
Звездная карта исчезла, взамен нее появилось изображение двух людей, подвешенных за руки на цепях. Мужчина и женщина. Ноги мужчины отрублены чуть выше лодыжек. С головы женщины срезан скальп. Всё ее тело в сплошных шрамах.
— Как удачно, что они живы до сих пор, — сказал Бойд. — Кажется, мы сможем их использовать. Сколько до этой звезды?
— Пять-шесть миллиардов километров.
— Это не очень много, правильно?
— Да, — подтвердил мозг.
— В таком случае подведешь корабль как можно ближе. Потом остановишь. Наша задача — выманить их оттуда. Как ты думаешь, они клюнут на заложни-ков?
— Вероятность — девяносто два процента. Девяносто два с половиной, если использовать Голубой Солту, — ответил мозг.
— Тогда подготовь всё, что для этого нужно.
— Заложники слишком слабы, — заметил мозг. — Голубой Солту убьет их слишком быстро, и мы не получим нужного эффекта.
— В таком случае используй Желтый.
— Желтый Солту убивает не столь изящно. Для работы с заложниками лучше всего подходит Голубой. Предлагаю подождать еще трое арианских суток, и за это время привести заложников в форму. Тогда Голубой убьет их по всем правилам.
— Хорошо, — кивнул Бойд. — Так и сделаем. А теперь развлеки меня.
— Насколько сильно развлечь?
— Так, чтобы завтра не болела голова. Недолго, не больше часа.
Изображение исчезло. Послышался тихий звук, отдаленно напоминающий музыку. Бойд откинулся назад и закрыл глаза. Его лицо расслабилось. Ритмичный звук стал громче. Бойд заснул; его веки слегка подергивались, это означало, что он видит сны. Скорее всего, приятные сны.
Двоих заложников сняли с цепей и бросили в небольшой полутемной комнате. Первой пришла в сознание Рыжая. Ее тело пострадало не так сильно.
Впрочем, сейчас ее трудно было назвать Рыжей: на голове не было ни волос, ни кожи. Все эти дни заложников не кормили.
Слабая от побоев и голода, она толкнула мужчину, но тот лежал неподвижно.— Как бы не сдох, — она потянула носом, почувствовав запах чего-то съедобного. Затем подползла к двери и стала пить вкусную жижицу из миски на полу. Насытившись, она села, обхватила колени руками и начала тихо выть.
Два дня спустя (дни здесь определялись по включению или выключению освещения) ее отвели в большое круглое помещение и бросили там, оставив немного пищи и какую-то одежду. Второго заложника вскоре принесли и бросили рядом. Ходить он не мог, потому что не имел обеих ног. Его культи пахли засохшей кровью. Мужчина бессвязно бормотал и смотрел по сторонам безумным взглядом.
— Что вы хотите с нами сделать? — спросила Рыжая.
— Голубой Солту, — высокий бородатый человек достал пузырек с жидкостью, в которой плавала небольшая голубая капля. — Он сам объяснит, что хочет с вами сделать.
Поставив пузырек на пол, бородатый вышел.
— Голубой что? — тихо переспросила Рыжая.
Она взяла пузырек двумя пальцами и покачала перед лицом. Голубая капля шевелилась, выпуская ложноножки, словно амеба.
— Зачем нам эта гадость?
Она снова поставила пузырек на пол и осмотрела помещение. Обстановка отдаленно напоминала привычную земную комнату. Шкаф, два стола, кое-какая посуда, несколько книг. Рыжая протянула руку к книге, но заметила, что книга была ненастоящей. Затем съела лепешку, по вкусу напоминающую ржаной хлеб, и покормила мужчину.
— Это конец, — прохрипел мужчина. — Теперь уж точно конец.
— Не-а, — возразила Рыжая, — похоже на зоопарк. Нас держат в клетке и кормят. А это всё вокруг ненастоящее, всё напоказ. Держись, мы еще долго проживем.
— Я уже не могу держаться.
— Тогда не держись, я не заставляю.
Она проглотила еще кусок лепешки.
— Нас давно не били, — сказал мужчина.
— Да. Я заметила. Уже два дня.
— Это не к добру.
— Заткнись. Ничего хуже, чем смерть, с нами не случится. А смерть — штука простая. Я так и не поняла слово, которое он произнес. Что-то голубое. Ты не слышал?
— Нет.
Она подошла к пузырьку и снова взяла его в руку. На этот раз она не увидела голубой капли. Голубой Солту исчез.
— Эта гадость сбежала, — сказала Рыжая и продолжила жевать лепешку.
— Я не хочу питаться всю жизнь крысиным мясом! — бушевал Денисов. — Еще немного, и меня начнет рвать от него.
— У тебя есть что-то еще? — спросила Вера. — Или ты решил есть траву?
— Пойду на охоту. Я уже один раз ушел от них, уйду и сейчас. В конце концов, нет смысла сидеть и ждать, пока они подготовятся, придут и спокойно убьют нас. Я не буду от них прятаться. Пусть лучше они прячутся от меня.
— Что с твоей кожей?
— А что с моей кожей?
— Она загорела какими-то пятнами. Дай посмотрю.
— Не надо. Я знаю, что это. Я изменяюсь. Моя кожа становится прочной, а я сам становлюсь сильнее. Между прочим, я подрос сантиметров на десять и стал в десять раз сильнее. Посмотри, как раздвинулись мои плечи. Сейчас я бы мог свалить быка одним ударом. Посмотри на мои кулаки!
— Это тебе не поможет. Ты всё равно не справишься с машиной весом в десять тонн.
— Посмотрим.